Иду по центральной улице, и вокруг неуклюже шаркают странные фигуры. Грубые штаны торчат обрезанными трубами, из-под них синеют голые щиколотки. Синеют, потому что пришли черёмуховые холода, на тоненькие оголённые ножки даже смотреть зябко. Понимаю, девичью красоту ничем не испортить, но зачем заставлять её с трудом пробиваться сквозь это?

Ножки, как пестики в ступках, болтаются в тяжёлых бутсах. Такое чувство, будто девчонки выбирали башмаки на три размера больше и набили в носы газет, чтобы не упасть на ходу. На хрупких спинках топорщатся короткие грубые куртки, шейки выглядывают стебельками.

А ведь женская одежда так много значит! Помните Катюшу из «Афони», когда она, окрылённая, скинула старящее её бабье ситцевое платье и нарядилась в короткую юбочку и весёленькую блузку? И расцвела, засияла так, что вся улица оглядывалась, а парни попытались её поймать. Вот что может сотворить с женщиной переодевание.

Нет, я не брюзжу. В этой полурабочей одежде девчата кажутся особенно нежными, она как бы подчёркивает их беспомощность и трогательность. Я бы сравнила их с цветками, выглядывающими из глиняных, слепленных тяп-ляп-горшков. Но как-то не думала, что сын однажды приведёт в дом девушку в стиле КНДР. Сразу вспомнила чёрно-серые толпы корейской молодёжи, когда их показывали по советскому телевидению. Одинаково одетые парни и девчонки в дешёвых рабочих брюках и бумажных куртках.

Девушка скинула «брезентовую» куртку. Ради любопытства я поставила её в прихожей на пол – стоит! Как зацементированная одежда в «Джентльменах удачи». Интересно, что за ткань такая, с пропиткой?

Я вовсе не собиралась давить на избранницу сына, тоже Катю, и устраивать «Модный приговор». Но решила: пусть будет маленький пятиминутный маскарад. Пусть переодетая Катя увидит себя в зеркале и ахнет: как она прекрасна! Тем более у нас один рост, комплекция, и когда-то был один размер.

Принялась энергично шуровать в шкафу. Так, прозрачные чулки. Изящные туфельки-лодочки на шпильке, которые никогда не выйдут из моды. Чёрная юбка-карандаш до середины колена – классика. А поверх почти неношеная серебристая норковая шубка, ещё слабо благоухающая настоящими «Кензо». Всё равно на мне уже не сходится, а Катюху согреет.

Она хохотала, послушно вертелась в моих руках, с удовольствием приняв правила игры. Причём более жёсткой, чем в «Модном приговоре»: я плотно завязала Кате глаза шарфиком: не подглядывать! Сейчас увидишь, какая ты прелестная, загадочная, женственная. Покорительница мужских сердец. Богиня.

Она и правда остолбенела. Провела ладошками по переливающемуся меху.

– Тётя Нина, вы с ума сошли? Я выгляжу как проститутка – в этом только на Тверскую. А шуба? Знаете, сколько зверьков на неё ушло? Меня наши обольют зелёнкой и выставят на «ТикТоке».
И начала с отвращением сдирать с себя одежду.

«Проститутки уже давно не стоят на Тверской», – подумала я. Но вслух не сказала, иначе Катя спросит, откуда я это знаю.

Пока я уязвлённо складывала юбочку лёгкого поведения, прятала крамольные, с низкой социальной ответственностью чулки, вешала шубку-живодёрку на плечики, Катя с облегчением влезла в свою корейскую униформу. И мы пошли пить чай.