![Понравилось нам тут лежать Понравилось нам тут лежать](http://moya-semya.ru/images/stories/pics2021/na_chto_jal/28_ponravilos_1.jpg)
То, чего я боялась с марта прошлого года, всё-таки случилось: стала жертвой пандемии, лежу в больнице. Прошёл испуг первых дней, когда я плакала и отчаивалась. Взяла себя в руки.
Стараюсь разобрать ситуацию, мысленно ставлю плюсы и минусы. Считаю, анализирую, упражняю мозги. Заразилась – это минус. Не заразила дочь – плюс. Сдала мазок, результат нужно было ждать долго, пять дней, – минус. Сестра сама дозвонилась на горячую линию и выяснила: мазок у меня положительный, – плюс. Когда мне пришла эсэмэска, что болею, я уже три дня лечилась в больнице.
Участковый терапевт сразу оформила мне госпитализацию, «скорая» приехала быстро, врачи были вежливы. Я пыталась плакать, потому что дочь оставалась дома одна. Молодые медики взяли мои сумки, под ручки повели к машине, уговаривая, что в стационаре мне будет лучше. В приёмном покое моментально сделали КТ, оформили документы, подключили к аппарату с кислородом, а когда я переходила из комнаты в комнату, эту бандуру везли следом за мной.
Заселившись в палату, услышала от соседок их истории поступления в отделение и удивилась, как мне повезло, что я так быстро и без препятствий попала в больницу. Сразу осмотр, назначения, очень вежливые и ласковые санитарки, медсёстры, врачи. Разговаривают по-доброму, жалеют нас. А по ним видно, как смертельно они устают, тяжело им держаться, глаза красные, измученные.
Правда, был один минус – больничное питание, невкусно и катастрофически мало. Пришлось включить мой голос тётеньки-завуча, пригрозить, что заставлю взвешивать порции при мне. Сообщила, что состою в бракеражной комиссии в школе, поэтому на взгляд определяю, когда порции весьма «покусанные». Мои слова передали работникам кухни, и еды на тарелках сразу стало больше.
Вот вам больничная зарисовка. Сижу в коридоре, жду, пока разогреется еда в микроволновке. В соседнюю палату входит медсестра, кстати, пенсионного возраста, и бодро спрашивает у больных:
– А что это вас так много, девочки?
«Девочки» там лежат весьма возрастные, одна из них весело откликается:
– Да просто за ночь никто домой не сбежал.
Вторая шустро поддерживает:
– Понравилось нам тут лежать.
Третья добавляет:
– Мы ещё о Путине и о свалке в посёлке Селенгинск не договорили, рано нас выписывать.
Четвёртая – ни слова. Тут все три старушки спрашивают:
– Петровна, чего молчишь?
Медсестра за неё отвечает:
– Так у неё самая высокая сатурация, она самая бравая девка из вас!
Соседки тут же подхватывают:
– И сахар у неё всех выше, и давление тоже – самое высокое. И дедок из пятой палаты ей таблетки от гипертонии предлагал, другим небось ничего не предложил.
Петровна не выдерживает:
– Тьфу на вас, девки, с утра языки свои точите.
Весело смеются все впятером. Правда, медсестра потом ворчит:
– Пойду отберу таблетки у этого прынца из пятой палаты, а то налечит он мне тут бабушек.
Оптимизма здешним пациентам не занимать.
Сегодня я совершила подвиг. Не одна, конечно, со мной были три богатыря. По назначению врача меня сводили на рентген на первый этаж. Привезли коляску, усадили в неё, довезли до лестницы. Честно говоря, я думала, там есть лифт, но его не оказалось. Позвали молодого врача, приставили двух медсестёр и решили спускать по лестнице на коляске. Я чуть не сошла с ума от мысли, что эти три богатыря от медицины могут уронить меня. Предложила, что сама пройду этот лестничный маршрут.
Меня взяли под белы ручки, на которых огромные синие гематомы, подвели к перилам. Одна медсестра несла подушку с кислородом и всё время пыталась меня им осчастливить. Врач шёл на ступеньку ниже, я опиралась на его могучую руку. Вторая медсестра поддерживала меня с другой стороны, и я шла как вдовствующая королева, правда, в ночнушке вместо нарядного платья.
По дороге они хвалили меня и просили не торопиться. Спускались мы долго, по дороге я отдыхала, медсёстры и врач терпеливо ждали.
В рентгеновском кабинете усадили на стульчик, сделали снимок, и мы отправились в обратный путь. Подниматься было труднее, зато мне разрешили хвататься за перила. А медсестра, которая освободилась, пыталась вытирать мне пот салфеткой.
Время от времени я заявляла:
– Народ, я не так плоха, как выгляжу со стороны, могу идти и сама, только медленно.
Медсестра говорила мне:
– Ну-ка, не болтай, Романовна, не трать силы.
А врач повторял:
– Хорошо идёте, совсем не качаетесь.
Хотела сказать голосом кота Матроскина, что ещё умею крестиком вышивать и стихи сочинять, но потом вспомнила, что крестиком как раз вышиваю плохо, некрасиво.
Когда мы добрели до коляски, дожидавшейся меня на площадке, я ей обрадовалась как родной, села в неё с радостным вздохом. Коляска скромно приняла мои сто килограммов, не так уж и радостно скрипнула, зато мои богатыри невероятно оживились, тут же повезли меня по коридору и даже ни разу не ткнули мне в лицо кислородной подушкой.
Когда меня вкатили в палату, мы вчетвером радостно потёрли руки:
– Надо будет, и ещё раз съездим на рентген, фигня вопрос!
И напоследок ещё один случай. Лежу в палате, в которой есть комнатка личной гигиены, но там, на беду, сломался унитаз. Мы за несколько дней уже привыкли к этому факту, и каждому, кто пытался зайти в комнату, дружно кричали:
– Унитаз не работает!
Вдруг туда решительным шагом направляется новенький пациент, что-то там делает с унитазом, мы волнуемся и вопим:
– Не трогайте, он не работает!
Дяденька не реагирует на нас. Мы снова хором взываем к его совести, тут он выходит из туалета и говорит:
– Всё работает.
Мы возмущаемся:
– Ещё неизвестно, что вы там нахимичили, вот сейчас вызовем сантехника, пусть он всё перекроет.
– Да вызывайте своего сантехника, всё равно он не придёт.
– Почему вы так решили? Вдруг придёт?
– Нет, точно вам говорю. Он вообще на больничном.
– Да вы-то откуда знаете, мужчина? Вы вообще в нашем отделении новенький.
– Да потому что я и есть этот сантехник на больничном!
Унитаз, кстати, теперь работает исправно.
Понравилось
нам тут лежать
Отберите
у дедушки таблетки
То,
чего я боялась с марта прошлого года,
всё-таки случилось: стала жертвой
пандемии, лежу в больнице. Прошёл испуг
первых дней, когда я плакала и отчаивалась.
Взяла себя в руки.
Стараюсь
разобрать ситуацию, мысленно ставлю
плюсы и минусы. Считаю, анализирую,
упражняю мозги. Заразилась – это минус.
Не заразила дочь – плюс. Сдала мазок,
результат нужно было ждать долго, пять
дней, – минус. Сестра сама дозвонилась
на горячую линию и выяснила: мазок у
меня положительный, – плюс. Когда мне
пришла эсэмэска, что болею, я уже три
дня лечилась в больнице.
Участковый
терапевт сразу оформила мне госпитализацию,
«скорая» приехала быстро, врачи были
вежливы. Я пыталась плакать, потому что
дочь оставалась дома одна. Молодые
медики взяли мои сумки, под ручки повели
к машине, уговаривая, что в стационаре
мне будет лучше. В приёмном покое
моментально сделали КТ, оформили
документы, подключили к аппарату с
кислородом, а когда я переходила из
комнаты в комнату, эту бандуру везли
следом за мной.
Заселившись
в палату, услышала от соседок их истории
поступления в отделение и удивилась,
как мне повезло, что я так быстро и без
препятствий попала в больницу. Сразу
осмотр, назначения, очень вежливые и
ласковые санитарки, медсёстры, врачи.
Разговаривают по-доброму, жалеют нас.
А по ним видно, как смертельно они устают,
тяжело им держаться, глаза красные,
измученные.
Правда,
был один минус – больничное питание,
невкусно и катастрофически мало. Пришлось
включить мой голос тётеньки-завуча,
пригрозить, что заставлю взвешивать
порции при мне. Сообщила, что состою в
бракеражной комиссии в школе, поэтому
на взгляд определяю, когда порции весьма
«покусанные». Мои слова передали
работникам кухни, и еды на тарелках
сразу стало больше.
Вот
вам больничная зарисовка. Сижу в коридоре,
жду, пока разогреется еда в микроволновке.
В соседнюю палату входит медсестра,
кстати, пенсионного возраста, и бодро
спрашивает у больных:
–
А что это вас так много, девочки?
«Девочки»
там лежат весьма возрастные, одна из
них весело откликается:
–
Да просто за ночь никто домой не сбежал.
Вторая
шустро поддерживает:
–
Понравилось нам тут лежать.
Третья
добавляет:
–
Мы ещё о Путине и о свалке в посёлке
Селенгинск не договорили, рано нас
выписывать.
Четвёртая
– ни слова. Тут все три старушки
спрашивают:
–
Петровна, чего молчишь?
Медсестра
за неё отвечает:
–
Так у неё самая высокая сатурация, она
самая бравая девка из вас!
Соседки
тут же подхватывают:
–
И сахар у неё всех выше, и давление тоже
– самое высокое. И дедок из пятой палаты
ей таблетки от гипертонии предлагал,
другим небось ничего не предложил.
Петровна
не выдерживает:
–
Тьфу на вас, девки, с утра языки свои
точите.
Весело
смеются все впятером. Правда, медсестра
потом ворчит:
–
Пойду отберу таблетки у этого прынца
из пятой палаты, а то налечит он мне тут
бабушек.
Оптимизма
здешним пациентам не занимать.
Сегодня
я совершила подвиг. Не одна, конечно, со
мной были три богатыря. По назначению
врача меня сводили на рентген на первый
этаж. Привезли коляску, усадили в неё,
довезли до лестницы. Честно говоря, я
думала, там есть лифт, но его не оказалось.
Позвали молодого врача, приставили двух
медсестёр и решили спускать по лестнице
на коляске. Я чуть не сошла с ума от
мысли, что эти три богатыря от медицины
могут уронить меня. Предложила, что сама
пройду этот лестничный маршрут.
Меня
взяли под белы ручки, на которых огромные
синие гематомы, подвели к перилам. Одна
медсестра несла подушку с кислородом
и всё время пыталась меня им осчастливить.
Врач шёл на ступеньку ниже, я опиралась
на его могучую руку. Вторая медсестра
поддерживала меня с другой стороны, и
я шла как вдовствующая королева, правда,
в ночнушке вместо нарядного платья.
По
дороге они хвалили меня и просили не
торопиться. Спускались мы долго, по
дороге я отдыхала, медсёстры и врач
терпеливо ждали.
В
рентгеновском кабинете усадили на
стульчик, сделали снимок, и мы отправились
в обратный путь. Подниматься было
труднее, зато мне разрешили хвататься
за перила. А медсестра, которая
освободилась, пыталась вытирать мне
пот салфеткой.
Время
от времени я заявляла:
–
Народ, я не так плоха, как выгляжу
со стороны, могу идти и сама, только
медленно.
Медсестра
говорила мне:
–
Ну-ка, не болтай, Романовна, не трать
силы.
А
врач повторял:
–
Хорошо идёте, совсем не качаетесь.
Хотела
сказать голосом кота Матроскина, что
ещё умею крестиком вышивать и стихи
сочинять, но потом вспомнила, что
крестиком как раз вышиваю плохо,
некрасиво.
Когда
мы добрели до коляски, дожидавшейся
меня на площадке, я ей обрадовалась как
родной, села в неё с радостным вздохом.
Коляска скромно приняла мои сто
килограммов, не так уж и радостно
скрипнула, зато мои богатыри невероятно
оживились, тут же повезли меня по коридору
и даже ни разу не ткнули мне в лицо
кислородной подушкой.
Когда
меня вкатили в палату, мы вчетвером
радостно потёрли руки:
–
Надо будет, и ещё раз съездим на рентген,
фигня вопрос!
И
напоследок ещё один случай. Лежу в
палате, в которой есть комнатка личной
гигиены, но там, на беду, сломался унитаз.
Мы за несколько дней уже привыкли к
этому факту, и каждому, кто пытался зайти
в комнату, дружно кричали:
–
Унитаз не работает!
Вдруг
туда решительным шагом направляется
новенький пациент, что-то там делает с
унитазом, мы волнуемся и вопим:
–
Не трогайте, он
не работает!
Дяденька
не реагирует на нас. Мы снова хором
взываем к его совести, тут он выходит
из туалета и говорит:
–
Всё работает.
Мы
возмущаемся:
–
Ещё неизвестно, что вы там нахимичили,
вот сейчас вызовем
сантехника, пусть он всё перекроет.
–
Да вызывайте своего
сантехника, всё равно он не придёт.
–
Почему вы так решили? Вдруг
придёт?
–
Нет, точно вам говорю. Он вообще на
больничном.
–
Да вы-то откуда знаете, мужчина? Вы вообще
в нашем отделении новенький.
–
Да потому что я и есть
этот сантехник на больничном!
Унитаз,
кстати, теперь работает исправно.
Из
письма Дариги,
г.
Улан-Удэ
Фото:
Depositphotos/PhotoXPress.ru
Опубликовано
в №28, июль 2021 года