Помню день, когда внук Булат впервые пошёл в детский сад. Событие значительное, очень важный психологический момент: ты уже не один, вокруг тебя толпа таких же ушастиков. Резкая смена образа жизни – оказывается, ты больше не пуп земли. Да и много других проблем может возникнуть у ребёнка.

Забирать Булата отправились вдвоём с женой. Устроить его в детсад поблизости от дома не хватило блата, и мне пришлось исполнять роль личного водителя – как оказалось, на все оставшиеся годы. В ответ на наш вопрос о первом дне в коллективе воспитательница Альфия Эдуардовна заразительно рассмеялась:
– Думаю, с этим мальчиком проблем не будет. Сегодня, когда ребят в тихий час уложили спать, к нам в группу пришли очередные проверяющие из РОНО. Только начался разбор полётов, открывается дверь, входит Булат и строгим голосом спрашивает: «Это что такое – детишки спать легли, а вы своими разговорами им мешаете?» Нам прямо неловко стало.

Соседи привезли на свой участок два самосвала чернозёма. Слышу, хозяйка ходит и недовольно ворчит – в земле обнаружилась половинка коровьего черепа, что посеяло в её душе сомнения насчёт экологической чистоты земли.

Я выпросил у неё этот череп, закопал в углу огорода, где нет грядок, позвал внука и говорю:
– Булат, я тут яму хотел вырыть, смотрю, кость какая-то большая. Решил тебе показать.

Энтузиазму, с каким внук начал выкапывать «останки», позавидовал бы любой археолог. В итоге кость была тщательно очищена новой зубной щёткой, вымыта в тазике, после чего Булат вынес вердикт:
– Думаю, это верхняя челюсть травоядного динозавра паразауролофа, надо учёным показать.

Стою я, такой довольный – как же, привлёк ребёнка к серьёзной науке, поддержал его интерес к палеонтологии, помог в изысканиях. Короче говоря, Сухомлинский отдыхает.

На грешную землю вернули быстро.

– Дед, тащи лопаты, будем откапывать весь скелет. Паразауролоф был не очень большим, метра два ростом.

Каких трудов мне стоило отговорить внука отложить раскопки хотя бы до осени – знает только супруга, педагог с сорокалетним стажем. Ведь именно сохранность её грядок оказалась решающим аргументом в споре начинающего палеонтолога и стареющего журналиста, возомнившего себя великим знатоком детской психологии.

Я удивился, заметив, как внук-второклассник что-то увлечённо считает на калькуляторе своего планшета. Ранее не наблюдал за ним любви к математике.

– Картатай, – обратился ко мне Булат с озабоченным лицом. (Дедушка. – баш.) – Вот когда Карине исполнилось шесть лет, родился я. Мне исполнилось шесть – у нас Амирчик появился. Теперь, когда ему будет шесть, папа с мамой ещё ребёнка родят?
– Ну, брат, этот вопрос точно не ко мне, – засмеялся я. – А ты что, против?
– Совсем нет. Просто думаю, если родится девочка, наши с Амиром игрушки ей не нужны, а Каринины мы не сохранили. Да и квартиру, наверное, придётся поменять, в этой окажется тесновато.

Когда тебе за шестьдесят, душа уже скуповата на эмоции, но такая недетская озабоченность восьмилетнего ребёнка тронула меня до слёз. Спасибо сыну и невестке, одарившим нас тремя внуками в такое непростое время. По характеру все дети разные, но в любом случае в большой семье трудно вырасти эгоистом, лентяем и капризным баловнем.

Внучка никогда не давала особых поводов для огорчений: круглая отличница, серьёзно занималась английским, на олимпиады по разным предметам посылают именно её. В седьмом классе увлеклась волейболом – к моему удивлению, и здесь дела пошли хорошо, а я-то считал, что для спорта у неё недостаточно твёрдый характер. Их команда в школе олимпийского резерва стала лучшей в республике, они представляли Башкортостан на соревнованиях на федеральном уровне. Вот только жаль, что внучка забросила живопись, её картины, написанные в изостудии, сейчас висят у нас дома.

Но с одной чертой характера Карины я так и не смог смириться – с неаккуратностью (это мягко говоря), упорным нежеланием прибрать за собой, не говоря уже об обслуживании двоих младших братишек.

В очередной раз застав внучку с мобильником в неубранной постели, посреди разбросанных по всей комнате предметов девичьего гардероба, я решил провести воспитательную беседу. Помня бесславные результаты предыдущих разговоров на эту тему, зашёл с неожиданной стороны.

– Карина, внученька, у меня к тебе просьба. Когда жених придёт просить у родителей твоей руки, обязательно позови и меня, ладно?

Девочка была сильно озадачена, даже отложила в сторону телефон. Видимо, в свои пятнадцать лет так далеко она ещё не заглядывала.

– А зачем?
– Видишь ли, я уверен, что с плохим парнем ты общаться не станешь, а хорошему жалко портить жизнь. Буду его отговаривать жениться на тебе, такой неряхе, он ещё найдёт себе домовитую, аккуратную и работящую невесту.
– Напугал! – ответила Карина. – К тому времени ты уже станешь совсем старым и всё забудешь.

Спасибо на том, что не сказала – мол, уже помрёшь.

Моемся с Булатом в бане. Они с отцом в городе тоже часто посещают общественные бани, но своя – нечто особенное. После всех обязательных процедур обливаю внука прохладной водой, приговаривая:
– С гуся вода, с Булата худоба.
– Зачем так говоришь? Вовсе я не худой! – обижается мальчик.

Объясняю: раньше под словом «худоба» подразумевали всякие болезни и недомогания, а баню люди считали залогом здоровья, потому и появлялись подобные поговорки. Внук задумался, затем попросил меня ещё раз повторить про гуся.
– Надо запомнить. Когда буду со своим сыном мыться в бане, тоже стану так приговаривать, – сказал с серьёзным видом Булат.

В суете повседневной жизни мы не всегда обращаем внимание на нюансы взаимоотношений с родными и близкими, а ведь в будущем наши слова могут прорасти и добром, и негативом. В тот день у меня возникло ощущение, будто я сделал нечто важное и хорошее.