Когда Женьку спрашивали, кем она хочет стать, та отвечала – инвалидом-колясочником, как тётя Рая. Женька с Раей познакомилась, когда сама была колясочницей. Мать завозила её, спавшую в коляске, к Рае во двор. Рая матери сама помощь предложила, чтобы та спокойно бежала по делам. «Ноги есть, дела найдутся», – шутила Рая вслед убегавшей молодой соседке. Вместо двух ног у Раи имелась только половинка правой. Зато у неё имелось кресло с огромными, по Женькиным меркам, колёсами. Хотя какие могли быть мерки у грудной Женьки, но смотрела она на колёсную Раю заворожённо.

От своей коляски Женька избавилась быстро – в одиннадцать месяцев пошла. И могла уже не только смотреть на Раю, но и обследовать её вместе с коляской. Мать за Женьку не волновалась, получалось надёжней, чем дома с дедом оставлять, который рано или поздно засыпал под телевизор, а Женька уползала познавать мир. Чуть в подвал не свалилась, хорошо мать успела. В деревне у них многие детишки в подвал падали. И матери очень не хотелось, чтобы Женька оказалась среди подвальных неудачников. Потому как было замечено: после падения в подвал жизнь у ребёнка шла наперекосяк.

У Фроловых мальчишка упал и перепугался. Говорить не мог целый месяц, потом кое-как заговорил, но заикой остался. У Кочетовых двойняшки свалились. Сначала вроде ничего, без повреждений обошлось, не разбились, а потом лаять начали. Ты им слово, а они тебе в ответ – ав-ав. Думали, играют дети, а они серьёзно. У специалиста узнали, что такое отклонение встречается. Их и в школу брать не хотели, но с восьми лет взяли. У Зайцевых вообще парень перед армией загремел, ему отсрочку дали из-за перелома, так он подрался и вместо армии в тюрьму попал.

Да что далеко ходить, Рая – наглядный пример. Пять лет ей было, побежала в темноте, а подвал открытым оставили. Ножки у неё потом неудачно срослись, хромала всю жизнь, а в сорок три года под электричку угодила. С тех пор на коляске, плюс ещё сердечница. Порок сердца у неё с детства, после подвала обнаружили, в процессе комплексного обследования.

Женьке нравилось, как пахнут Раины сердечные капли, и маленькая мельхиоровая рюмочка, в которую она их капала, нравилась. Всё это Рая держала при себе и по необходимости извлекала из объёмной одежды, скрывавшей многострадальное тело. Женьке и в голову не приходило, что у Раи нет ног. Рая часто повторяла, что она инвалид-колясочник, и улыбалась при этом. И Женька считала, что здорово быть инвалидом-колясочником.

Она забиралась к Рае в коляску и сидела с ней часами, пока мать не забирала. Дети умеют найти уютное местечко в доме. Для Женьки таким местечком стала Раина коляска. Они и катались по двору, но особо ехать было некуда, двор маленький – не разгонишься, получалось по кругу. «Ая! Ая!» – кричала Женька, что одновременно означало и «Рая», и «давай ещё кружок».

В дом они не входили, делать там нечего, говорила Рая. Только однажды, когда Рая схватилась за сердце, а потом за пустой пузырёк с каплями, она попросила Женьку пойти в дом и принести из холодильника коробку с лекарствами. Женька уже знала, что такое холодильник и что в нём лежат колбаса и сосиски, яйца, йогурты, молоко, и кастрюля с супом стоит, и недавно был торт. Но в Раином холодильнике ничего такого не было, только миска с двумя картошками и коробка с таблетками. Рая Женьке так и сказала: в холодильнике коробка. Женьке тогда три года было – справилась.

Пустой холодильник произвёл на Женьку неизгладимое впечатление. И у неё появился идефикс – непременно наполнить его.

Следующие два года Женька тащила всё, что могла утащить из родного холодильника. Мать не сопротивлялась, и бутерброды с колбасой делала, и супчику наливала в кастрюльку, а если котлеты или блины жарила, обязательно отправляла с Женькой. Соседи и раньше пытались Раю подкармливать, но она наотрез отказывалась, даже обижалась. Считалось, что она на независимости помешана и от независимости помрёт. Но когда узнали, что из Женькиных ручек Рая принимает угощение, обрадовались и время от времени передавали через Женьку. А к праздникам, так обязательно, чтобы как у всех – полный холодильник.

Но к себе Рая по-прежнему никого не подпускала, в смысле помощи по хозяйству. Почтальонша раз в месяц пенсию приносила, и врач заходила, когда вызов рядом случался. Вода у неё из колодца в дом проведена была, справлялась как-то. Единственное, Женьке разрешала коврик поднимать, когда он падал. Ковриком Рая называла старое верблюжье одеяло, которое в любую погоду она набрасывала поверх длинной юбки, прикрывая несуществующие ноги.

Когда в тот день Женька забежала к Рае во двор, коляска была накрыта этим ковриком. Женька сначала подумала, что Рая спряталась, укрывшись с головой.

– Рая, – позвала она и потянула одеяло – пусто. Женька не поверила своим глазам, ещё раз позвала, встряхнула одеяло и уставилась в пространство, которое обычно занимала Рая.

Из дома вышли почтальонша и милиционер.

– Иди домой, девочка, – сказал милиционер, – здесь нельзя находиться.

Женька никогда не видела милиционера так близко, потому испугалась и побежала домой. Мама была на работе, а дед спал под телевизор. Женька улеглась рядом с дедом и проспала до утра. Это было субботнее утро, и мама пекла блины. Женька вспомнила милиционера и почтальоншу.

– Я к Рае пойду? – осторожно спросила она.
– Понимаешь, Женечка, – сказала мама и расплакалась. А потом постаралась объяснить пятилетней Женьке, отчего люди не живут вечно на земле, а переселяются на небо.
– Я всё равно отнесу ей блины, – упрямо сказала Женька. Мама положила ей в миску блинов, и Женька побежала.

Во дворе по-прежнему стояло кресло с ковриком, а у входа в дом – встревоженные соседки.

– Тапочки ей нужно в гроб положить, неважно, что ног нету, – сказала одна из них.
– Дядя Вася наш безногий с войны вернулся, так, помню, сапоги ему положили, – сказала вторая.
– Обувь обязательно надо, – подтвердила третья.

Заметив Женьку, они расступились.

– Иди, Женечка, попрощайся с Раей, она там на кроватке лежит.
– Блины, – сказала Женька и поставила блины на стул возле кровати. А потом посмотрела на пол, туда, где обычно у человека стоят тапочки, когда он спит. Тапочек не было, и Женька посмотрела на то место, где у человека обычно находятся ноги, когда он спит, а затем ощупала через покрывало.
– У неё есть ноги, просто очень маленькие, – строго сказала Женька соседкам, выходя из дома.

В какой-то день, уже после похорон, Женька увидела Раю во сне – в бальном платье, как у Золушки, и золотистые туфельки на ножках. А в руках она держала рюмочку, в которую обычно капала сердечные капли. «Возьми мою рюмочку», – сказала Рая и протянула Женьке.

Эта рюмочка до сих пор стоит у Женьки на книжной полке, а рядом колокольчик с последнего звонка. Нашла она её тогда в Раиной коляске, под ковриком.

Женькина мама вскоре замуж вышла, и они в город переехали. Женька там и в школу пошла, и библиотечный колледж окончила, и теперь работала в турфирме. Из библиотеки она уволилась по собственному желанию, когда хотели Раису Павловну сократить как пенсионерку, не желающую осваивать компьютер. Женька её за три вечера обучила и уволилась вместо неё. Раиса Павловна теперь за Женьку молится, чтобы счастье ей было, особенно насчёт хорошего жениха просит. Женька к ней иногда забегает на чай.

Вот и в тот вечер засиделась у Раисы Павловны до одиннадцати. Вышла, на улице темень, маршрутки уже не ходят, хоть и город. На маршрутке ей до дома минут семь, а пешком – с полчаса. Пошла по короткой дороге, вдоль гаражей с бездомными собаками. Всё как в кино, да и в жизни так случается, возникают на пути тёмные личности в неосвещённых местах города.

– Девушка, зажигалки не найдётся? – раздался голос из темноты.

Вообще-то надо было бы испугаться и бежать, но Женька совсем не испугалась, и голос ей показался каким-то уставшим, а потому добрым. Она остановилась, и от гаража к ней подъехал мужчина в инвалидной коляске. Хоть Женька и не курила, зажигалка у неё имелась. На работе она ей благовония поджигала для создания специфической атмосферы клиентам – любителям Востока. Дала она ему прикурить, лицо осветилось – молодой парень.

– Оставьте себе зажигалку.
– Спасибо вам, девушка, мы тут выпили с друзьями, поругались вдрызг. А у вас время есть?

В этом месте уж точно надо было бежать, но Женька совершено не умела врать.

– Время есть, но только позднее, – ответила она честно.
– Хотите, я вам стихи почитаю?

Женька замялась, всё это было очень неожиданно. А парень сделал пару затяжек, и его неожиданно вырвало, а потом ещё раз, мощным таким потоком. И на Женьку попало, и сам весь уделался.

– Простите меня, ошибся я, не рассчитал.
– Как вы себя чувствуете?
– Башка кружится. Спасибо вам, идите, я тут недалеко живу, вон в том доме, – он показал на ближайшую девятиэтажку.
– Ну, если в том доме, давайте я вас довезу.
– Нет, спасибо, я справлюсь, – произнёс он и схватился за сердце. – У-у-у, чёрт…
– Вам плохо? Что? Сердце?
– Мотор, гад, барахлит. Пить вообще нельзя.
– Сейчас, сейчас, давайте, потихоньку, – Женька взялась за коляску.

По всему было видно, что живёт он один в этой однокомнатной квартире на третьем этаже. Хорошо, коляска в лифт свободно въезжает, и на первом этаже оборудован подъём.

Лекарства в холодильнике, в коробке.

Женька открыла холодильник: кастрюля и коробка с лекарствами. Любопытной она себя не считала, но сунула нос в чужую кастрюлю, а там две картошки в мундире. И ей вдруг так смешно стало от этой картошки, хотя что тут смешного – пустой холодильник. Но, видно, Женька сунула нос не только в кастрюлю, но и в будущее, или в прошлое, и увидела в холодильнике и колбасу, и сосиски, и молоко, и йогурты, и кастрюлю с супом, и торт.

А для начала надо было принять лекарство, умыться и переодеться.

– Отпустило, – сказал парень и перебрался с коляски на диван.
– Здорово у вас получается, – искренне удивилась Женька.
– Качаюсь каждый день, – он кивнул на гантели.
– Вы лежите, а я чайник включу. У меня варенье клубничное в сумке, Раиса Павловна дала, мы с ней работали вместе, – сообщила Женька, убегая на кухню.
– Заварка кончилась, – крикнул он вслед.
– Ничего, с вареньем разведу, как горячий компот получится!

Горячего компота он не дождался – уснул. Женька укрыла его пледом и присела рядом, на край дивана. Только сейчас она поняла, как сильно переволновалась и что лицо его кажется очень знакомым. Тут, наверное, надо было поставить горячий компот на журнальный столик и бежать. Но Женька взялась обследовать книжные полки – библиотечное дело взяло своё.

«Книжки читает, камушки собирает, – она взяла с полки прозрачный камушек и посмотрела на свет, – и колокольчик выпускной, как у всех. Какую мы школу окончили?» Женька прочла гравировку и обалдела – её школа, её год выпуска.

– Эй, ты кто такой? – она позвонила в колокольчик, но парень спал крепко. – Из параллельного, что ли? Точно, из параллельного.

Теперь на полке у него стоят два одинаковых колокольчика, а между ними Раина рюмочка.

Раиса Павловна, как узнала, говорит, зачем тебе лишние трудности, когда можно без них прожить, мало, что ли, хороших парней вокруг. А Женька объясняет ей, что инвалиды-колясочники самые хорошие, тем более сердечники. У них просто ноги маленькие, зато сердце – точно есть. А мама Женькина не удивляется, говорит, она и в детстве такой была.