– Здравствуй, Светик, хорошая, драгоценная, радость моя! Звонила тебе три раза на прошлой неделе.
– Не заметила звонков, прости.

Ну вот, Света только настроилась на работу, она на удалёнке. Начальник уже в скайпе рвал и метал с утра.

– Сегодня звонила дважды.
– Видимо, выходила в магазин.
– Пустяки, заюша. Чем занимаешься, как здоровье, погода?

Всё ещё не оставляя надежды вернуться к работе, Света отвечает рассеянно – мол, здоровье ничего, а погода ужасная, носа на улицу не высунешь. Только извини, я сейчас очень занята.

Собеседница подозрительно уточняет:
– Как же ты в магазин выходила, если погода такая ужасная?
– Образно говоря, об-раз-но!
– Ах, образно.

Света, тюкая одной рукой по клавиатуре, переключает внимание:
– Как ты?
– Я? Ужасно, хуже не бывает. Что тут творилось, меня швыряли как футбольный мяч по всей спальне. Набирала братца – реакции ноль. Звонила подруге в Лебедянь, ещё одной в Сургут – не отвечают.

Всё, плакала работа, когда здесь такое.

– Да чем они в этой ситуации могли помочь? В полицию…
– Полиция? Светонька, рыбка моя, где ты видела, чтобы полиция помогала бедным женщинам?

Без паузы в трубке раздаются густые, низкие рыдания. У Светы замирает сердце, она цепенеет от неожиданности, от жалости, кидается утешать. Опыт подсказывает: утешать и слушать придётся долго, часа полтора-два. Правда, до рыданий прежде не доходило. И вообще они не настолько близки, да чего там, почти не знают друг друга, чтобы вываливать сокровенное, изливать душу.

Конечно, раз такое дело, она готова сочувствовать, вникать. Но от Светы требуется не только слушать, нужно активное участие: поддакивать, периодически восклицать, вздыхать, вставлять междометия. И ведь не увильнёшь – если долго не издавать звуков, на том конце провода то и дело тревожно удостоверяются:
– Алло, на связи? Слышишь меня? Фу, я уж думала, прервали.

Мало того, по неписаным женским правилам Света должна непрерывно укреплять собеседницу в мысли, что она хорошая, а все они плохие. Притом что она их в глаза не видела.

Они – это многочисленные родные и близкие собеседницы. Судя по всему, там все против всех, тугой клубок, смешались в кучу кони, люди: родители, братья и сёстры, муж, дети, племянники, свекровь. В бесконечную войну втянуты знакомые, знакомые знакомых, соседи. Сколачиваются, распадаются и вновь причудливо возникают коалиции.

Случается, доходит до рукоприкладства. Иногда собеседница путается в показаниях: то рёбра сломала, упав в трамвае, то муж толкнул. То шея болит от остеохондроза, то свекровь схватила. То колено сама ушибла нечаянно на лестнице, то золовка впендюрила каминной кочергой.

– Светик, ангел, заюша моя, видела бы ты меня: вся в синяках, кровоподтёках.
– Вызови «скорую», врачи зафиксируют побои.
– Какая «скорая», с луны свалилась? О чём ты, Светик, чистая, наивная душа? Где ты нашла нормальных врачей? Они не лечат, а калечат, все купленные-перекупленные. Им заплатишь – нарисуют какой угодно диагноз.

Лучше не лезть с советами. Но на том конце провода настаивают:
– Ты умница, грамотный человек, вот как бы ты на моём месте поступила? Подскажи, что делать, я на грани отчаяния.

Зачем в России психотерапевты, у нас есть приятельницы. А с появлением мобильных телефонов и социальных сетей окончательно исчезло личное пространство и время. Тебя отследят, едва на секунду высунешь нос, подкараулят, поймают, настигнут, извлекут из самого потаённого убежища.

Заблокировать номер, внести в чёрный список, вычеркнуть из друзей? Резко прервать разговор – мягко не получается. Но как-то подло, не по-человечески, ведь собеседник к тебе всей душой. Похоже, мы в последнее время превращаемся в интравертов, чёрствых эгоистов, привыкших к душевному комфорту. Нам тепло, хорошо, на голову не капает, а там хоть трава не расти. Неприятно оказаться тем самым другом, который «познаётся в беде», то есть как раз не познаётся.

Господи, но что за тариф у неё такой, что она журчит третий час, как неиссякаемый ручей? Света придумывает кошку, которой на ночь нужно поставить компресс. То есть кошка, конечно, реальная.

– Какой компресс, от чего? – оживляется приятельница. – Людям это помогает? А то мне тоже компрессы назначили, толку нет. Кстати, вообрази, они, зная, что у меня страшная аллергия, завели какую-то королевскую кошку. Я её, естественно, выкинула вон, так это был конец света, думала, меня убьют! Из-за кошки, представляешь? Нет-нет, сейчас самое интересное, не клади трубку, я обижусь…

Если бы только обижались. Однажды, когда Света, потеряв терпение, удалила из контактов одну неадекватную даму, та прислала сообщение с другого номера. Как говорится, орфография сохранена: «Ты не смела так поступать со мной, совершив большую ошибку. Я по маме умею наводит порчу. Я очень сглазливая, и жить тебе остаёться недолго».

– Вы в некотором роде мазохистка. Классическая жертва, которая всегда будет притягивать определённый тип людей, таких вот телефонных «террористов», они нюхом чуют подобных личностей, – сказала психоаналитик.

Интересно. «Классическая жертва», «мазохизм» – неужели нынче так называются деликатность, воспитанность и доброжелательность?

Итак, Света слушала, не имея возможности вставить слово, кружила по комнате на подкашивавшихся ногах. Потом села, обессиленно привалившись к стене. Потом сползла и безжизненно вытянулась на ковре во весь рост. Ещё находила силы посылать ослабевшим сиплым голосом в трубку сигналы.

– Да здесь я, здесь, слышу тебя. Никуда не делась.

Странное дело, голос в трубке крепчал, свежел, веселел. Наконец там бодро – Света даже представила: сладко потянулись кошечкой, как после здорового крепкого сна, – воскликнули с искренним удивлением:
– Светик, солнышко, да что с тобой? Ты не болеешь, дружочек, заюша моя? Голосок какой-то измученный. Всё в порядке? Муж не обижает? Как дочка? С квартирой нормально? Странно. Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь. Так подруги не поступают, я могу обидеться. Поделись, не скажу никому.

А-а-а! Появись собеседница здесь, могло бы дойти до рукоприкладства.

Хотя ведь Света уже учёная и обещала не поддаваться. Мысленно, как учила психоаналитик, воздвигала энергетический экран, произносила фразы-«отражатели», нейтрализовала волны негатива…

Когда-нибудь, честное слово, придёт время, Света наберётся духу и оборвёт. Когда-нибудь, но не в столь плачевный момент. Это было в прошлом году: приятельница трагическим голосом сообщила в трубку, что готова покончить с собой. Уже несколько раз делала попытки, и её едва откачали. Но сейчас-то точно всё получится – вот упаковка таблеток, вот стакан воды.

Господи, что со Светой было: бросилась убеждать, умолять, приказывать, стыдить, увещевать, призывать. Приятельница была холодна, торжественно непреклонна: всё напрасно. Как только Света положит трубку, она исполнит задуманное.

– Позвони на горячую линию психологам, сходи к психотерапевту.
– Светик, заюша, ягодка, о чём ты? Какой психолог, какие психотерапевты? Все купленные-перекупленные, родня моя только того и ждёт – упечь в психушку.

Тогда Света взяла с неё честное-пречестное слово, нет – страшную клятву, что та как-нибудь дотерпит до завтра, утро вечера мудренее, а там они поговорят. «До завтра», – значительно, как-то особенно тихо и зловеще-кротко пообещала собеседница.

Света приняла таблетку от давления, не помогло, ещё одну, потом кинула в рот капсулу снотворного, запила половиной пузырька валокордина, в итоге всё равно не сомкнула глаз. Чудились кошмары, остывшее тело, понятые – а она, Света, лежит тут в тёплой мягкой постели. Вскакивала, зажигала лампу, ломая карандаш, записывала приходившие на ум самые убедительные, на её взгляд, сильные слова, которые скажет ей завтра, отговорит.

Завтра? А если в ответ – тишина? Света себе этого не простит. Вечные муки и угрызения совести – вот могла, а не предотвратила, была соломинкой, за которую человек пытался цепляться. Ненадёжная оказалась соломинка.

На следующий день набрала телефон приятельницы, как в холодную воду бросилась. Поздоровалась и сразу услышала воркующие, щебечущие фразы о пустяках.

Света удивилась и осторожно навела разговор на вчерашнее.

– О чём ты? – искренно изумилась та.

Света помялась и напомнила. Тут же интонации приобрели печальные нотки:
– Ах, да. Это дело решённое, я пока отсрочила, но, знаешь, до сих пор надо мной как будто веет ледяное дыхание, холод. Кстати о холоде: как у вас топят? У нас безобразно, соседи нарастили батареи на лоджии, теперь весь дом замерзает. Ты, конечно, скажешь: иди в ЖЭК, но, заюша моя, добрая душа, золотце, какой ЖЭК, какая комиссия? Нарисуют какую угодно экспертизу, всё куплено, всё продано.