И если о старших детях у меня осталось не так много языковых воспоминаний, то с младшенькой Инночкой можно уже составлять целый словарь.

Началось всё с замысловатого слова «аккля», оно было произнесено сразу после «мамы» и «папы». Долго мы не могли понять, что же это означает. Инночка употребляла слово очень часто и в самых разных ситуациях. Чаще всего это относилось к мячикам. Видит мячик – кричит радостно: «Аккля!» Мячик весело подпрыгивает, и вслед за ним несётся звонкое: «Аккля! Аккля! Аккля!» Но, кроме мячей и шариков, это слово относилось к разбросанным мелким игрушкам, камушкам, бусинкам, горке песка в детской песочнице.

«Аккля! Аккля!» – слышу я из кухни. Захожу и вижу, как маленькая безобразница сыплет в чашку с чаем, наверное, уже седьмую ложку сахара. Половина чашки проливается на стол.

Оказалось, загадочное слово – производное от знакомого «оп-ля». Слово прижилось в нашей семье, и теперь, когда слышу, как сын зовёт меня: «Мама! Инночка снова сделала аккля!» – знаю, что нужно брать с собой тряпку или веник.

А потом пошло-поехало: «ах» – это чай, «яйщ» – заяц, а также яйцо, «киш-каш» – книжка, «шама» – луна, «би-а» – буква, а заодно и цифра (буквы, цифры – кто ж их разберёт), «хопа» – шапка. Конечно, были у дочки и вполне узнаваемые слова. Но среди них попадались не совсем русскоязычные маленькие чудачества.

Собираемся с Инной на прогулку. Говорю доченьке:
– Ну что, пойдём погуляем?
– Хаш? – спрашивает она.
– Хаш! – уверенно подтверждаю я. Что такое «хаш», пока сама не знаю. Сейчас соглашусь, а там видно будет.

Спускаемся в подъезд. «Хаш! Хаш!» – радуется Инночка стоящим внизу санкам. Кто бы мог подумать, что «хаш» – это санки.

Ещё одно замечательное слово «жо» – им Инна называет все виды транспорта, от поезда и самолёта до велосипедов и самокатов. Исключение – обычные автомобили, которые именуются классическим «би-би».

Наблюдаем, как по железной дороге едет электричка. «Жо-о!» – протягивает дочка. «Да, доченька, жо поехала», – отвечаю я. И чувствую, что звучит как-то не совсем прилично.

Потом наступила весна, и вместе с ней появилось ещё одно новое, какое-то нежное слово – «моша». С ним тоже не сразу разобрались.
– Мама, моша! – с тревогой в голосе зовёт меня Инночка. – Моша, моша! – появляются нотки отчаяния.

Захожу в комнату и вижу, как прямо перед дочкой по полу ползает жирный полусонный шмель.
– Боишься шмеля? – спрашиваю я.
– Дя-я-я! – чуть ли не в слезах отвечает она.

Да, насекомых Инночка боится. Всех. Даже самых крошечных букашек. Что уж говорить о таком огромном монстре, как шмель. И всех насекомых она объединила таким милым словечком «моша». Хотя нет, не всех. Здесь тоже есть исключение – божьи коровки. Они у Инны числятся как «му», потому что хоть и божьи, но всё-таки коровки.

Но самое моё любимое слово – «бодя». В чистом виде оно означает «нога», но сколько самой разной информации может в себе нести при желании!

– Мама, бодя! – с озабоченным видом говорит дочь и показывает на мои голые ноги.
– Что, доченька, нужно надеть тапочки?
– Дя! – радуется Инна моей догадливости. Строгий, заботливый ребёнок следит, чтобы мама не ходила по дому босиком.

В другой раз гуляем с ней по парку. Инна сидит в коляске. «Бодя-бодя!» – кричит.
– Что, надоело сидеть в коляске? Хочешь походить ножками?
– Дя-я-я! – ликует дочь.

Какое это всё-таки счастье, когда тебя понимают!