Однажды, когда Маша ещё ходила в детский сад, воспитатель пожаловалась, что она уносит домой бусинки, пуговицы. Я видела, что это не наши вещи, но не придавала значения: дочь тоже много чего носила в садик, и всё это оставалось там. Маша любила всю эту мелочь: бусинки, мелкие игрушки из киндер-сюрпризов, всякие подвески, брелоки.

В тот день, выйдя из садика, мы пошли не по направлению к дому, а в обратную строну. Я объяснила дочке, что раз она взяла чужие вещи, это называется воровством, а за воровство сидят в тюрьме, куда мы сейчас и идём. Маша плакала, уговаривала меня, обещала больше так не делать.

И всё равно я периодически замечала у неё чужие вещи. Снова и снова разговаривала, делала вид, что звоню в милицию: у меня дочь воровка, забирайте её.

Потом она в санатории украла из игровой комнаты игрушку, ко мне прибежала воспитатель. Я при чужих детях отчитала дочь, в который раз объяснив ей, что так делать нельзя.

В прошлом году мы снова собрались в санаторий, уже билеты были на руках. И вдруг я заметила у Маши игрушку – маленькую собачку. Спросила, откуда, дочь ответила, что ей подарила девочка из класса. А через несколько дней проговорилась, что она взяла эту собачку со стола учительницы. Оказалось, учительница отобрала эту игрушку у девочки на уроке, положила себе на стол. А Маша её украла.

Я была просто в бешенстве: уже и в школе стала воровать! Я ведь с ней даже в гости боюсь ходить – вдруг что-нибудь стащит. Когда собираемся домой, я прямо в гостях проверяю её карманы.

У меня уже и настроения не было ехать в санаторий. Сказала Маше, чтобы завтра же утром отдала девочке эту игрушку и призналась, что украла её. Но на следующий день дочь сказала, что забыла игрушку дома, поэтому не отдала. Потом – что этой девочки не было в школе. Чуть позже сказала, что всё-таки отдала игрушку. Естественно, я ей не поверила, слишком уж хорошо знаю своего ребёнка. Спросила:
– Если я завтра пойду в школу и спрошу у девочки, что она мне ответит?

Молчит. Потом сказала, что сунула игрушку под шкаф. И в воровстве, конечно, не призналась. Ладно, мы уехали в санаторий, и эта история забылась.

Полгода назад Маша стащила у меня на работе 100 рублей. Деньги были общие, лежали на непредвиденные расходы. Я сразу её поймала на воровстве. Чувствуете? Сначала бусинки, потом игрушки, потом деньги. Сначала в садике, потом в школе, потом у мамы на работе.

Маша сильно получила от меня ремнём, даже синяки остались. Я думала, это её чему-то научит, она запомнит порку и в следующий раз побоится наказания. Она в очередной раз пообещала, что больше врать и воровать не будет, но всё повторялось. Я уже научилась распознавать её враньё.

Стала давать Маше деньги на карманные расходы, 200 рублей в неделю. Пусть, думаю, сама покупает, что ей надо. Эту сумму она тратит на всякую ерунду за два дня, а потом ждёт, когда я снова дам ей денег, и постоянно клянчит мелочь. Заставила её записывать, что она покупает и по какой цене, чтобы видела, на что тратит деньги.

Уверена: я для дочери банкомат с деньгами, и отношение ко мне – потребительское. А ведь ничего для неё не жалею, покупаю практически всё, что просит, хорошо одеваю. А Маша этого не ценит, не думает, что мне приходится много работать, чтобы хватало на хорошую жизнь.

Честно говоря, никогда не считала, сколько денег в моём кошельке, сумка всегда лежит на виду, не прячу. Подозревала, что Маша таскала деньги из кошелька. А недавно прихожу с работы и вижу у неё шоколадку стоимостью 30 рублей, а перед этим она выпросила у меня 20. Точно знаю, что больше денег у неё не было. Начала расспрашивать, где она взяла 10 рублей. Первый раз сказала – мальчик долг отдал, второй раз – что у неё оставались деньги. Третий раз я даже слушать не стала, просто взяла ремень и выпорола.

Спрашиваю:
– О чём ты думаешь, когда лезешь ко мне в сумку? Почему тебе не приходит в голову, что за такой поступок попадёт?
– Я думаю, куда спрятать деньги и на что их потратить.

Понимаете, в момент воровства ей даже в голову не приходит, что это плохой поступок и она будет наказана, – даже страх её не останавливает.

А недавно случилось ЧП. Дочь снова была наказана, я ей пообещала, что все выходные просидит дома. Но было жарко, я её пожалела и отправила на улицу. Через три часа приходит вся в крови, на спине – глубокий порез. Говорит, что это мальчик полоснул её ножиком ни за что: она просто стояла у подъезда, а он проходил мимо. Я тут же вызвала «скорую», нас забрали в травматологию, врачи позвонили в полицию.

Пришла инспектор по делам несовершеннолетних, Маша ей про этого мальчика всё рассказала (его зовут Дима, я его знаю). Дочери зашили рану и положили в больницу. Я к ней каждый день ходила, подробно обо всём расспрашивала. И решила, что не буду писать обвинительное заявление и материальных претензий тоже предъявлять не стану. Диме 9 лет, ну поставят его на учёт, нам это ничего не даст: мало ли что, может, они из-за чего-то поссорились. Даже Диминым родителям ничего сообщать не стала.

И тут звонит мне инспектор, говорит, что связалась с родителями мальчика. Его мама сказала, что моя дочь споткнулась, упала на скамейку, а там лежали ножницы, она сама это видела.

Я снова стала расспрашивать Машу о произошедшем. И она призналась, что родители мальчика сказали правду. Я была просто в ужасе! Ведь поверила ей, у меня даже сомнений никаких не было. Нашла в себе мужество, пошла к родителям Димы, извинилась.

Скажу честно: я ненавижу свою дочь. В последнее время даже возникают мысли отказаться от неё, отправить в детдом. Видеть её не могу. Думаю о том, что лучше бы её не было, и если она сейчас умрёт, я буду рада. Лучше я её похороню, чем всю жизнь вот так буду мучиться.
Воспитываю её одна, у меня хорошая должность, достойная зарплата. Нет никакой личной жизни – я занята на работе и с ребёнком. С работы прихожу вовремя, сначала делаю с ней уроки, потом домашние дела. Рано научила Машу читать, в четыре года записала в разные кружки. После работы даже поесть не успевала, водила её на занятия, домой приходили в девятом часу вечера.

Дочь хорошо рисует, ходит в школу искусств. Также занимается художественной гимнастикой, бальными танцами. У неё каждый день занят, я стараюсь, чтобы она не сидела перед телевизором. Рано начала приучать Машу к самостоятельности: дочь пошла в школу, сама стала ездить на автобусе во дворец спорта, ходить на занятия. Договорились, что уроки она делает самостоятельно, я только проверяю вечером.
Иногда прихожу с работы уставшая, сил нет даже ужин приготовить. И всё равно, она уроки то не сделает, то сделает, но не все, а меня обманывает. Начинаю проверять – снова у нас скандал. Учится дочь хорошо, без троек, но школу не любит.

Она эгоистка, думает только о себе. Куплю ей шоколадку – всю съест, и даже в голову не придёт поделиться с мамой. Никогда не выходит ко мне навстречу, если возвращаюсь домой. У неё нет уверенности в себе, в собственных силах, постоять за себя не может. Я всегда учила дочь давать сдачи, хоть это и непедагогично. Постоянно говорю ей, что не надо позволять себя обижать, дети сейчас жестокие, покажешь, что ты слабая, – пиши пропало. Объясняю, что надо вести себя хорошо, людей зря не обижать, что её учёба никому кроме неё самой не нужна.

Я много сил и времени трачу на дочь, но почему она такая? Разве я учу её воровать и врать? Очень хочу, чтобы её судьба сложилась лучше, чем моя, чтобы ей было легче пробиваться в жизни. Уже начала откладывать деньги на учёбу в институте.

Мне кажется, Маша не понимает разницы между хорошим и плохим. У меня растёт чудовище. Как она могла обвинить человека в том, чего он не делал? Что творится у неё в голове?

Из письма Марины,
г. Челябинск

Комментарий психолога

Дорогая Марина, мы с вами не откроем большой тайны, если скажем, что все люди разные. Потому что вырастают они из разных детей. Вроде это настолько очевидно, что и отдельного упоминания не стоит, если бы мы постоянно не встречались с таким прискорбным фактом: родители понимают, что все дети разные, но почему-то методы воспитания используют одни и те же. В основном репрессивные. То есть простенько так – выпороть.

Но воспитание – это подбор стимулов для формирования у ребёнка мотивации. А поскольку дети разные, то и стимулы эти тоже должны быть разными. Давайте разбираться.

Если ребёнок сострадательный и его до глубины души трогают чужие слёзы, то родители используют это его индивидуальное качество. Как? Например, малыш принёс из детского сада чужую игрушку. В целях воспитания необходимо спрятать его личную любимую игрушку. Конечно, малыш будет переживать. Эти переживания и даже, может быть, слёзы сыграют в его нравственном становлении нужную нам роль. Он почувствует, как это больно – потерять что-то для тебя дорогое. А поскольку он сочувствует другим людям, то его «неправильные» желания могут быть заблокированы сопереживанием.

Но, как вы понимаете, Марина, далеко не все дети такие. Чужие слёзы могут не тронуть. Есть дети, самой природой награждённые стыдом, совестью, – такого ребёнка необходимо убедить вернуть хозяину взятую у него вещь. Совестливого ребёнка как огнём обожжёт стыдом, он запомнит это чувство, и оно будет преградой при возникновении желания совершить осуждаемый другими поступок. Но есть среди нас и люди, которым плюй в глаза – всё божья роса. Таких, кстати, очень много на телеэкранах, в политике. И это закономерно. Поэтому с точки зрения небесной отсутствие совести ужасно, с точки зрения земной – это часто залог успеха.

Бывают детишки, от рождения стремящиеся ко всему светлому и хорошему, им можно просто объяснить, что «так поступать нельзя, говорить такие слова некрасиво». Такой ребёнок, в какой бы среде он ни родился, будет тянуться к свету, к образованию, к чистоте в отношениях, даже в быту. Я такие случаи знаю, как-нибудь расскажу.

Почти все родители уверены, что ребёнка от воровства может удержать страх наказания. Но ваша умная, рефлексирующая девочка ещё раз доказала нам всем, что это не так: редко кто из детей, совершая кражу, запутываясь во лжи, заглядывает далеко вперёд. В основном дети думают, как незаметнее стянуть и как потом сладко это потратить. Прогностическая функция у детей, да и у некоторых взрослых, на нуле.

Я бы таких людей независимо от паспортного возраста объединила в группу гедонистов. Гедонистом руководит принцип удовольствия, наслаждения, но платить за свои удовольствия он не хочет. Нам всем нужна радость и что-то вкусненькое на обед, но мы понимаем, сколько это будет нам стоить. Мы освоили и усвоили вселенский принцип платы – ему-то мы с вами и должны научить Машу. Как?

Можно предположить, что Маше хорошо с вами живётся, но она ведь другой жизни не знает, девочке не с чем сравнить, поэтому оценить блага, которые достаются ей бесплатно, она не может. Нужно показать Маше, что за блага необходимо платить. Для этого девочка, например, должна пожить в семье, где дети обеспечены посильной работой (уход за животными и так далее), но при этом не обеспечены теми благами, которые предоставляете ей вы. Марина, вы понимаете, о чём я говорю. Поищите среди ваших родственников и приятелей жителей сельской местности. Объясните Маше, что вам по работе необходимо куда-нибудь уехать, но вы будете её изредка навещать, регулярно писать письма. Чем раньше гедонист поймёт, почём фунт радости, тем скорее уразумеет, и почём фунт лиха. Гедонисты не склонны делать себе плохо, поэтому Маша наверняка оценит те блага, которые вы ей обеспечиваете.

Можно было бы договориться с ребёнком об обучении в каком-нибудь специализированном интернате. Только ни в коем случае, Марина, не сообщайте девочке, что вы отлучаете её от дома в качестве наказания. Ни в коем случае! Объясните дочери такое ваше решение необходимостью более серьёзно работать, заработать ей на обучение.

Но, может быть, Маша и не захочет вернуться к вам. У меня, Марина, есть все основания полагать, что ребёнок не очень с вами счастлив. Во-первых, девочка вас боится, и не зря. У вас, Марина, двойная мораль: для себя всё оправдывающая и для других бескомпромиссная. Вы требуете от девочки раскаяния и в то же время не считаете необходимым самой раскаяться в том, что избивали беззащитного ребёнка до синяков.

Во-вторых, ребёнок избегает общения с вами, не бежит вам навстречу, когда вы приходите домой. Почему? Ответ очевиден: Маша наперёд знает, что не услышит от вас ласковых слов, а сразу получит вопрос об уроках или очередное нравоучение. Вы, Марина, «вкладываете» в Машу много сил и времени, но много ли любви? Девочка уже «переела» нравственных проповедей, срабатывает перцептивная защита – она их просто не слышит.

В-третьих, я могу предположить, что у вас не очень много друзей и подруг. Ваши максимализм и бескомпромиссность могут отпугнуть не только ребёнка, но и взрослых. Дай бог, если ошибаюсь, но меня насторожило, что неформальное общение у вас есть только с дочерью. И ещё одна ключевая фраза: «Чтобы ей было в жизни пробиваться легче, чем мне». Значит, вы пробивались.

Так сложилось, Марина, и не ваша в том вина, что вы воспринимаете мир как враждебный, в нём нужно пробиваться – сражаться за место под солнцем. Вам многое даётся с трудом, потому что, вероятно, вы не очень преуспели в умении располагать к себе людей. Дети, по вашему мнению, сейчас жестокие. Но ведь дети разные!

Возможно, я опять-таки ошибаюсь, но мне приходилось встречаться и в жизни, и по работе с семьёй «мама – ребёнок», где ребёнок был заложником неудачного характера мамы. У женщины не складывались отношения со сверстниками по причине жёсткости установок, но так как одной жить плохо, она рожала ребёнка «для себя». Малыш выполнял функцию структурирования времени, то есть насыщал жизнь матери заботами, событиями. Появлялись цели, было ради чего работать, даже ради чего жить. Такие мамы обычно утверждали, что отказывались от своей жизни ради ребёнка, но это, Марина, неправда: чаще всего никакой личной жизни, от которой нужно отказываться, и не было. И это ещё полбеды. Настоящая беда для ребёнка в том, что мама требует благодарности за свои лишения. Как вы понимаете, Марина, лишения мнимые, придуманные.

Мариночка, дорогая, забудьте вы про детский дом. Как я понимаю, вы в этом мире совсем одна, не отталкивайте единственного родного человека. Марина, оставьте сейчас девочку в покое, займитесь собой. Поработайте с психологом, запишитесь на тренинги, вы умный человек и сможете справиться со своими очень серьёзными проблемами. А когда поймёте себя, научитесь понимать и своего ребёнка, и других людей. Научитесь любить.

Я от души желаю вам любви и взаимопонимания с Машей и, как сказал один деятель профсоюза ещё в советские времена, «желаю вам счастья и личной жизни».