Её любимый мальчик |
21.10.2019 18:39 |
Целуются, целуются, а потом – опаньки! Работаю и слышу, как трёхлетняя дочка играет с приехавшей погостить 12-летней племянницей. Старшая девочка имитирует бурную ссору двух кукол. – Немедленно перестань! – просит Верунчик. – Пусть они помирятся. – С чего бы это? Они сейчас ещё и подерутся, – возражает племяшка и начинает сталкивать кукол головами. – Прекрати! Немедленно прекрати! – требует Верунчик и неожиданно твёрдо добавляет: – В нашей семье никто не ссорится и не дерётся. На следующий день та же племяшка, играя в репортёра, берёт у Бурунчика интервью, записывая на смартфон: – Скажи, кто для тебя твоя мама? – Моя мама для меня – это моя мамочка. – А кто для тебя твой папа? – Мой папа для меня… Это… это мой любимый мальчик! Дочка и вправду стала моей маленькой подружкой. Гуляю с ней по городу, хожу в древний Херсонес и подолгу брожу у моря или среди развалин. Она выспрашивает, выглянут ли из воды дельфины, прячутся ли в древних стенах крымские скорпионы. Просит подержать в ладошках прозрачную медузу: неужели она почти вся состоит из воды? Мне нравится всё это ей показывать и объяснять. Часто сидим в кафе, где она заказывает сок и пирожное, а я – чашку кофе или фужер каберне. – Ты ведь меня не уронишь? – доверчиво и одновременно кокетливо спрашивает дочка, когда я беру её на руки и вхожу в море. Мы переехали в Севастополь с тремя огромными чемоданами и пёсиком Максом. Спустя неделю пришёл багаж – полтора десятка разнокалиберных коробок, две из которых неподъёмные, килограммов под сто. В самый последний момент оказалось, что близкий друг «сорвал спину» и не сможет помочь. В ожидании доставки я присел на кухне и обхватил голову руками. – Папочка! – воскликнул вдруг мой милый золотоволосый гномик. – Не переживай, я тебе помогу, я сильная! Водитель помог доволочь самые тяжёлые ящики до подъезда. Потом я их сам поочередно подтаскивал к лифту, а Верунчик, с Максом на поводке, охраняла и объясняла соседям, что помогает папе. Один из них так растрогался, что помог втащить багаж в квартиру. Вот мы гуляем во дворе поздним вечером и видим тоненький золотистый серп месяца в просвете между облаками. – Смотри, смотри, месяц! – щебечет Веруня. – Он похож на качели. Можно сидеть на нём, раскачиваться и смотреть вниз. – Такие качели для принцесс. Или для фей, – говорю. – Для фей! – подхватывает Верунчик. – Принцесса туда не заберётся, а у феи есть крылышки. Папочка, когда-нибудь и я стану феей, буду качаться на месяце и смотреть сверху на землю. – Солнышко моё! – мне стало не по себе. – Ты не бойся, – прижимается ко мне Бурунчик. – Это ещё очень не скоро. Но чаще она умеет рассмешить. Например, входит в ванную в тот момент, когда я стою в душевой кабинке и как раз обнаруживаю, что полотенца на привычном месте нет, жена вчера отправила их оптом в стирку. – Солнышко, принеси мне полотенце с сушилки. Убегает и тут же возвращается. – Вот, держи, папочка. Оно, правда, собачье, но зато чистенькое. Настоящая почемучка. – Что это, люк? А что там журчит? Вода-а-а? Откуда она? Куда она течёт? А купаться в ней можно? А пить? А рыбки там водятся? А крокодилы? Тыкая пальчиком в смартфон, случайно заказала маме какую-то эзотерическую косметику. И ещё грузчиков для переезда. Задумчиво философствует поутру: – Пора вставать, покуда ночь не наступила. Как-то поспорили вечером с женой, почти повздорили. Девчонки пошли спать, а я в душ, стоял там полчаса, чередуя тёплую воду с холодной. Возвращаюсь в спальню. Мариша спит или делает вид, Бурунчик лежит на моём месте с открытыми глазками. Увидев меня, небрежно говорит: – А мы тут лежим, тебя ждём. Долго смеялись все втроём. – Что это такое прозрачное и блестящее на дереве? – спрашивает дочка. Только что мы проводили маму до работы и остановились в севастопольской балке у старой алычи, на коре которой застыли янтарные сгустки смолы. – Дерево так плачет, – объясняю. – Его кто-нибудь обидел? – Да. Дерево легко обидеть, например, его можно поцарапать, и тогда оно пускает вот такие слёзы. – Папа, давай мы его пожалеем. А чем ещё ему можно помочь? – Ну, наверное, его можно полить водичкой. Зря я это сказал. По возвращении домой Бурунчик заставила меня набрать ведро воды, отнести за триста метров в балку и полить алычу. Гуляя весной на склоне той же балки, видим муравья, несущего по тропинке травинку – бревно для его будущего дома. Бурунчик живо интересуется: – Кто это? Что он несёт? Зачем, куда? Получив ответы на вопросы, дочка предлагает: – Давай поможем ему, отнесём его до дома вместе с бревном. Разъясняю, что мы не знаем, где жилище муравья, поэтому нельзя ему мешать, сбивать с пути. – Да-а-а? Ну, тогда проводим его, чтобы никто не затоптал. Провожали мы муравьишку почти сорок минут, но зато узнали, где он живёт. На детской площадке возле дома играют её подружки – Снежана, Ангелина, Ханна, Ева, две Миланы и три Есении. – Вера? – переспрашивают девочки. – Что это за странное имя? – Нормальное русское имя! – гордо отвечает Бурунчик. Подружки мчатся за разъяснениями к мамашкам, те шевелят в ответ накачанными губами, но вопросов к нам больше не возникает. Всей семьёй пришли в гости. Хозяева решили подарить Верунчику куклу Барби, красивую и дорогую. Не приняла! Заявила: – Мне она не нравится. Жутко неудобно. Жена предложила повторить попытку, когда будем уходить. И снова отказ: – Я же вам сказала – не нравится! – Но почему? – Она неживая. Меряет мамину шляпку, любуется собой в зеркале. – Красота неописуемая! Снимает шляпку, снова смотрит на своё отражение. – А теперь – описуемая. Вот Верунчик внимательно наблюдает за мамой, которая собирается на работу. Вдруг восклицает: – Мама, а ты красотка, оказывается! Кстати, с трёх лет дочка сама выбирает себе одежду в магазине. Всё, что приглянулось лично нам и куплено без участия Бурунчика, бракуется и пылится в шкафу. – Папа, купи мне вон тот блокнотик, с куколкой на обложке. Оплачивая покупку, спрашиваю: – Зачем он тебе? – Буду записывать туда свои секреты, – радостно объявляет Бурунчик. Правда, писать она ещё не умеет. – А ты прочтёшь их нам с мамой? – спрашиваю в шутку. – Ну, папа! Какие же это тогда будут секреты? Ужинаем, смотрим по телевизору фильм, Бурунчик рядышком в кресле увлечённо листает «Энциклопедию дошкольника». Рекламная пауза, ролик на тему ЭКО. Ничего пошлого, нейтральная картинка и голос диктора. Бурунчик из кресла, не отрываясь от книжки, ворчливо, как маленькая старушка: – Целуются, целуются, а потом – опаньки! По пути с пляжа дочка останавливается у комплекса фонтанов в честь городов-героев, выбирает Новороссийск и просит её сфотографировать. В тот самый момент, когда Марина наводит фокус, Верунчик становится серьёзной и отдаёт воинскую честь! Откуда у неё эти знания? Мы сознательно пока не учили её этому, считали: в три годика главное – любовь к людям, ко всему живому, готовность поделиться игрушками и пожалеть маленького, не обижать жучков-червячков. Августовским вечером сидим с ней на пирсе и любуемся закатом. Дочка кажется мне задумчивой, даже какой-то отстранённой. – О чём ты думаешь, солнышко? – спрашиваю. Следует неожиданный ответ: – Я скучаю по Петербургу. Мы ведь туда вернёмся? – Ты не забыла Петербург? – Там наш дом в зелёном лесу, моя уютная комната с игрушками и рябинка под окном. Несу её в садик на руках по солнечной утренней улице и приговариваю на ушко: – Люблю тебя, мой котёнок! – Люби, люби, папочка! – отвечает она. – Люби, люби! Упросила купить маленькую дамскую сумочку и гордо ходит с ней в детский сад. Положила внутрь блокнотик для секретов, мамину губную помаду, носовой платочек и зеркальце. Через несколько дней изъявила желание идти в садик самостоятельно, то есть без нашего сопровождения. Когда я отказался, предложила компромисс: – Папочка, давай я пойду впереди, а ты сзади. Вроде бы и сама, и с тобой. Согласился. Бурунчик жизнерадостно топает по аллее метров за десять от меня. Но уже через минуту её тормозит бдительная севастопольская старушка: – Девочка, постой. Ты почему одна? Куда идёшь? А-а, с папой. Тогда ладно. – Хочу поскорее вырасти и ходить в школу, как эта девочка. Красивая девчонка с пышными бантиками идёт в школу чуть впереди. – Скоро пойдёшь. У нас в Петербурге школа рядом с домом, к ней ведёт рябиновая аллея. Ты будешь по ней ходить. – С подружкой! – восклицает Верунчик. – Мою подружку будут звать Милана. – Да, – соглашаюсь я. – По утрам станешь выходить из подъезда, вся такая нарядная и с рюкзаком за плечами. А из соседнего подъезда выйдет твоя Милана… – Нет! – возражает Бурунчик. – Милана вылезет из кустов! – Папочка, я тебя очень люблю! – восклицает Верунчик. – Когда ты станешь малышом, тоже буду забирать тебя из детского садика. Представил себя восьмидесятилетним «малышом», лепящим в песочнице пирожки с такими же «мальчиками» и «девочками». – Вовочка, за тобой пришли! – возвестит громогласно дородная воспитательница, похожая на фрёкен Бок. Я подниму слезящиеся глаза и увижу Верунчика. Красивую. Молодую. Сколько ей будет лет? Двадцать пять? Тридцать? Владимир ГУД, Севастополь Фото автора Опубликовано в №42, октябрь 2019 года |