Считай, мечта осуществилась |
12.01.2020 23:32 |
Есть примета – на Рождество первых гостей сажать на шубу В Рождество я проснулся очень рано, не было ещё и четырёх. В переднем углу светился робкий огонёк лампадки. Потемневший от времени лик Иисуса скорбно глядел с иконы; жёлтые блики играли в окладе, отчего лицо Боженьки казалось живым. – Вот видишь, – говорю шёпотом. – Я не проспал Твой день рождения, сам проснулся. Мне пять лет. Сползаю с кровати, иду будить старшего брата. По пути задерживаюсь у новогодней ёлки, разговариваю с ней вполголоса, поглаживая ладошкой колючую ветку: – Хорошо тебе у нас, тепло. А на улице знаешь какая холодрыга. Вспоминаю, как перед Новым годом в доме появилась ёлка. Её на санках из леса привёз брат Сашок, который на четыре года старше меня. Рассказывал, захлёбываясь: – Минька, я живую лису видел! Сама рыжая, а хвост пушистый-пушистый, только кончик белый. Бежит, виляет им туда-сюда, следы заметает, чтобы охотники не нашли. У меня захватывает дух. – И ты это видел? – Ну да! – не моргнув врёт Сашок. – Вот как тебя. Вспоминая этот разговор, тяжело вздыхаю. На глазах слёзы. Мне тоже хочется смотреть, как лиса ловко заметает следы. Расстроенный, подхожу к кровати, где сладко посапывает брат, тяну за угол тёплое одеяло. – Саш, а Саш, проснувайся. Пора идти Христа славить. Сашок кубарем скатывается с постели. В полусвете лампадки, неловко чикиляя на одной ноге, быстро натягивает штанишки. Через мгновение уже стоит одетый и торопит: – Давай быстрее, чего стоишь, рот разинул! Мама хлопочет на кухне. У стены на корточках сидит отец, смолит вонючую цигарку, сизый дымок тянет в трубу. Распаренное от жара мамино лицо в капельках пота. Она улыбается. – Пышек горяченьких поешьте. Мы с братом отказываемся, сглатывая слюну, – не хотим задерживаться. Отец морщится в добродушной улыбке. – Им разве сейчас до еды? Ребятня вон уже давно Христа славит. Молитву-то не забыли? Накануне меня не раз ставили на старый бабушкин сундук и заставляли без конца повторять: «Христос рождается – славьте! Христос на земле – возноситеся!» – Не забыли! – звонко кричу. Отец гасит окурок, встаёт, подаёт с вешалки пальтишки. Сашок по-взрослому заправляет шарф внутрь. Мне как маленькому отец повязывает сверху, туго стягивая позади в узел. – Больно, – начинаю капризничать. Мама строго обрывает: – Тогда сиди дома. На улице очень холодно. Остаётся только вздыхать, завидуя старшему брату. Неповоротливо толкаясь в тёмных сенях, вываливаемся за порог. Морозно. Ещё с вечера намело огромные сугробы. В окружении ярких звёзд пристыла холодная луна. От плетней, домов, деревьев синие изломленные тени на снегу. Мы с братом задираем подбородки, выискивая в россыпи звёзд самую яркую – Рождественскую. С дальнего края улицы отчётливо доносятся ребячьи голоса, слышен смех. – Эх, чуток опоздали, – сетует Сашок и торопит: – Не разевай рот! Перво-наперво пойдём славить к бабке Федулихе. И мы, утопая в рыхлом снегу, направляемся к старухе Федулихе, живущей от нас через дом. Скрипят прихваченные морозом порожки. Нащупываем в углу крыльца обломок веника, по очереди обметаем валенки. Вместе с клубами морозного пара вваливаемся в избу. Перебивая друг друга, с порога кричим: – Можно Христа прославить? Наряженная по-праздничному Федулиха обиженно поджимает губы. – Чаво кричите как оглашенные? Слава богу, пока не глухая. Ну, славьте. Сашок неуловимым движением смахивает с головы шапку-ушанку. У меня тесёмки наглухо завязаны у шеи, кошусь на брата: мол, мне тоже снимать? Он украдкой тычет кулаком в спину, шипит: – Оставь. Ты маленький, тебе можно. Глуховатая на одно уха Федулиха, прислушиваясь, переспрашивает: – Вы уже читаете аль как? Сашок, спохватившись, торопливо запевает: – Христос рождается – славьте. – Христос на земле – возноситеся, – вторю ему тоненьким голоском. Федулиха, умилённая, вместе с нами крестится на иконы. – Мы пришли Христа прославить, а вас с праздником поздравить! – с облегчением звонко заканчиваем и преданными глазами глядим на хозяйку. А ну как вредная старуха поскупится? Но сегодня соседка оказалась на редкость щедрой, отвалила каждому аж по пять копеек. – Спасибо, бабушка! Торопимся уйти, но не тут-то было. Федулиха заставляет сесть на старую источенную молью шубу. Есть такая примета: на Рождество первых христославцев посадить на шубу, чтобы те минуту-другую посидели смирно. Быть тогда в новом году щедрому приплоду – цыпляткам ли, телёночку ли. Так повелось исстари. От усердия выпучив глазёнки, мы с Сашком послушно сидим. – Всё, бабань? Федулиха беззубо улыбается. – Всё. Христос с вами, родные! Выпроваживая из хаты, мелко крестит нас в спину. К рассвету, уставшие до изнеможения, возвращаемся с того края длиннющей улицы. С любопытством заглядываю в лицо брату, спрашиваю: – Саш, ты на что свои деньги потратишь? Сначала он загадочно улыбается, но потом, сжалившись над младшим братишкой, честно признаётся: – Куплю себе ножичек перочинный. Да, денег мы насобирали много, так что Сашкова заветная мечта, считай, осуществилась. Завтра он пойдёт в магазин за долгожданным ножиком с серебристой рукояткой. – А я, а я, – радостно захлёбываюсь и выпаливаю, переводя дух. – Шоколадку куплю, «Алёнку»! От обуявших чувств размахиваю руками. Отягчённая мелочью варежка вдруг соскальзывает с моей руки и летит далеко в сугроб. На секунду замираю, потом с истошным воплем бросаюсь за ней. – Там мои денежки-и-и! В предрассветных сумерках долго ищем белую пуховую варежку, наконец находим. Рассыпавшейся мелочи в ней нет. Обливаясь горючими слезами, словно подкошенный, падаю на колени, голыми руками перебираю рыхлый колючий снег. Мы с братом безнадёжно барахтаемся в высоченном сугробе. Первым всю тщетность поисков понимает Сашок. Отряхивая штаны, с сожалением говорит: – Не найдём мы, Минька, денег, снег рыхлый… Провалились они. Плачу ещё громче, настолько безутешно горе. Озябшими ручонками отчаянно шурую в сугробе, мокрые на коленях штанишки на морозе деревенеют колом. У меня уже зуб на зуб не попадает, хнычу жалостливо: – Боженька, помоги мне найти денежки. Прошу Тебя, Боженька, смилуйся надо мной, ну что Тебе стоит, Ты ведь всё можешь! – Нашёл! – вдруг радостно кричит Сашок. – Нашёл! Он ссыпает в мою ладошку, дрожащую от холода, горсть тёплых медяков. Крепко-накрепко сжимаю их в кулачок. Сверху Сашок заботливо надевает варежку. Сквозь слёзы улыбаюсь брату непослушными заледеневшими губами. – Вот видишь, помог мне Боженька! Под валенками поскрипывает снег, торопимся домой, в тепло. И невдомёк счастливому Миньке, почему перестали звенеть медяки в варежке у старшего брата. Яркая Рождественская звезда, улыбаясь, глядит на нас сверху. Михаил ГРИШИН, г. Тамбов Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru Опубликовано в №1, январь 2020 года |