– Однажды я повела ребёнка на фестиваль современной мультипликации, но фильмы оказались такими сложными для детского восприятия, что после этого сын вообще не хотел смотреть мультики.
– Общее зрительское заблуждение, что мультфильмы – это детский продукт. Это может быть семейный фильм, как, например, мультфильм «Гадкий утёнок», который могут смотреть и маленькие дети, и взрослые, – каждый может найти в нём что-то своё. В современных мультфильмах, чаще всего американских, можно встретить шутки, рассчитанные не только на детей, но и на взрослых, – как в «Шреке». Это сделано для того, чтобы завоевать наибольшее количество зрителей. Таков рынок сегодня: он диктует иногда смысловые вещи, а иногда и полную бессмыслицу. От просмотра иного полнометражного мультфильма не остаётся никакого послевкусия.

– А ваши мультфильмы на какую аудиторию рассчитаны?
– При создании мультфильма я никогда не делаю особой градации, и мои картины не имеют никакого возрастного ценза. Ведь у детей есть такая «странность» – они вырастают. И я надеюсь, что к моим работам они вернутся и ещё раз посмотрят их, уже будучи взрослыми. Для меня в фильме главное – послевкусие, которое потом не оставляет, не отпускает человека. Если удалось этого достичь, значит, ты добился своего и достучался до людских сердец. И в этом я вижу своё предназначение.

– Ваши картины «Летучий корабль», «Брэк» и многие другие – небольшие по объёму, даже «Серый волк энд Красная шапочка» идёт двадцать семь минут. А вот «Гадкий утёнок» – полнометражный мультфильм. Как вы решились на это?
– Сама тема требовала полновесного раскрытия и большого количества персонажей. У Андерсена я взял только превращение гадкого утёнка в лебедя и принципиально эту сказку не перечитывал – так что Ганса Христиана я не побеспокоил. (Смеётся.) А поскольку Гадкий Утёнок – лебедь, то должно звучать «Лебединое озеро» Петра Ильича Чайковского! И когда я это понял, мне стало страшно от собственной наглости… но уже деваться было некуда. Я стал искать музыкальные темы из «Лебединого озера», которые бы работали на картину, но мне их не хватило. Поэтому привлёк темы из балета «Щелкунчик». Так сложился музыкальный ряд.



– Как долго вы работали над этой картиной?
– Шесть лет. Поэтому второй полнометражный фильм в моей жизни уже не предполагается.

– Как удалось привлечь для озвучения таких звёзд, как Владимир Спиваков, Константин Райкин?
– Ко мне артисты шли с охотой. Владимир Спиваков хотел сыграть кого-нибудь из персонажей и озвучил Петуха, хор Турецкого тоже не пришлось долго уговаривать. Моя любимая артистка Светлана Степченко, альтистка из оркестра Владимира Спивакова, озвучивала Гадкого Утёнка – у нас с ней давний творческий союз, ещё со времён «Серого волка энд Красной шапочки», где её голосом говорила и пела главная героиня. Константин Райкин – это мой талисман, он озвучивал Червяка. Армен Джигарханян – ещё один мой талисман, он озвучивал Индюка.

– Знакомые темы из «Лебединого озера» в вашем мультфильме звучат как-то по-новому.
– Для нашей картины композитор Сергей Анашкин специально сделал аранжировку, и его партитурой очень требовательный дирижёр Владимир Спиваков остался доволен. Он заметил, что «это талантливо». Для меня был важен момент, чтобы Владимир Спиваков дал добро на запись музыки, ведь его оркестр впервые работал для мультипликации. Потом, когда была готова фонограмма, я четыре месяца сидел в наушниках: мне нужно было придумать под каждый музыкальный момент, под каждую нотку и каждый акцент – движения, пластику и хореографию для своих персонажей.

– Многие знаменитости, например, известный танцовщик Николай Цискаридзе, посмотрев ваш мультфильм, говорили: «Этот фильм про меня».
– Да, литератор Дмитрий Быков заметил, что «я отомстил за его поруганное детство». Я представляю, как этого толстого вундеркинда шпыняли в школе. Как-то после показа «Гадкого утёнка» в Москве ко мне подошли две старушки с промытыми лицами и заплаканными глазами. «Это фильм про нас», – сказали они. Оказалось, что это были дети расстрелянных в тридцать седьмом году «врагов народа». В Марселе ко мне подошла пожилая чета: «Мы ночь не спали – переживали, этот фильм – про нас». Я спросил их: «А почему вы так решили?» На что они ответили: «Наша фамилия Голицыны, и вы понимаете, что мы не по своей воле улетели с вашего птичьего двора».

– Ваш мультфильм «Летучий корабль» разошёлся на цитаты, а песенку «Я – Водяной, я – Водяной, поговорил бы кто со мной» в народе называли «песней диссидента». Картина стала настоящей легендой, как вы к этому относитесь?
– С юмором. Если я буду серьёзно относиться к самому себе и идти вперёд с повёрнутой назад головой, то никуда не приду. Создавая этот мультфильм, мы просто были внутренне свободны. Когда я смотрю его, то сам удивляюсь: как при той несвободе мы могли позволить себе – мне очень нравится это пушкинское слово – вольность. Мы были молоды, хулиганисты, и у нас был кураж! Кстати, когда я прочёл сценарий Алексея Симукова, то вообще не хотел с ним работать, но потом, возвращаясь от сценариста домой, вдруг понял: можно сделать один музыкальный номер с единым припевом для разных персонажей. Это номер – «Мечта». Помните. «Ах, если бы сбылась моя мечта, какая жизнь настала бы тогда…» И тогда я решил: а что, если в сценарий ввести новых героев и создать… мюзикл! Я предложил эту идею директору киностудии, на что тот ответил: «Делайте что хотите: за сценарий уже заплатили». Потом я обратился к сценаристу мультфильма. «Делайте что хотите, – хмуро сказал тот, – но в титры я вас не пущу!» Я понял, что ни денег, ни славы не будет! (Смеётся.) Но остановиться уже не мог, потому что для нас, творцов, извините за высокопарное слово, самое страшное – это «фальшивая беременность», то есть когда ты придумал какой-то проект, а у тебя нет возможности его реализовать.



– А каких персонажей вы придумали?
– И Водяного, и Бабок-Ёжек. Юрий Энтин уже написал стихи для предполагаемой одной Бабы-Яги, там был такой припев: «Во-первых, бабушка я, баба. И только во-вторых – Яга!» Ему эти строки очень нравились, и Юрия очень огорчило, когда я сказал: «Нет, будет общежитие!» И предложил сделать частушки. Первую строку: «Раззудись, душа-гармошка! Эй, играй, наяривай…» – сочинил композитор Максим Дунаевский. Юрий Энтин обиделся, сел в уголок, а потом на втором куплете к нам подключился. Что касается Водяного, я решил, что это будет «русалк» – мужчина с рыбьим хвостом. И даже его нарисовал.

– Почему же после такого успеха вы ушли из рисованной мультипликации?
– Я никогда не думал, что судьба меня поведёт такой дорогой. Просто ушёл за своим сценарием. Это был мультфильм «Конфликт», где главными героями были спички. Когда я придумал его, то понял, что никому идею не отдам, потому что только я знаю, как нужно это снимать. А поскольку здесь применялась иная технология, то нужно было идти на другое объединение – кукольных фильмов. Это такая актёрская «нахалень»! (Смеётся.) Она привела меня без всякой школы в мультипликацию, потому что я решил, что смогу это делать. И «нахалень» заставила меня перейти в другое объединение, где я снял «Конфликт» – свой первый объёмный фильм. И я даже уложился в производственные сроки! Причём мне это так понравилось, что потом я, не любя традиционные куклы, придумывал новые формы для выражения – верёвки («Брак»), проволоку («Выкрутасы»). К традиционным куклам я пришёл уже в мультфильмах «Чуча», «Чуча-2», «Чуча-3». Но всё-таки я всегда стараюсь привнести в движения объёмной мультипликации законы рисованной.

– Вы снимались в кино, например, в фильме «Москва слезам не верит» (роль главного инженера химкомбината. – Ред.).
– Это несерьёзно. Но я много озвучивал мультфильмов. Например, в своих картинах озвучивал царя в «Летучем корабле», Селезня-конферансье в «Гадком утёнке».

– Вам в работе режиссёра помогают актёрские навыки?
– Конечно. Когда даю задание мультипликаторам, то я и играю, и пою, и танцую. Я всё могу показать, а не только объяснить на словах.

– Американские мультипликаторы сделали два мультфильма по музыкальной сказке Прокофьева «Петя и Волк», а наши художники почему-то обошли это произведение своим вниманием. Вы не хотели бы создать картину по этой сказке?
– Я по заказу не работаю. Наш известный пианист Николай Петров всё время говорил мне: «Ты должен сделать мультфильм «Картинки с выставки» по Мусоргскому! Это – твоё». Отец мой был морским офицером, а я армию не принимал, хотя отдал ей три года своей жизни, потому что субординация и подчинение – это не для меня! Я должен быть свободен в своём выборе и делать то, что меня волнует. Я не должен заимствовать «чужое волнение». Так что это ваше мнение по поводу «Пети и Волка» – оно не стало моим.

– Сейчас модны альбомы – «Сто музеев мира, которые обязательно надо увидеть», «Сто книг, которые непременно надо прочесть». Какие мультфильмы вы бы порекомендовали смотреть сегодня детям?
– Конечно, «Бэмби» и «Белоснежку» Уолта Диснея. Из наших картин – «Каникулы Бонифация» и трилогию о Винни-Пухе Фёдора Хитрука, «Ёжик в тумане» и «Цапля и журавль» Юрия Норштейна, «Жил-был пёс» Эдуарда Назарова, «Серая шейка» Владимира Полковникова, «Золотая антилопа» и «Снежная королева» Льва Атаманова.

– Я была как-то на фестивале французской мультипликации и в титрах увидела, что среди создателей французских фильмов в основном русские фамилии.
– К сожалению, в нашей стране мультипликация находится в тяжёлом положении. Уже ушли в мир иной такие асы, такие профессионалы, которые столько могли бы дать новому поколению! Сегодня нужны солидные финансовые вливания, чтобы мы не потеряли нашу мультипликационную школу, иначе можем легко скатиться до международного «Макдональдса». И будем делать нечто, похожее на американские мультфильмы, но только хуже. Сейчас на «Союзмультфильме» работает шесть сотрудников, а раньше было шестьсот… Я вовремя оттуда ушёл и вовремя создал свою киностудию «Стайер».

– Сложно было создавать свою студию?
– Второй раз я бы этого не сделал. Эта работа потребовала от меня продюсерских и менеджерских навыков – надо заботиться о том, не течёт ли крыша и течёт ли вода из крана. Ну, это цена свободы.

– У вас есть кумиры?
– Да, Уолт Дисней, Чарли Чаплин и Федерико Феллини.

– Над чем вы сейчас работаете?
– Над собой. (Смеётся.) Я делаю новый мультфильм «Три мелодии», в основу которого положены Рондо каприччиозо Сен-Санса, «Элегия» Массне и Let's my people go Луи Амстронга. Это три разных притчи из разных материалов. Что там будет происходить, рассказывать не буду: нам нужно удивлять.

– Ваш сын – режиссёр Павел Бардин. Он спрашивает у вас профессиональных советов?
– За советами сын ко мне не обращается. Но он мне первому показывает материал, впрочем, как и я ему. Но повлиять друг на друга мы с ним можем опосредованно. Режиссёр должен быть белой вороной, потому что если он похож на всех – то он в стае, а режиссёр – это штучная профессия. Он должен иметь свой стиль, своё лицо, свой почерк, своё представление о мире.
Мы с Павлом друзья, что для меня очень ценно. Когда он находился в подростковом возрасте – с острыми коленками и локтями, – у нас возникало противостояние. Ведь это очень трудно – быть сыном Гарри Бардина. И поэтому он вначале пошёл в журналистику, чтобы от меня дистанцироваться. Потом окончил высшие режиссёрские курсы, учился у Александра Митты. На фестивале дебютных и студенческих работ «Святая Анна» в 1999 году его фильм «Герой» получил гран-при. Затем Павел снимал сериалы, а потом вышел на свою тему – снял фильм про скинхедов «Россия-88» и доказал всему миру, что он режиссёр и очень хороший.

– А в детстве он гордился вами?
– Думаю, что и сейчас гордится. Как гордится пятилетний внук Яша, который посмотрел все мои мультфильмы.

– Насколько важна для художника его семья?
– В тебя должны верить. У тебя должен быть тыл. В первую очередь я должен быть благодарен своей маме Розалии Абрамовне, которая в меня много вложила. Её уже нет на свете, но все свои призы я мысленно отсылаю ей. Юмор и музыкальность – это всё от мамы.

– Вы помните её наставления?
– Да, она часто повторяла: «Сегодня соврал, завтра – украл, послезавтра – убил человека». И я не делаю ни первого, ни второго, ни третьего.

– Ваша супруга как-то связана с кино, театром?
– Нет, моя жена Марина – программист.

– Что главное для режиссёра?
– Не навредить, как и для врача.

– А для мужчины?
– Не скурвиться. Оставаться честным по отношению к себе, сохранить юношеский максимализм и во взрослом возрасте не изменить своим идеалам. Никогда не польститься на что-либо, что изменит тебя, оставаться самим собой в любой ситуации – и с дворником, и с президентом.