Слуга достался мне в нагрузку к двухэтажному особняку. Дело было так.

Мой цейлонский приятель Джаника слыл в Коломбо человеком довольно известным, имел много влиятельных друзей. В своё время он окончил медицинский институт в Москве, отлично говорил по-русски. Но вместо того чтобы работать по специальности, Джаника на Шри-Ланке стал моим компаньоном по не совсем законному бизнесу, связанному с перепродажей драгоценных и полудрагоценных камней, – это оказалось намного прибыльнее, чем врачевание.

Однажды он сообщил сногсшибательную новость: его знакомый уезжает в Австралию на заработки, можно недорого арендовать его особняк. Мы немедленно отправились смотреть усадьбу.

Она находилась в проулке, за высоким забором, а недалеко плескался океан. На ухоженной территории – бассейн, зелёные лужайки, цветы, несколько высоких кокосовых пальм; в самом особняке рабочий кабинет, пять спален, огромный холл, столовая, кухня. Естественно, меня всё это вполне устроило.

– Боб, есть одно условие, – неожиданно заявил хозяин. – У меня проживает дальний родственник из деревни, я ему как отец. Пусть он останется здесь, приглядывает за домом. Может прислуживать вам. Муслим!

Из-за угла, прихрамывая, вышел невзрачный паренёк лет двадцати пяти с жиденькой бородкой на худощавом лице. Правая нога у него была слегка вывернута грязной пяткой наружу. Не знаю, по какой причине, но на острове вообще много инвалидов от рождения: то шесть пальцев на руке, то вообще пальцев нет, то ещё какая-нибудь патология.

Русские – народ жалостливый, я не смог отказать. Так и стал на полгода полноправным хозяином роскошного особняка с личной прислугой. Признаться, толку от Муслима не было никакого, лишь одни неприятности: пока я отсутствовал, он без спросу брал мои личные вещи и щеголял в них по дому, без меры брызгался дорогой туалетной водой, фотографировал всякую чушь моим «Полароидом», беззастенчиво брал еду из холодильника. Аборигены в принципе считают делом чести получить как можно больше от белого человека.

В конце концов я махнул рукой на все его фокусы, перевоспитать парня оказалось невозможно.

Вскоре он перешёл все границы: у меня пропал сотовый телефон с важными номерами компаньонов со всего мира. Украсть его мог только слуга, который всё это время подозрительно крутился рядом.

– Муслим, – грозно сказал я и поднёс к его напуганному лицу внушительный кулак. – Немедленно верни мне телефон!

Видя, что господин настроен серьёзно, парень упал на колени, воздел руки к небу и принялся громко взывать ко всем святым сразу, крича о своей непричастности.

Я дал ему время хорошенько подумать и признаться, а сам в раздражении плюхнулся в мягкое кресло. И тут пятой точкой почувствовал нечто твёрдое – это оказался мой телефон, который завалился в щель между спинкой и сиденьем. Осознав, что обошёлся с Муслимом несправедливо, попросил у него прощения и протянул сто долларов в качестве компенсации за моральные страдания.

Но слуга с отвращением оттолкнул мою руку и разрыдался. Это было так неожиданно, что я растерялся и принялся уговаривать его успокоиться. Он поднялся с пола, уткнулся мне в грудь мокрым лицом и ещё сильнее заплакал, прямо взахлёб. Стоим мы посреди холла, он ревёт, я его утешаю и думаю – вот навязался на мою голову.

В это время появился Джаника. Увидев столь трогательную сцену, он жизнерадостно поинтересовался на русском:
– Чего это с ним? – узнав в чём дело, приятель хмыкнул: – Не умеешь ты, Боб, с аборигенами разговаривать.

И перешёл на английский:
– Муслим, хочешь проститутку за сто долларов? Поедешь с нами в бордель?

Парень перестал реветь, вытер слёзы и сопли о мою рубаху и со счастливой улыбкой воскликнул:
– Йес, йес!

Я сообразил: для нищего инвалида найти девушку на Шри-Ланке большая проблема. Местные барышни не только замуж за него не идут, но и заниматься сексом отказываются, ему остаётся только самоудовлетворение. А тут – такое королевское предложение, визит не просто к девицам лёгкого поведения, а к дорогостоящим, самым симпатичным жрицам любви, которых на острове не многие могут себе позволить.

Мы сели в машину Джаники и повезли слугу в бордель, где мой приятель тоже считался своим человеком.

На Шри-Ланке темнеет рано, на улицах уже горели фонари, когда мы въехали в глухой сумрачный дворик, огороженный бетонным забором. При свете единственной тусклой лампочки в дальнем углу запущенного сада я разглядел две персоны весьма подозрительного вида. Они спешно закрыли за нами ржавые металлические ворота и начали о чём-то тихо разговаривать с Джаникой на своём языке. При этом все так темпераментно жестикулировали, что я на всякий случай приглядел здоровый камень неподалёку. Но всё обошлось, и Джаника махнул рукой.
– Пошли.

Внутри дом выглядел так же невзрачно, как и снаружи: крошечная прихожая с самодельным деревянным столом и двумя обшарпанными креслами, тут же двери в спальни. Поглазеть на ненормального русского, который собирался платить сто долларов за своего слугу, похоже, собралась вся охрана заведения – несколько поджарых парней весьма криминального вида. Они глядели на меня исподлобья и ухмылялись.

К нам вывели шесть смуглолицых девушек в полупрозрачных пеньюарах, предлагая на выбор любую. Муслим придирчиво оглядел их всех и остановил выбор на самой толстой, ткнув в неё пальцем. Девушка с профессиональной сноровкой ухватила его за руку и потащила за собой.

Джаника проводил их глазами и задумчиво сказал:
– Боб, я вот думаю… Неужели слуга будет там целый час кувыркаться с бабой, а мы – ждать его как дураки? Несправедливо.

В его словах был резон. Я доплатил ещё двести баксов, и мы с Джаникой в сопровождении девушек разошлись по комнатам. Хозяин борделя гортанно крикнул мне вслед что-то на своём языке и на пальцах показал неприличный жест соития.

– Придурок! – громко ответил я ему по-русски, широко улыбаясь.
Хотел было ещё добавить пару крепких слов, но тут мы вошли в спальню, и стало не до него. Девушка сбросила пеньюар, опрокинулась на коричневый матрас из кокосовых волокон и поманила меня ладошкой.

Не успел я коснуться её бархатистой кожи шоколадного цвета, как в спальню ворвались трое солдат в касках и с автоматами Калашникова. Следом вошёл ухмылявшийся офицер в зелёной мятой фуражке с красным околышем. Демонстративно поигрывая у моего лица пистолетом, он на плохом английском со злорадством сообщил:
– Сэр, к нам поступила информация, что в доме хранится оружие. Мы были вынуждены проверить. А здесь, оказывается, ещё и бордель – запрещено законом. У вас проблемы.

Это был явный развод на большие деньги. И главное, как всё красиво обставлено: владельцами борделя оказались тамилы, которые всегда числились неблагонадёжными, поэтому меня запросто могли обвинить в пособничестве террористам.

Пока я пререкался с военными, в комнату вошёл Джаника, на ходу застёгивая ширинку.

– Боб, не спорь, не выводи их из себя, – предупредил он на русском. – Могут застрелить.

Затем Джаника, перейдя на сингальский язык, принялся о чём-то оживлённо разговаривать с офицером. Не прошло и нескольких минут, как тот убрал пистолет в кобуру, а солдаты закинули автоматы за плечи. Теперь весь их вид говорил о доброжелательном отношении к нам. Мы с жаром пожали друг другу руки, и они удалились.

– Военные крышуют этот бордель, – растолковал мне приятель на русском. – Иностранцы обычно здесь не бывают, и они хотели сразу срубить с тебя много денег. Я сказал, что их генерал Волантайм – мой друг, он тоже родом из Канди. Все военные относятся к нему с уважением. Так что ноу проблем!

Этот молодой генерал воистину был национальным героем Шри-Ланки. Когда террористы убили его семью, он со взводом солдат разыскал их в горах на севере острова и всех уничтожил. А потом уже дослужился до генерала. Я как-то раз видел его в дорогом отеле – интересный мужчина в парадной форме с аксельбантами, с золотой саблей на боку и орденами во всю грудь. Кстати, очень красивая форма, яркая, словно оперение экзотической птицы.

После визита к девушкам слуга прекратил демонстративно на меня обижаться, но, как выяснилось, у него ещё остались претензии.

Следующим утром мы с Джаникой уезжали по делам, уже сидели в машине, когда подошёл Муслим и скорбным голосом попросил на выходные отпустить его в деревню.

– Можешь валить на все четыре стороны, – отмахнулся я.

Парень обрадовался, но не ушёл, явно желая сказать что-то ещё. И наконец выдал:
– Боб, ты это, вчера давал мне сто долларов, а я не взял. Но теперь…

От такой наглости я даже не сообразил сразу, что ответить. Повернулся к Джанике, ожидая поддержки, но тот лишь пожал плечами.

– Понятно, ему нужны деньги. Надо же угостить друзей и родных, похвалиться всей этой историей. Такое бывает только раз в жизни.