СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Действующие лица Группа «Спейс». Космическая семья
Группа «Спейс». Космическая семья
02.11.2020 00:00
Группа СпейсСорок лет на сцене – весьма большой срок для артиста, но если ты умеешь меняться, то зритель любит тебя очень долго. Считается, что электронная музыка отжила своё, но Дидье Маруани, словно не замечая того, ведёт группу «Спейс» в будущее, не давая своему кораблю стареть. Обо всём этом мы решили поговорить, «построив» видеомост Москва – Париж.

– Дорогой друг, мой первый вопрос – ужасно сложный для вас. Неужели сорок лет назад вы верили, что «Спейс» способен просуществовать так долго? Чего вы тогда ожидали?
– Когда вы создаёте группу, то всегда надеетесь, что ваша музыка будет иметь колоссальный успех. Но тогда я не знал, что мой сингл «Волшебный полёт» и последующие альбомы станут популярны во всём мире. Для французского эстрадного композитора такое было немыслимо, но это случилось. И, конечно, я бы хотел и дальше сочинять интересную музыку, которая нравится людям вот уже сорок два года. Мои концерты посещают люди трёх разных поколений. Да об этом мечтает любой композитор!

– Вы приезжали на гастроли ещё в Советский Союз, а потом наша страна сократилась до размеров России. Но вы продолжаете привозить свою музыку, не очень разбираясь в суверенитете бывших республик. Скажите, вы чувствуете разницу между «до» и «после»?
– Да, СССР – огромная страна, даже расколовшаяся на разные государства. У меня есть хорошие друзья во всех бывших советских республиках, я рад давать концерты везде. «Спейс» – группа эксклюзивная. Мы единственные музыканты, которые побывали во всех странах бывшего Союза. И теперь уже никто не задаёт мне вопрос «Зачем ты едешь на Украину или в Казахстан?». Потому что я посещаю эти страны с 1983 года.

– Да, начало было прекрасное. В 1983 году вы отыграли 21 концерт в Советском Союзе. После гастролей фирма «Мелодия» выпустила первый альбом – «Волшебный полёт». Как это произошло?
– В конце 1982 года у меня состоялась встреча с первым заместителем министра культуры СССР в советском посольстве в Париже. Он посмотрел на меня и сказал: «Вы знаете, что ваша музыка очень популярна в России?» Я ответил: «Нет, господин министр». «Господин Маруани, я хотел бы пригласить вас в Россию, чтобы вы дали концерты. Большие концерты!» Я ответил: с удовольствием. Но сразу оговорил, что не хотел бы выступать лишь перед богатыми людьми, перед чиновниками. Что я также хотел бы выступить перед обычными людьми. И ещё желал бы дать три концерта в Москве на Красной площади. Он посмотрел на меня и произнёс: «Господин Маруани, мы готовы предложить вам выступление в большом спорткомплексе «Олимпийский». И даём возможность сыграть двадцать один концерт – в Москве, Ленинграде и Киеве. Но даже не мечтайте, что когда-либо сможете выступить на Красной площади. Вы понимаете, что там находится!» Вот так всё и было… А примерно за месяц до начала турне тогдашний руководитель СССР Юрий Андропов неожиданно выступил примерно со следующими словами: «Нам не нужна французская, европейская культура – она навредит СССР и нашей культуре». Тогда представители французского посольства встретились с Андроповым и министром культуры СССР. Сказали, что группа уже репетирует, визы и официальное приглашение оформлены… И турне состоялось. Советские люди впервые смогли вживую услышать нашу музыку. Гастроли были потрясающими, успех – сумасшедшим!

– Вы уроженец княжества Монако, но уже полвека настоящий француз. Однако большая часть ваших концертов до сих пор проходит в России и бывших республиках Союза. Насколько понятнее мы вам стали?
– На меня повлияли люди, с которыми я встречался во время этих путешествий. Возможно, мне лишь кажется, но я думаю, что по своей душевной организации очень близок к славянским народам. Здесь мои поклонники хорошо меня понимают, мы находимся на одной волне. Мне интересны ваша культура, ваша музыка, я знаком с вашей кухней. И благодарен судьбе за возможность быть рядом с вами все эти годы. Хотя для меня так и осталось загадкой, что такое «картошка в мундире» и «суточные щи». Но удивительнее всего то, насколько большие изменения произошли с вашими странами за такой небольшой период.

– Хронологически сорокалетие вашей группы состоялось три года назад, но отмечаете его лишь теперь, спустя время. С юбилейной программой вы проехали всю Россию насквозь, от Петербурга до Владивостока. Всегда ли чувствуете разницу в обликах наших городов, различаете публику на ваших концертах?
– Люди везде разные. И зрители в разных городах не похожи друг на друга. Например, в Москве публика более сдержанная, а в Петербурге она напоминает юг Франции, там зритель более нежный, что ли… Цель музыканта состоит в том, чтобы не просто сыграть ту музыку, которую все любят. Зрители вправе ждать новинок, а значит, каждый твой концерт должен отличаться от предыдущего. Пусть даже программа остаётся прежней, но музыкант может по-другому двигаться или общаться со зрителями. Поэтому концерты в Екатеринбурге и Челябинске – это не одно и то же.

Группа Спейс– А неформально вам удаётся общаться?
– Каждый раз, когда я приезжаю в новый город, первое, что делаю, – иду утром на рынок. Потому что там я могу узнать, сколько стоит, например, мясо. Мне интересно потом это вспоминать, сравнивать с парижскими ценами. Помню, в первый раз приехал в Алма-Ату и пошёл на казахский рынок. Конечно, тогда я был известен в России, на Украине и в Грузии, но в Казахстане чувствовал себя иностранцем, приехавшим в Китай. Вообразите моё удивление, когда на базаре ко мне начали подходить люди: «Привет, Дидье, как твои дела?» Я был поражён тем, что моя музыка и популярность обогнали меня. Хочу надеяться, что во многом совпадаю с вашим темпераментом. Может быть, именно поэтому публика считает мелодичной ту музыку, которую я играю, хотя порой она бывает громкой и «жёсткой» на слух. Другой причины моей известности в ваших странах я просто не нахожу.

– В группе «Спейс» у каждого музыканта есть своя семья. Приглашаете ли вы близких людей сопровождать вас в поездке?
– С тех пор как у меня появились дети, я стараюсь брать их с собой в турне. Во-первых, чтобы они увидели всё это. Во-вторых, турне – это большой стресс, и здорово, когда семья рядом, она придаёт мне уверенности. По возможности всегда прошу их быть со мной. Я работаю вместе со старшим сыном Себастьяном, отвечающим за техническую часть концерта. Также жена и дети помладше стараются не быть в поездке обузой, все пытаются что-то делать. «Спейс» – это команда. Мы вместе летаем на самолётах или берём напрокат большой лимузин, потому что нас много. Я всегда говорю своему промоутеру, чтобы он бронировал места для всех в одной гостинице. Чтобы и моя семья, и мои музыканты, и их сопровождающие, и персонал концертной команды жили по соседству. Ведь мы знаем друг друга не один десяток лет. Мы – большая «космическая» семья. Как правило, в гостинице останавливаемся на десять дней или даже на две недели. Вместе живём, вместе питаемся.

– Дидье, сколько готовятся ваши гастроли? Сколько грузовиков вы с собой возите?
– Музыка «Спейс» – это лишь видимая часть большой машины. Кроме концертов существуют репетиции музыкантов, постановка освещения, монтаж и демонтаж сцены и оборудования, синхронизация мультимедиа, экранной и лазерной. Подготовка турне занимает три-четыре месяца. Нужно много репетировать, создавать лазерные эффекты, думать над оформлением сцены. Однако сейчас мы уже не используем много грузовиков. Да, в 1993 году с нами в турне отправилось двенадцать огромных трейлеров, в которых мы перевозили всё – костюмы, оборудование, музыкальные инструменты, освещение, лазерные установки. Но теперь я работаю с одной компанией, которая помогает нам с лазерным оборудованием, и больше нам не надо возить с собой много вещей. Кстати, моя соотечественница Милен Фармер с трудом умещает своё концертное имущество в пятьдесят фур.

– Во время гастролей нужно оставаться в хорошей форме. Требуются тренажёрный зал, строгая диета, крепкий сон, а вместо них появляются поздние застолья, синяки под глазами и стресс от нездорового внимания поклонниц. Или у вас есть противоядие?
– Я занимаюсь спортом, но в меру. Никогда не сидел на диете, но сохраняю форму. Думаю, из-за генетики. Это у меня от отца. Знаете, в конце жизни он выглядел лет на пятнадцать моложе, чем был на самом деле. Отец был худым и стройным, а я это унаследовал от него. Так что спортом не увлекаюсь. Просто не ем слишком много. И не набираю вес. Напротив, после каждого концерта теряю килограмма два.
Действительно, в турне всегда возникает много проблем, которые надо решать. Но для этого и существует мой главный менеджер Патрис Ришар. Не путайте его с Пьером, он у меня очень серьёзный. Я же сосредотачиваюсь на музыке. Перед концертом остаюсь в гримёрке один, чтобы настроиться в тишине. И на сцене не испытываю стресса – наоборот, я спокоен и сосредоточен. Это позволяет получить от публики столько же, сколько ты ей отдаёшь. Когда тридцать тысяч людей аплодируют тебе, кричат «браво!» и ты даже не можешь их остановить – это чудесно.

– Когда-то ваши альбомы выходили чуть ли не ежегодно, и многие связывают это с волей вашего первого продюсера Жан-Филиппа Илиеско. Давайте вернёмся в то время. Смог бы появиться «Спейс» без его давления?
– Жан-Филипп Илиеско помогал мне в начале карьеры, когда я ещё выступал как певец. Но, знаете, мелодия «Волшебный полёт» появилась, когда одна дама-астролог попросила меня сочинить музыкальную заставку для её передачи. Илиеско настаивал, чтобы я откликнулся на просьбу этой дамы. До этого я уже слышал электронную музыку и был поражён звучанием синтезатора. Пошёл в музыкальный магазин и купил себе такой. Придя домой, подключил синтезатор, настроил и через пять минут сочинил «Волшебный полёт». Астролог пришла в полное восхищение. В итоге её передачу не показали на телевидении, но музыка осталась. Я сказал Илиеско, что хотел бы записать «Полёт». Мы записали, но все, кто прослушал её в студии, сказали в один голос: «Мы потрясены, но не будем это выпускать. Это не Дидье, это какая-то инструментальная музыка». Илиеско настаивал, что по контракту я являюсь певцом, а не автором, что под именем Дидье Маруани я обязан выступать как певец. Тогда я ответил: «Хорошо, я создам музыкальную группу, и она будет называться не «Дидье Маруани», а «Спейс».

Но возникла ещё одна проблема: люди на концертах не должны были знать, что выступаю я. Поэтому было решено надеть на нас шлемы и скафандры, как у космонавтов. Вот так всё и произошло, и этот образ помог группе стать популярной, потому что это смотрелось необычно и сумасшедше. Позже я получил разрешение от мэра Парижа дать концерт у Эйфелевой башни. Были подписаны все документы, но что-то произошло со стороны спонсоров и радиостанции, и незадолго до концерта мой продюсер решил всё отменить, иначе он потерял бы много денег. Тогда я сказал: «Если ты отменишь концерт, я покину группу». Он заявил: «Если хочешь – вперёд. Но тогда я зарегистрирую «Спейс» как торговую марку, и твоё имя тоже будет принадлежать мне». Со стороны продюсера это было сродни краже – забрать название группы, мой сценический псевдоним, моё имя! И я сказал: «Хорошо, но не забывай: можно легко поменять продюсера, а вот найти замену композитору гораздо труднее». В общем, накануне турне по СССР мы с ним разошлись.

– Вы поддерживаете связь с ветеранами из первого состава «Спейс»?
– Наш первый гитарист Янник Топ по-прежнему играет на бас-гитаре. Я также в курсе дел нашего красавца – клавишника Ролана Романелли. Он стал композитором и успешно пишет музыку для кино, например саундтреки к «Астериксам и Обеликсам». Это талантливая работа. Он вообще молодчина, несмотря на возраст находится в хорошей форме и продолжает концертировать в качестве аккордеониста. Вы должны знать: этот инструмент у нас, французов, в крови…

– Ваши концерты часто проходят в сообществе других музыкантов – детского хора, известной певицы Евгении Лагуны, ансамбля песни и пляски или симфонического оркестра. Легко ли вы соглашаетесь на такое сотрудничество?
– Вы, наверное, знаете, что я участвовал в благотворительном концерте Евгении Лагуны. Она оказывает помощь большому количеству людей, особенно детям. И когда могу, когда я не занят, то откликаюсь на подобное. Однажды был в Воронеже в больнице для детей, больных раком. Когда зашёл туда и увидел семьдесят детей, судьба которых висит на волоске, то заплакал. Эмоционально это было для меня трудно. Потом вместе с детьми мы играли музыку, рисовали, и, кажется, они были счастливы, но для меня это потрясение. В 2005 году я также дал концерт для семей, пострадавших в Беслане.

– 12 апреля для вас профессиональный праздник. В последние годы вы часто проводите этот день в Москве или Королёве. Видимо, вы свой человек в «Космическом клубе».
– Да, время от времени «Роскосмос» приглашает меня. Мне нравится делиться своей музыкой с космонавтами. Я разговаривал с ними после их возвращения с МКС. Они рассказывали, что им нравится слушать и музыку «Спейс», и современную музыку, и классическую. Нет музыки, которую они считают более подходящей для этих условий. Есть только хорошая и плохая. А с итальянским космонавтом Лукой Пармитано мы сыграли дуэтом на синтезаторах. Он в это время находился на МКС, а я – в Лужниках. Технически это сумасшедшая идея, но мы это сделали – сыграли «Волшебный полёт». Просто удивительно.

– Интервью с вами было бы неполным без обсуждения дуэли с Филиппом Киркоровым. Инцидент связан со спорным авторством его песни «Жестокая любовь». Что вы об этом скажете?
– Я скажу кратко: Киркоров мне не интересен. Судебный процесс ещё не закончен. Российское правосудие не показалось мне беспристрастным, хотя я встречался в Москве с министром культуры господином Мединским. Но, конечно, господин Мединский не смог ничего сделать, ведь он не влияет на систему правосудия.



– Эпидемия коронавируса изменила планы людей по всему свету. Думаю, вы не исключение. Как справляетесь с этим бедствием, чем занимались на самоизоляции?
– Ну, во-первых, вместо маски я бы всем посоветовал космический шлем. Вы знаете, он у меня есть, и только в нём я чувствую себя в безопасности. А если без шуток, меня спасает загородный дом. Мы практически переселились в него – я, моя жена, двое младших сыновей, Рафаэль и Кристофер, и наш лабрадор Принц. Он больше всех радуется, что мы впервые так много времени проводим вместе.

– Париж опустел?
– Во время изоляции это выглядело как во времена оккупации в сороковом году! Если у тебя был пропуск, то можно было проехать весь город минут за двадцать. Он как будто ушёл в себя, его было не узнать, его не было…

– Последний вопрос, мой друг: какой награды вы бы себе пожелали за долголетнее успешное творчество?
– Я её уже получил. У меня есть много наград и дорогих для меня сувениров. Но самой дорогой наградой была и остаётся верность поклонников моему творчеству на протяжении многих лет.

Расспрашивал
Игорь КИСЕЛЁВ

Опубликовано в №43, ноябрь 2020 года