– Мария Валерьевна, на первый гонорар вы купили маме коробку чулок, о которых она мечтала. А была ли у вас в юности собственная мечта, которую удалось реализовать после первых гонораров?
– Да, я мечтала о решении одной проблемы. Её обычно хотят разрешить все выросшие дети. Это была мечта жить отдельно от родителей. Хотела встать на ноги. Но тут мы подходим к вопросу о том, что нужно правильно формулировать свои желания. Я так хотела, так просила… Ну, и небо мне ответило. Я стала жить отдельно в огромной двухкомнатной квартире, потому что мама умерла, а папа женился и переехал к новой супруге. Так что Господь даёт нам важные уроки.

– Вы – мать двоих детей. Кого легче воспитывать – мальчика или девочку?
– Ох, вас всех сложно воспитывать, друзья. Но женщине, с моей точки зрения, тяжело воспитывать мальчика. Когда моему сыну Владику было семь лет, в мою жизнь пришёл Женя (Е. Фомин, муж актрисы. – Ред.). И тогда я поняла, что без него не вытянула бы воспитание мальчика. Для этого абсолютно необходим мужчина. А если уж случилось, что женщина воспитывает мальчика одна, то обязательно нужно отдать парня к хорошему тренеру. Желательно какой-нибудь мужской сборной по борьбе или хоккею, то есть в настоящий мужской вид спорта. И тренера надо выбирать тщательно, ведь, помимо спортивного воспитания, мальчишка будет получать навыки поведения.
Женя воспитывал Владика в строгости. И сын видел Женино отношение ко мне, к собственному отцу, к женщинам, к животным. Это закладывало фундамент его личности.

– Владик вырос и пошёл по вашим стопам, он играет с вами на одной сцене Вахтанговского театра. Какой он партнёр?
– Великолепный! Никогда не перетягивает одеяло на себя, знает весь текст, как свой, так и партнёра. С ним очень хорошо репетировать. Я думала, это проявляется только по отношению ко мне, но нет. Бальзамом на душу легли положительные отзывы Юлии Рутберг, нашей вахтанговской актрисы, которая очень его хвалила.

– В детстве вы занимались спортом – спортивной гимнастикой, благодаря чему до сих пор садитесь на шпагат. А помните, как всё это происходило?
– Думаю, что в силу своего характера добилась бы больших результатов, ведь я человек упорный, не щадящий себя. Но судьба решила, что не быть мне спортсменкой. Повредила ногу, получила сложнейший перелом по глупости. Четыре месяца пролежала в гипсе, потом два месяца шло восстановление. Судьба дала понять, что мне надо заниматься другим. А насчёт шпагата… Хорошая растяжка у меня не от гимнастики, она дана мне от природы. Таково качество моих мышц и суставов. По крайней мере, на сегодняшний день. Как поведёт себя организм, когда я повзрослею, никто не знает. Но я всегда говорила, что у меня будут два самых главных достижения в жизни – если я когда-нибудь похудею и брошу курить.

– Какой вам запомнилась мама?
– Ну, если вы закроете глаза и представите самое прекрасное место, в котором побывали, где вам было хорошо, тепло, спокойно, уютно, – то можете примерно понять мои ощущения. У каждого человека свои ассоциации. У кого-то это стены родного дома, у кого-то – берег маленькой речушки под летним солнцем. Сложно объяснить, но это прекрасное состояние абсолютной защищённости и безусловной любви ко мне.

– Сейчас вы сами являетесь не только прекрасной мамой, но и играете роль бабушки.
– Ну, бабка я несерьёзная. Я – бабка телефонная. Моя сватья Екатерина Алексеевна – вот это настоящая бабушка, потому что внучка Тонечка с ней проводит много времени. Но у меня с Тоней, слава богу, хорошие отношения, мы с ней друзья. Я очень стараюсь быть интересной, люблю её, но сдерживаю свои эмоции. Боюсь разбаловать. Я могу дать совет сыну и невестке, могу что-нибудь подсказать, но всё-таки не лезу в воспитание.

– Мария Валерьевна, а чем увлекается ваша дочка Серафима?
– Какое-то время очень увлекалась конным спортом, это была её страсть. Она отдавала много времени и сил, однако состояние позвоночника не позволило ей дальше развиваться в этом виде спорта. Симочка сейчас готовится к поступлению в медицинский институт. Она хотела стать ветеринаром, но потом решила выучиться на доктора и лечить людей. Её выбор пал на психотерапию. Конечно, кем ей быть при такой мамаше. (Смеётся.) Очень надеюсь, что она не предаст свою мечту и пойдёт дальше. Волнуюсь за неё, ведь врач должен овладеть огромным количеством знаний. В этом деле лень опасна. Я с дочуркой очень много об этом разговариваю. Моя позиция такова: быть плохим артистом стыдно, а быть плохим врачом – преступно. Поэтому думай, моя деточка, о глобальной ответственности, которую на себя берёшь.



– А вы помните, как поступали в Щукинское училище?
– Ну, прежде всего это необыкновенное счастье, что в моей юности не было таких штук как ОГЭ и ЕГЭ. Иначе бы мир не узнал артистки Ароновой. Сто процентов, я не сдала бы ни то, ни другое. В наше время мы спасались возможностью установить доверительные отношения с учителем. Ведь на экзамене тогда можно было говорить!
Что касается поступления, то я в школьные годы попала к Ирине Николаевне Тихоновой, женщине с потрясающими режиссёрскими способностями. Она посвятила свою жизнь юношеской театральной школе. Я ходила к ней заниматься, участвовала в спектаклях. Она же и готовила меня к поступлению. Мы с ней много читали. И на каждый экзамен Ирина Николаевна ездила вместе со мной. Да и впоследствии судьба была ко мне благосклонна, ведь на первом же прослушивании в Щукинском училище в комиссии присутствовал Владимир Владимирович Иванов. В дальнейшем – мой мастер, отец мой творческий, с которым я иду рядышком с 1990 года. Ведь если бы меня не приняли, я бы не пошла испытывать судьбу второй раз. Могу только передать своё восхищение людьми, которые два, три года, пять лет поступают и доказывают, что могут стать артистами. Мне до них далеко.
Да, таков мой характер. Если во мне сомневаются, то я не стану ничего доказывать, а просто уйду. Я могу существовать, только когда нужна. А вот эти соревнования в творчестве… В спорте мне нравились соревнования, а в творчестве я так не могу.

– Как вы сами объясняете свой успех?
– Многие мои далёкие предки хотели стать актёрами или художниками, но не имели возможности. А у нас с братом получилось. Я называю это «родовым накоплением». Я стала актрисой, а мой брат Саша – художником. В нас сконцентрировались творческие способности рода. И вы бы знали, как мама в нас верила! Это давало нам силы.

Божий промысел так управил, что мы и вне дома попадали в хорошие руки. Профессиональные навыки я получила от своего мастера, и он строго за мной следил. К примеру, если видел зачатки звёздной болезни у студентки, сразу задавал вопрос: «А ты не думала, почему эту роль дали тебе, а не Петровой или Сидоровой? Ты считаешь, что за твои заслуги? Ошибаешься. Талант не является твоей собственностью. Он является твоим крестом, который тебе предстоит нести. Ты не хозяин таланта, ты ему служишь, им тебя наделил Господь».

– Мария Валерьевна, вы крестились во взрослом возрасте. Что вас подтолкнуло на такой шаг?
– Меня подтолкнула Ирина Николаевна Тихонова. Это не просто мой первый наставник. Она привела меня к вере. Я покрестилась во время экзаменов в театральном вузе. А мамочка моя крестилась за три дня до смерти.

– По наставлению духовника вы попросили своего гражданского на тот момент мужа оформить отношения официально спустя восемнадцать лет отношений. По сути сделали ему предложение руки и сердца. Что-нибудь поменялось после штампа в паспорте?
– В буквальном смысле ничего не изменилось. Но чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что получаю колоссальное удовольствие от общения с людьми, чьё мнение глубоко уважаю. Это такое счастье – слышать и слушаться! Когда в твоей жизни есть духовный наставник, когда у тебя есть учитель, который тебя выходил и вырастил «с пелёнок», – это обеспечивает прочный фундамент под ногами. Мой преподаватель Владимир Владимирович Иванов – единственный человек, который имеет право «дать мне по башке». Ведь иногда привыкаешь к тому, что тебя постоянно называют талантливой, состоявшейся, замечательной… Тут-то и нужен человек, который спустит с небес на землю. Я слушаю отца Андрея или Владимира Владимировича Иванова как ученик, как доверчивый ребёнок, как совершенно послушная дочь. Мне это кажется счастьем.

– Ваша любимая церковь в родном городе?
– Я живу в подмосковном городе Долгопрудном рядом с храмом, который построен благодаря отцу Владимиру, человеку, крестившему мою маму. Это огромный храм с иконой Казанской Божьей Матери. И махонькая деревянная церквушечка Георгия Победоносца, стоящая рядом. Это то место, где отпевали маму и где крестили моих любимых деток. Там мне очень уютно.

– А какой город России вам больше всего запомнился и почему?
– Города – это не только архитектура и музеи. Города – это люди. Поэтому я бесконечно люблю Питер. Если перечислять людей, которых я там люблю и с которыми периодически встречаюсь – боюсь, нам не хватит страниц газеты. Вообще, очень люблю северные города – там люди отличаются взаимовыручкой и участием. Создаётся впечатление, что двери любого дома для тебя открыты.

– Вы говорите, что в отношениях между мужчиной и женщиной вся ответственность лежит на женщине. А что тогда остаётся мужчине?
– Для того чтобы мужчина цвёл, он должен быть вами любим. И надо осознавать в глубине души, что, когда мужчина хоронит свою маму, его женщина становится для него мамой. Конечно, мы с вами говорим о семьях, в которых есть возможность договариваться. Я не представляю своё существование в семье, где принято домашнее насилие. Ну так вот. Поскольку я мать, то все проблемы с Женей и детьми – это лишь мои ошибки, мои промахи.

– На ваших страницах в интернете ежедневно пишут комплименты и признания в любви к артистке Ароновой. Как вы к этому относитесь?
– Я за это очень признательна. Но категорически не переношу фамильярности. Я человек открытый, но страдаю от физических контактов с незнакомыми людьми. Не люблю, когда меня хватают, требуют сфотографироваться, долго обсуждают, кто и где встанет. Как будто я какой-нибудь предмет. Я только что отработала спектакль, отдала все свои эмоции. Становишься самой собой, выходишь неумытая, обычная, уставшая, а люди начинают тебя хватать. Вот от этого я очень страдаю. И сделать ничего нельзя. Невозможно даже вежливо попросить не держать меня за рукав, ведь можно сорваться, а ты не имеешь на это право. Я уже цитировала своего учителя, который утверждал, что талант – это крест, которому нужно служить.
Кстати, однажды я сказала своему мастеру: «Вы знаете, мне кажется, я неправильная актриса».

– Почему?
– Если передо мной поставят мою семью, моего ребёночка (тогда у меня был только первенец Владик), а напротив них будет сцена и от меня потребуют выбрать, то я выберу семью. На что мой мастер Владимир Владимирович Иванов ответил: «Вот потому-то я тебя так и люблю, поэтому я тебя и взял. Ты умеешь разделять сцену и жизнь». И мама тоже однажды сказала: «Машенька, четырёхлетнему ребёнку, который тебя ждёт целый день, вообще всё равно, получается у тебя роль Екатерины Второй или не получается. Он просто сидит и ждёт тебя, дорогая. Поэтому, выйдя из театра, будь любезна привести себя в нормальное состояние. А уж когда он ляжет спать, можешь заламывать руки и делать что угодно».

Начинающим актрисам пригодится этот совет. Если есть желание заламывать руки, тогда не имей детей, не имей семьи. А если всё-таки завела, будь любезна воспринимать свою работу всего лишь как работу. Вот заветы, которые меня держат на плаву. Я ведь человек горячий, весёлый, обожаю компании, праздники. Если бы люди вовремя не подсказали мне правила, боюсь, случилось бы много разных бед.

– А не было в жизни момента, когда хотелось бросить актёрскую работу? Ведь это действительно тяжёлый труд.
– Актёрскую работу мне никогда не хотелось бросить. У меня появлялись сомнения, возникали творческие страдания – всё бывало. Но лицедейство – мой воздух. Да, на первом месте семья, но в профессиональной жизни я вижу себя только актрисой. А представьте тот выброс энергии, который я произвожу в своих спектаклях! И если бы всё это вываливалось на родных!.. Думаю, что жизнь домашних превратилась бы в чудовищное испытание.

– Ваша энергетика бьёт просто наповал!
– Об этом и речь. Поэтому под удар попали бы мои близкие. А я хочу, чтобы им жилось хорошо.

– Мария Валерьевна, какую книгу вы бы назвали настольной?
– Когда во время карантина мы сидели дома, я придумала трёхчасовые домашние чтения вслух. Симочка, конечно, страшно сопротивлялась, но всё-таки мы с ней замечательно проводили время. Прочитали огромный объём литературы. Но на сегодняшний день настольными книгами я бы назвала «Гранатовый браслет» Куприна и «Мастера и Маргариту» Булгакова.

– А какие кумиры были у вас в детстве и юности?
– Я никогда не собирала автографы. Гордая была. Я и сейчас борюсь с этим своим качеством. И всё же существовала актриса, на которую я равнялась, которая вызывала у меня трепет, – это Наталья Георгиевна Гундарева. Недавно мы с Борисом Васильевичем Щербаковым играли спектакль в Театре имени Маяковского. Пока не было зрителей, я попросила включить свет в фойе, потому что портрет Натальи Георгиевны находился в полумраке. Свет включили, и я постояла у портрета.

– Вам посчастливилось работать с режиссёром Говорухиным. Каким он был человеком?
– Станислав Сергеевич имел для меня огромный вес. Но не как медведь, а как лев – большой и мудрый. Он был необыкновенный умница, обладал потрясающим интеллектом, и с ним хотелось беседовать много часов. Но мы лишь изредка находили для этого время, и Станислав Сергеевич о чём-нибудь рассказывал – о литературе, живописи или музыке. В такие моменты от него невозможно было отвести глаз. Хотелось просто тихо сидеть в облаке табачного дыма из его трубки. Да, в этом суть старой школы – подробный разбор материала, нежное отношение к артисту, взаимное уважение. Сегодня порой прихожу на съёмочную площадку или на репетицию и вижу, что состав не уважает режиссёра. Это неправильно. Капитана корабля все должны уважать. А когда входил капитан Говорухин, мне казалось, даже стены становились выше.

– А что у вас сейчас нового в кино?
– Снимаюсь в 16-серийном фильме, рабочее название – «Праздники». Потрясающая команда, замечательные сценаристы, отличные продюсеры. И, конечно, мои замечательные партнёры. Забавная, добрая, абсолютно хулиганская работа, при этом ставящая серьёзные вопросы. Пройдя через перипетии, герои истории поют гимн семье, гимн любви – в общем, гимн жизни.