Мама улетела на северный полюс |
07.08.2012 00:00 |
А в графе «отец» стоит прочерк Казахстан, Алма-Ата, 1990 год. Я тогда похоронила сына, ему было всего два годика. Ребёнок погиб от неправильно поставленного диагноза. Кто хоронил детей, поймёт меня. Не могла проходить мимо играющей детворы, если садилась в автобус и там был хоть один ребёнок, тут же выходила, чтобы не закричать от боли. Если ко мне приходил знакомый с ребёнком, я потом убегала на кладбище к могиле сына и рыдала до темноты. Всё напоминало о нём: игрушки, рубашки, ботиночки. Работу пришлось бросить, так как я дошкольный работник, а общаться с детьми для меня стало пыткой. Устроилась кассиром. Прошло четыре года, острая боль утихла, я вернулась в детский сад. Стоял декабрь, все готовились к встрече Нового года. Ко мне подошла знакомая воспитательница и очень попросила провести новогоднюю ёлку в детском доме. Я музыкальный работник, в те годы – дефицитный специалист, нас было очень мало, и перед праздниками мы просто разрывались на части. Загруженность предельная, но как отказать ребятам из детского дома? Ведь Новый год – это особый праздник, дети ждут чуда, ёлку с Дедом Морозом, какой-нибудь сюрприз под подушкой. Согласилась.
Первый день запомнился надолго. Как только я открыла калитку, ко мне стремительно подлетела девочка лет пяти, сразу бросилась на шею, а ножками обхватила талию – давай целовать в щёки, нос, губы. – Я знала, что ты придёшь, знала, что ты меня найдёшь! Теперь я тебя никуда не отпущу! Так в обнимку и пошли в зал, где стояло пианино. Девочка с гордостью смотрела на обступивших нас ребятишек и говорила: – Мама меня нашла! Кое-как отцепила ребёнка, посадила на стул возле себя и так провела занятие. Когда я прощалась, девочка упала на пол, стала целовать мне ноги и, плача, просила: – Не уходи! Я еле уговорила её подождать только одну ночь, а назавтра обещала снова прийти. Девочка согласилась и сказала: – А потом ты меня заберёшь насовсем-насовсем? – Да. Целую ночь я не спала, думая об этом ребёнке. Целый месяц потом врала девочке, что скоро возьму её к себе. Потом пошла к заведующей, узнала историю ребёнка и сразу сказала: забираю! Девочка была татарочкой, её звали Зульфия. Открыв личное дело, я ахнула: мама отбывает наказание в колонии за воровство, и сидеть ей ещё три года, в графе «Отец» стоит прочерк. Заведующая сказала: – Вот возьмёшь ты ребёнка, привяжешься, а через три года явится мамаша и потребует дочь, что тогда? Она имеет на это право. И потом: а вдруг ей генетически передались от матери или отца алкоголизм, психическое заболевание или ещё какой-нибудь недуг? Вот и стала я думать. А девочка каждое утро (уж завтракала ли она?) сидела, как зайчонок, под кустиком и часами ждала. Когда я появлялась, опять обнимала, прилипала всем тельцем, так и ходили по детскому дому в обнимку. Отпраздновали Новый год, я решила больше не приходить – не могла надрывать сердце ни ребёнку, ни себе. Потом мне сказали, что она целый месяц ждала меня, сидя под кустиком. Ей объяснили, что я уехала зарабатывать деньги, чтобы купить красивый дом. Ребёнок поверил в эту сказку. Ещё мне запомнилась одна девочка. Мама бросила её на барахолке в двухлетнем возрасте. Как её не затоптали? Ведь там многочисленная толпа, никто под ноги не смотрит. Звали это голубоглазое чудо с беленькими вьющимися волосиками Наташей. В детском доме она пробыла четыре года, а потом появилась пьяная мамаша – посмотреть, «как там моя Наташа живёт». Даже принесла ребёнку подарок – грязную карамельку. В сторонке стоял «муж», в стельку пьяный мужик. Потом мамаша стала отчитывать работников детдома: что же вы так плохо смотрите за детьми, вон у Наташи грязное платьице, и за что вам деньги платят? Выскочили все: заведующая, воспитательница, повариха, няня и я. Если бы эта мамаша не убежала, её, наверное, побили бы. Детей в детском доме четыре группы, это около ста человек. Все из неблагополучных семей, все с надломленной психикой. И ждут все только одного: когда же придёт мама. Ждут, даже если знают, что они уже подросли и никому не нужны. Понимают, что воспитатели, няни – это чужие люди, и продолжают ждать свою единственную, горячо любимую маму, которой готовы простить всё. Эти дети постоянно фантазируют и находят оправдание мамам, которые давно бросили их, как щенят. «Моя мама улетела на Северный полюс, там платят большие деньги, вот заработает побольше и приедет за мной», «А моя мама уехала за границу, наверное, ищет меня там». Очень многие дети верят, что они просто потерялись, а мама никак не может их найти. Скажите, люди, где взять такие весы, чтобы взвесить количество любви, которую носят в себе эти дети? И хранят её годами, днём и ночью ожидая родного человека. Из письма Н.В. Кузнецовой, Калужская область |