В пандемию на самоизоляции я впервые в жизни решился отпустить бороду. А что? Как говорила знакомая девушка, отважившаяся на очень нетрадиционные интимные отношения, в жизни надо попробовать всё.

Если бы она пила пиво и отвратительный шмурдяк, курила дрянные сигареты, вращалась среди сомнительных личностей, отбеливала волосы пергидролем и вулканически материлась – было бы понятно. Но это было прелестное создание с красным университетским дипломом, предками, известными в профессиональных кругах, воспитанное в лучших петербургских традициях, где жениху на смотринах отказывают от дома только за то, что тот посмел съесть дольку лимона из чашки.

Впрочем, как говаривал друг моей молодости Гарик-Жизнелюб:
– Тишайшие и благовоспитанные девицы, Вова, – вот самый благодарный материал для утончённого разврата. Помни об этом, и ты всегда будешь под сенью девушек в цвету.

Но вернёмся к бороде. На вторые сутки эксперимента жена деликатно спросила, не забыл ли я побриться и, узнав о моих намерениях, насмешливо фыркнула.

Далее последовательно за утренним кофе меня ставили в известность, на кого я сегодня похож. В мягких пастельных тонах ход эволюции выглядел так: «немолодой мужчинка с сильнейшего бодуна», «полувековой юноша, страдающий от неразделённой любви», «городской алкаш», «творческая личность в депрессии», «пациент палаты номер шесть», «недурно одетый бомж», «онкологический больной на четвёртой стадии». Ну и так далее.

Полагаю, оценки выставлялись с недвусмысленным желанием добиться прекращения эксперимента. В последний раз мне сказали, что седые или серебряные волосёнки в пёстрой мужской бороде напрочь лишают мужчину сексуальности. Но разве это способно остановить выпущенный из системы РСЗО реактивный снаряд?

И вот наступил день, когда жена иронически-изумлённо воззрилась на меня и выдержала длительную паузу. В ожидании очередной изощрённо-родственно-ласковой пакости я тоже замер.

– А знаешь, Вовочка, это… Ну как тебе сказать. Весьма даже ничего. Я бы поставила четвёрку по пятибалльной шкале. Неожиданно и невероятно. Но, если по мне, всё же лучше побриться.

Показаться людям, выйти в свет или куда-нибудь ещё было невозможно. Рестораны и бары не работали, творческие тусовки в анабиозе, друзья в основном сидели по квартирам и дачам. Я выразительно вздохнул, сделал селфи и побрился.

Жена тут же сказала, что помолодел минимум на пятнадцать лет. А что, приятно.

Лет двадцать назад мой приятель доктор-маммолог Мишутка настойчиво подталкивал меня к такому мужскому образу: кожаная жилетка поверх клетчатой фланелевой рубахи, платок на шее, шкиперская бородка, кепка, курительная трубка и, конечно же, пузико.

По мнению молодого приятеля, от девушек пришлось бы в буквальном смысле слова отбиваться бейсбольной битой.

Включив всё своё воображение, представил сей образ. И отказался.

Ещё один близкий друг с начала двухтысячных практиковал одно-двухсуточную небритость. Как это выглядело? Атлетически сложённый тридцатилетний молодой человек с антрацитово-чёрной щетиной в свежей светлой рубашке с накрахмаленным воротом, аккуратно-коротко стриженный – и с изящно наманикюренными ногтями.

Девушки от такого имиджа безоговорочно укладывались новенькими шпалами в железнодорожную магистраль. Но больше всего имидж помогал другу в работе успешного финансиста.

В очередной раз являясь в банк за крупным коммерческим кредитом, друг стригся, «маникюрился» и тщательно подстригал газон на щеках и подбородке.

На переговорах с руководителем кредитного отдела банка возлагал на стол холёную руку с маникюром, лаконичным, но модным перстнем и манжетой свежей рубашки.

Банкир, а вернее банкирша, тут же ломались и подписывали всё, о чём их просили. Очередная сорокалетняя финансовая пантера, похожая на Багиру, даже намекнула, что не прочь вступить с клиентом в более близкие отношения.

Чем всё закончилось? Прошло двадцать лет. Друг всё ещё хорош, хотя щёки стали одутловатыми и уголки губ от житейских обид и печалей превратились в выразительные ямочки. Успехи в бизнесе сдулись. Длинноногие лани постепенно уступили место домовитым рассудительным ровесницам, из которых друг безуспешно пытается выбрать спутницу жизни.

Но главное – щетина, та самая щетина, от которой прекрасная половина человечества была без ума, теперь напоминает пожухлый газон футбольного поля захолустного районного городка в ноябрьском инее. Хочется сказать: ничего, на днях выпадет снег и всё укроет!

А друг отнюдь не одинок. В телевизоре сплошь и рядом во весь экран сияют небритые мужские физиономии телеведущих, экспертов, шоуменов, культовых гуру и богемных лидеров. Они вещают о курсе валюты, предсказывают погоду, рассуждают о здоровье, о войне и мире, человеческом счастье, мужской потенции, творческих коллизиях… Сегодня это красиво, современно и безумно сексуально.

– …Папочка, побрейся! – просит шестилетняя дочка, подошедшая потереться щёчкой о щёчку. – Ну не обижайся, ты очень колючий, когда не побреешься. А ещё ты становишься похож на бездомного ёжика или на чужого дедушку.

Вздыхаю и отправляюсь в ванную.

– Ты улыбаешься? – спрашивает вслед дочка. – Скажи, чему ты улыбаешься?