Самое сладкое время молодости – это годы студенчества, а особенно первый курс. Кружащая голову эйфория от того, что ты теперь взрослый, самостоятельный и тебе можно всё, ну или почти всё.

Вместе с подружками-однокурсницами мы развлекалась от души. С вечера пятницы и по воскресенье включительно начинался увеселительный забег по дискотекам, вечеринкам и бессчётным свиданиям. Но через какое-то время, подустав, мы остановили свой выбор на лучшем ресторане Перми «Горный хрусталь».

Публика туда захаживала солидная, и можно было не опасаться, что в туалете на тебя нападёт компания бухих пэтэушниц. Правда, удовольствие это было недешёвое, и о том, чтобы с шиком посидеть за столиком, даже мечтать не стоило, для студенческой стипендии роскошь непозволительная. Но зато там были живая музыка и танцы до утра!

А ещё была барная стойка, декорированная по бокам острыми кусками оргстекла, изображавшими ледник. Здесь можно было присесть на высокий стульчик, перевести дух и взять коктейль. Фирменная смесь из водки, шампанского и апельсинового сока называлась так же, как и само заведение. После парочки бокалов разноцветные лампочки начинали мигать и переливаться, как северное сияние, а танцующая публика становилась похожа на косолапых белых медведей.

За «ледяной» барной стойкой царствовал Коля, но мы в шутку прозвали его Николя. Бармен в ресторане – то же, что министр иностранных дел в правительстве. Доходчиво объяснит политику заведения, решит все острые вопросы, дипломатично погасит нарождающийся конфликт и организует доступ к импорту.

– Девчонки, если косметика французская нужна или джинсы, обращайтесь, – любезно предлагал Николя. – Только скажите, всё организуем.

Дружба со всемогущим барменом – вещь приятная и выгодная, никто спорить не станет. Но почему-то из всей компании студенток-медичек он особенно выделял меня. Подсовывал коктейльчики позабористее, настойчиво предлагал проводить домой. Я долго отказывалась, но однажды, видимо, перебрав «Горного хрусталя», согласилась. Почти двухметровый здоровяк, как ни странно, при ближайшем рассмотрении оказался парнем нежным и даже каким-то трепетным.

– Ты мне сразу понравилась, как только увидел, – краснея и заикаясь, признался Колюня.

Роман развивался стремительно. После первого поцелуя Николя признался в любви. А после близости, оценив, что перед ним непорочная девица, – сделал предложение руки и сердца, как и полагается честному человеку. Я обещала подумать.

Все подруги дружными рядами маршируют в загс, а потом в роддом. Собственно, и мне пора бы, через пару месяцев стукнет двадцать, почти старость! Однако что-то меня смущало…

Но тут вмешался его величество случай в лице моей бабушки. Как-то раз вернулась она из магазина чуть пораньше и застала нас в самый, можно сказать, интимный момент. Крик подняла жуткий:
– Это что же делается! Всё, краля моя, не девка ты теперь! Замуж иди! А этот если противиться станет, я на него управу найду! К родителям пойду и в милицию!

Николя был не против, а очень даже за. Если кто и упирался, так это я.

– Да не хочу я замуж! Он мне нравится, но так… не сильно.
– А в койку зачем ложилась? Любишь кататься, люби и саночки возить, – бабушка была непреклонна.

Я пыталась достучаться до родителей, но они, как и полагается русской интеллигенции в непростой ситуации, лишь качали головами, пожимали плечами и разводили руками.

– Не забывай, у тебя институт, ещё шесть лет учиться, – только и сказала мама.
– При чём здесь институт? А если у нас не сложится, не получится?
– Разведёшься, – отрезала бабушка. – Не в церкви, чай, венчаться. Грех подолом прикроешь, была мужняя жена, и весь разговор!

Оставалось лишь смириться. Пожалуй, Николя был единственным, кто искренне радовался происходившему. Жизненные приоритеты у него были конкретные: дом полная чаша, жена умница и красавица да пара-тройка здоровеньких карапузов. Что ещё для счастья надо? К своей цели он шёл с уверенностью торпеды, стремящейся поразить вражескую подлодку.

– Свадьбу организуем по высшему разряду: ресторан закажем, и «Волга» будет, как положено, с шарами и куклами. Кольца нормальные куплю, чтоб потолще были, а не фуфло дутое. А платье тебе в ателье «Люкс» пошьём, у меня там знакомые, – радостно вещал он.

Семейная жизнь, на первый взгляд, началась неплохо. Муж сумками таскал из ресторана продукты и вообще всё, что не приколочено. По выходным торчал на рынке, фарцевал. Бизнес по тем временам опасный, но прибыльный. У меня появились финское пальто, итальянские сапожки, а на столике у зеркала шеренгой выстроились флакончики импортных духов. И всё бы ничего, но в любой бочке мёда всегда найдётся добрая поварёшка дёгтя. Как оказалось, супруг страдал патологической ревностью.

– Ты почему ко мне в ресторан на обед не пришла? – вопрошал он.
– Да неудобно как-то бесплатно есть.
– Чего там неудобно, на халяву же! А где обедала?
– С ребятами в столовке.
– С какими ребятами? Опять с этим Вадиком очкастым, который к тебе якобы за конспектами заходил? Дождётся этот очкан! Я ему зрение нулевым сделаю.
– Да мы просто дружим, – возмущалась я.
– Знаю я, как парни дружат, – сквозь зубы бурчал супружник.

Поначалу я лишь посмеивалась, но постепенно стало не до смеха.

– У тебя лекции в семь заканчиваются, а ты домой в девять пришла. Где была?
– Маникюр делала, у сестры твоей Лены.
– Знаю, она сказала, что без очереди тебя приняла. А потом?
– В студенческий клуб зашла.
– А там что делали? Пили, в бутылочку играли?
– Это клуб, а не бар! Там общаются! Мы «капустник» придумывали.

Но муженька было не переубедить, он во всём видел подвох и возможную провокацию. «По себе людей судит, нагляделся в своём кабаке говна-то всякого», – высказалась по этому поводу бабушка.

Но самое печальное, что со временем стало ясно: нам совершенно не о чем говорить. Общих тем и интересов нет. Секс – это, конечно, хорошо, но хомо сапиенс всё-таки ориентирован и на вербальный контакт. Слушать Николя не любил, и любой диалог быстро трансформировался в его бесконечный монолог. О том, что денег надо иметь много, в них счастье и сила. И о том, что на заводах и стройках пусть тупые бараны пашут, а умные люди всегда найдут другой способ добыть денег. Да ещё о том, как будет здорово, когда я детей нарожаю и уйду в декретный отпуск до конца жизни. А уж он-то постарается семью обеспечить, чтоб никто ни в чём не нуждался!
Спорить было бесполезно. Можно ли дискутировать с воем пожарной сирены?

Последней каплей, а вернее, поводом для моего бунта послужил один скандальный инцидент. Проще говоря, банальная драка. Супруг всё-таки подкараулил меня на выходе из студенческого клуба с однокурсником Вадиком. Налетел на безобидного парня, оставил его без очков и двух передних зубов.

– Ты псих! Мы на остановку шли, нам на одном троллейбусе домой ехать! – кричала я.
– А пускай на другом ездит и не с моей женой, – резонно отвечал муженёк.

«Дети, берегитесь баобабов!» – почему-то вспомнилась фраза из любимой книжки. Лётчик по фамилии Экзюпери в своё время очень точно описал данную патологию. Из мелкого, но зловредного семечка вырастает огромное дерево и своими мощными корнями разрывает беззащитную крошку планету на части. И горе тому, кто поленился и вовремя не выполол эти сорняки. Так и людские недостатки, поначалу кажущиеся милыми странностями, со временем разрастаются до гигантских размеров и способны полностью отравить существование окружающих и разрушить жизнь самого человека.

Я не стала ждать, когда вздорный парень превратится в домашнего тирана и пройдётся по мне чугунным катком домостроя. И выдвинула билль о независимости.

– Я тебе не изменяю, уясни это раз и навсегда. Но дружить буду с кем захочу! И не смей за мной следить.

Супруг зашёлся возмущённым криком, рассыпал угрозы, претензии и несправедливые оскорбления, я ответила тем же. В таком состоянии перманентного скандала мы прожили следующие девять месяцев. После очередного особенно бурного выяснения отношений, которое закончилось визитом в травмпункт, Николя собрал вещи и ушёл. А мне наложили гипс на запястье. Видимо, в пощёчину любимому мужу я вложила столько страсти, что треснули кости.

Правда, через три дня он остыл, одумался и с извинениями вернулся обратно. Я бы, наверное, по привычке и простила, и всё это продолжалось бы до бесконечности, но тут на театре военных действий появилась бабушка.

– Э, нет, касатик! Ушёл так ушёл. Да ещё и с вещичками, значит, всё – пожили! – заявила она.

А после этого мы целый год разводились. Встречались у загса, ругались, писали заявление, но через три месяца, которые давали на раздумье, муж исчезал. Причин всегда находилось много: забыл, заболел, работал, по делам уехал.

– Ты издеваешься, что ли? – орала я в бешенстве.
– Дура ты, – отвечал он. – Поумнеешь – поговорим.

В конце концов нам всё-таки удалось прийти к консенсусу. Он к медицинскому институту не должен подходить ближе чем на пушечный выстрел, и для всех моих знакомых его забрали в армию. Я не показываю носа в злачных заведениях города – барах, ресторанах и дискотеках. Обхожу их за версту. Развод пока не оформляем, жизнь друг другу не усложняем, а как дальше быть, время покажет.

После этого я засела дома, зарывшись в учебники, а он вообще пропал из города.

Прошло два года. Я уже училась в театральном институте. На летние каникулы мальчишки-однокурсники сколотили нечто вроде концертной бригады и отправились в славный город Владивосток заработать деньжат. Выступали на рыболовецких судах, перед моряками и дамами, которые тут же, на месте, обрабатывают рыбу. Приехали наши парни довольные и радостные: при деньгах, с гостинцами в виде дальневосточных деликатесов и вдобавок с новым другом.

Его называли уважительно – Спонсор, а говорили о нём с восторгом и придыханием. Историй было много: о том, как Спонсор отмазал их от бандитов, о том, как Спонсор напоил шампанским весь корабль, о том, что Спонсор скоро приберёт к ногтю Китай…

Вечером в общежитии все с трепетом ждали прибытия легендарного Спонсора. И меня тоже ожидал сюрприз.

– Я во Владике теперь живу, в Китай по делам гоняю, – самодовольно ухмыльнулся супруг. – У меня там бизнес.
– Бизнес, – усмехнулась я. – Пара ларьков на рынке?
– Да что ты понимаешь. Сейчас знаешь, какие времена начинаются? Момент ловить надо, а не клювом щёлкать.

Мы стояли в лестничном пролёте, а мимо пробегали любопытные однокурсники.

– Я машину купил. Праворульная «японочка», – продолжал хвастать супруг. – Пошли на балкон, оттуда видно. Давай покатаемся, в кабаке посидим. За жизнь перетрём… Я узнавал, во Владике театр есть. Если захочешь, там работать сможешь. Ну и… опять вместе жить будем. Я и подарки тебе привёз. Золотишко разное, вещички фирмовые, мазилки французские.

Левое полушарие моего мозга, отвечающее за логику и анализ, подло двурушничало. Менторский голосок повторял и повторял неприятные, жестокие, но достаточно здравые мысли: «Соглашайся, он прав. В стране перестройка и черт-те что творится, ходишь вечно голодная и с мокрыми ногами в рваных сапогах. Зима скоро, а у тебя пальто на рыбьем меху! Дальше-то, наверное, ещё хуже будет. Пожалеешь потом, что отказалась. Только представь, как будешь жить в богатом доме, под защитой, в сытости и тепле, развлекаться и заниматься детишками. А то, что он псих, так это ерунда. Другие женщины с алкашами и зэками живут, битые почти каждый день, и ничего, жизнью довольны. А если будешь чистоплюйкой, вообще одна останешься».

Но правое полушарие, что отвечает за тонкие материи, мечты и фантазии, в свою очередь, стенало о том, что любви никогда не было и нет! И купить меня нельзя! И растоптать, раздавить себя не позволю! Самое главное – человеческое достоинство!

– Не надо мне подарков. И ни в какой Владивосток я с тобой не поеду.

По лицу Николя пробежала судорога, глаза сузились, а рот искривился.

– У тебя кто-то есть? С кем-то спуталась? Кто он? Мне пацаны про тебя всё рассказали, чем ты тут занимаешься.

В ответ я рассмеялась. Занималась я исключительно актёрским мастерством. А всё мужское население института с первого по четвёртый курс могло сказать обо мне лишь одно: стерва, карьеристка и высокомерная недотрога.

Играя нунчаками, по лестнице прошагал старшекурсник Денис, по внешнему виду нечто среднее между Брэдом Питтом и Арнольдом Шварценеггером. Дэн вопросительно покосился в нашу сторону: «Помощь нужна?» Я отрицательно покачала головой.

– Этот, что ли? – Николя проводил его грозным взглядом.
– Да кто бы ни был, я к тебе никогда не вернусь! Развод дай!

Вместо ответа супруг выволок меня на балкон, крепко захлопнул дверь, подхватил, как пушинку, под мышки и перекинул мои ноги через перила.

– Если не мне, так никому ты не достанешься!

Это была прямо-таки сцена из русской классики. На курсе к полугодовому экзамену начали репетировать инсценировку по роману «Братья Карамазовы», мне досталась роль инфернальной Грушеньки. Но сейчас скорее происходила сцена из «Идиота», когда лихой купец Рогожин, устав страдать от выкрутасов Настасьи Филипповны, взял да и порешил бесноватую красотку.

– Что молчишь? – голос Николя вывел меня из задумчивости. – Хоть бы поплакала, покричала.

А молчала я потому, что очень внимательно рассматривала газон под балконом третьего этажа. Жухлая осенняя трава, сметённые в кучу листья… Если полечу ногами вниз, оскольчатый перелом пяток обеспечен, отвратительная и долго заживающая травма. Правильнее будет в воздухе как-то развернуться и попытаться приземлиться на бок, тогда – рёбра, рука, ключица. Это ерунда!

Супружник, видимо, устав ждать адекватной реакции, резко встряхнул меня и втащил обратно на балкон.

– Мне иногда кажется, что ты вообще не человек, – в отчаянии прорычал он. Крепко пнул ногой ни в чём не повинную дверь и ушёл.

На следующий день у нас шла обычная репетиция. Мне передали: в холле тебя ждут и очень просят спуститься. Николя прогуливался по вестибюлю во всей своей молодецкой красе – кожаное пальто в пол, на пальчике ключики от машины с ярким брелоком.

– Если хочешь развод получить, поехали в загс прямо сейчас, – приветствовал он меня.
– Я не могу, у меня репетиция. Не отпустят.
– Твои проблемы. Я сегодня уезжаю, когда вернусь, не знаю.
– Мне хотя бы переодеться. И паспорт взять.
– Паспорт возьми. А на остальное времени нет.

В загсе нас встретили с подозрением. Брутальный амбал в чёрной коже – это ещё понятно, сейчас таких много. А вот девица в русском сарафане, цветастом платке и с привязанной косой – это кто? На размышление отвели три месяца, но шуршащие денежные купюры ускорили и сократили процесс до тридцати минут. Конечно, не обошлось и без лёгкого скандала. Я потребовала вернуть мне в паспорте девичью фамилию, муженёк обиделся и психанул. Когда вышли на улицу, быстро прошагал к своей «японочке» и с чувством захлопнул дверь прямо перед моим носом.

– Эй, а мне что делать? Я спешила, пальто и сумку в институте оставила!

«Японочка» возмущённо зарычала, газанула и рванула вперёд. Но, проехав сто метров, резко затормозила и дала задний ход. В приоткрытое окошко теперь уже бывший протянул мне несколько купюр.

– Держи, на такси. И сделай так, чтоб я больше никогда в жизни тебя не видел.

Пришлось вернуться в загс. Добрые женщины напоили чаем и вызвали такси. А пока мы ждали машину, с пристрастием допытывали, стоит ли поздравить меня с обретённой свободой или соболезновать столь горькому расставанию. В конечном итоге – кто кого бросил? По логике, бросили именно меня. Сказали же чётко и ясно: «Чтоб никогда тебя не видеть!» Опытные в амурных делах дамы весело посмеялись и заметили: «Никогда не говори никогда».

Прошло почти двадцать лет. Пермь. Зима. Стою на остановке, собираюсь плакать, но пока не решила, от радости или от горя. Обегав все богоугодные и социальные заведения, победив бесконечные бюрократические препоны, комиссии и консультации, наконец-то получила документ – разрешение на получение бесплатных подгузников для взрослых. Правда, есть неприятный нюанс – самовывоз со склада. Годовой запас – почти две тысячи штук, пять громоздких коробов. Приятели автомобилисты такими габаритами не располагают, да и на работе в течение недели заняты. Вот как тут быть?

Задумавшись, шагнула на дорогу, и сразу раздался истошный визг тормозов. Даже не видя водителя за тонированными стёклами джипяры, услышала, как яростно тот меня проклинает. А с пассажирского места на улицу выскочил мужик и бросился ко мне. «Убьёт, наверное», – только и успела подумать я.

– Ты! Точно ты! – крепко душил меня в объятиях бывший супружник. – Только ты так дорогу переходишь! По сторонам даже не глядишь.

Мы сидели в ресторане. Всё красиво, изысканно и даже претенциозно. Водитель и телохранитель были отправлены на склад, получить и доставить по адресу моё скорбное добро. Домой позвонила, сиделку предупредила, что задержусь, но за переработку доплачу. Можно чуток расслабиться.

Бывший оказался искренне рад, даже предложил распить бутылку шампанского за внезапную встречу. Долго и цветисто рассказывал, как всё замечательно у него в жизни сложилось. Бизнес на плаву, дом полная чаша, жена красавица, сыновья – богатыри!

– А дерево посадил? – не удержалась я от ехидства. – При твоём-то размахе одной берёзкой не обойдёшься, тут целая дубовая роща нужна.

Бывший как-то смешался и засмущался, видимо, пришло время душевных откровений.

– Если честно, я только об одном в жизни жалею, – вздохнул он. – Что развод тебе дал. Молодые были, глупые. Уступать друг другу не умели. Может, сейчас бы всё по-другому сложилось.
– Ой, не придумывай! – отмахнулась я. – Ничего бы не получилось. Если б вместе остались, сейчас бы кто-нибудь из нас на кладбище был, а кто-то в тюрьме. Причём ещё вопрос, кто и где. Я тебя иногда так ненавидела, что пилкой для ногтей готова была заколоть.
– Взаимно! – рассмеялся бывший. – Но всё равно, когда тебя по телеку вижу, так всё чётко вспоминаю. Мы недавно с пацанами за любовь базарили. Многие даже и не знают, что это такое… Но мне повезло, у меня было! С тобой. А у тебя со мной?

Вопрос сложный. Очень кстати зазвонил телефон, сиделка пожаловалась – мама капризничает и хочет спать, да и ей самой тоже пора домой. Я любезно поблагодарила за помощь и прекрасный ужин и поспешила откланяться. На прощание бывший просил не стесняться и, если что, завсегда обращаться. Хотела отказаться, но вспомнила: никогда не говори никогда.