В ноябре 2020 года от ковида умер муж. А спустя полгода от рака ушёл наш единственный сын.

И вот похороны сына. Я всё подготовила сама, заказала кафе на 150 человек. Попросила родственников мужа взять в этот день всё под свой контроль и дать мне возможность спокойно попрощаться. Народу пришло много. После кафе все собрались у нас дома. На кухне молодёжь, в одной комнате старшие, в другой дети. Я держалась на пределе. Очень хотелось закрыться от всех, отрубить себе голову, чтобы перестала думать.

И тут брат покойного мужа, старший мужчина в роду, спрашивает:
– На кого завещание писать будешь?

До моего измученного мозга не сразу дошёл смысл слов. А когда дошёл, я почувствовала, как горячая волна поднимается по телу. Ах ты дрянь! Пока все рыдают, этот гадёныш уже делит наше имущество! Шести часов не прошло, как закопали сына, а эта мразь уже высчитывает, что ему достанется. Притом что я всё организовала на свои деньги, не просила у них ни копейки. Уж не помню, что я этому типу ответила и ответила ли вообще.

Вот так, походя пнул меня, полуживую, и пошёл себе дальше, улыбаясь и радуясь жизни. Или брат мужа думает, что у него не будет горя в доме? Мы все смертны. Я и шести часов не подожду, у могилы задам ему тот же вопрос, когда ему будет так же больно. Хотя вряд ли смогу опуститься до такой мерзости. Но обещаю постараться.

Когда оформляла наследство, оказалось, что кто-то уже приходил в нотариальную контору до меня. На папке с делом была приклеена бумажка со словом «отказ».
– Это не вам, – сказал нотариус.

А ведь всё наше имущество по сути и было моё, только оформлено на мужа и сына. Я разведена, но с супругом мы жили вместе. Сын не успел вступить в наследство после смерти отца, у него не было ни жены, ни детей. Вот кто-то и обрадовался, побежал хапнуть, что осталось после мужа.

На годовщину смерти мужа приезжал его младший брат. Спрашиваю его, могу ли доверять родственникам с их стороны. Говорит: будь аккуратна с тем-то и тем-то. Офигеть, а я вообще-то хотела бы услышать: «Ты ошибаешься, доверяй им как себе».

Нет, хорошо, что всё проявилось в первый же день. Сразу обухом по башке, чтобы без розовых очков. А сколько громких слов до этого произносилось! Мол, мы, армяне, всегда стоим друг за друга. Мужу хотелось, чтобы так и было, но он всегда витал в облаках. Это я рассчитывала только на себя. Если от тебя нет выгоды, никому ты не нужен.

Я почувствовала себя посреди стаи шакалов, которые хотят растащить твоё тело на кусочки. Противно. Мне стало страшно возвращаться в пустой дом. Страшно ходить по тёмным улицам, заходить в лифт с посторонними. Если мои родные армяне готовы так со мной поступить, что могут сотворить чужие? Даже кошмары снились, как все армяне Саратова идут на меня с вилами и топорами. Это сейчас мне смешно, а тогда было не до веселья.

Да и теперь страх порой накатывает. Подруга говорит, что это панические атаки. Не знаю насчёт атак, но баллончик и электрошокер я приобрела. И пистолет бы купила, если бы могла.

Думаете, у меня миллионы? Нет, стандартный набор человека моих лет: машина сына, гараж и квартира с невыплаченной до конца ипотекой. Начинали с мужем с двух чемоданов, без чьей-либо помощи. А сколько денег ушло на лечение сына!

Нет, есть среди родни и нормальные люди, которые говорят:
– Мы теперь ваша семья, вы не одна.

Это приятно, но в реальности защитить меня некому. Поэтому верю всякому зверю, а тебе, ежу, – погожу. Есть и такие, кто говорит: мол, мы с ней не общаемся, потому что она нас послала. Милая, ты хоть раз позвони, чтобы я тебя успела послать.

А я ведь тогда сдуру написала завещание. Половину определила мужниной родне – крестнику сына, половину отписала своей – племяннику. Был момент, такая боль накатила, думаю – всё, вешаюсь. Подготовила всё, выпила для храбрости бутылку коньяка. Перебила всю посуду на кухне, всё, что под руку попало, – бедные мои соседи! И отправила фото с завещанием в группу родственников в соцсети. Пожалуйста, получите что хотели. Завещание на фоне моей разбитой жизни. Надо было ещё видео разместить с собой, висящей.

Решила, как человек экономный, допить коньяк – и вырубилась. Утром проснулась. М-да. Хоть бы одна сволочь прибежала меня спасать. Спрашиваю их потом: чего не наведались? Надеялись и в ладоши от радости хлопали?

Оказывается, им всем старший братец моего мужа сказал: мол, не надо к ней идти, ей требуется побыть одной. Ай, ты моя лапуля!

Естественно, завещание переписала. И никому об этом знать не надо, чтобы не было желания подсыпать мне яду. А нотариуса попросила на прежнем завещании крупно написать: «Отменяю». И фотографию им так же в группу отослала.

Я не боюсь быть одна, я сильная. Самое страшное уже произошло. Если бы я была размазнёй, не пережила бы. Как говорит подруга: «Потому тебя и не любят, что ты слишком независима».

Мне однажды сказали, что у меня паранойя и я на всех наговариваю. Я не люблю полутонов, недосказанности, все сомнения пытаюсь сразу разрешить. Так что спросила у нашего «старейшины рода»:
– Ты считаешь, я должна раздать всем заводы-пароходы, отползти на кладбище и самой закопаться?
– Нет, но ты должна хоть что-нибудь уже сейчас отдать крестнику. Хотя бы машину.

Но с чего бы вдруг? Жена «старейшины» тоже мягко наводила меня на мысль, на кого нужно написать завещание:
– А то и крест некому будет поставить.
– То есть если я не напишу, как вам надо, вы меня и из морга не заберёте, и не похороните даже на мои деньги?
В итоге нарвалась на грубость.

Да сдохните сами, а я собираюсь жить долго и счастливо! Буду помирать, тогда и напишу. Если не пропью всё к тому времени.

У отца крестника спрашиваю:
– Как думаешь, квартиру сына продам – может, маленькую дачу купить?
– Нам-то от того какая польза? – обижается. – Покупайте что хотите.

Может, я и отнеслась бы к крестнику, как к своему, так многие бездетные делают. Но после всего услышанного – нет.

Другой родственник рассказал о своём сне:
– Дядька приснился. Сказал, чтобы я за гаражом присмотрел.

То есть намёк – мол, гараж следует отписать ему. До меня слухи дошли, что они уже решили, как в моём погребе будут зимой хранить консервацию.

Прибьют меня, наверное. Но уехать куда глаза глядят не могу – здесь могилы любимых. Я там уже и памятник себе поставила. Два года как сына нет. Может, потом станет легче.

Пока сижу дома. Наверное, это называется «депрессия». Работу бросила. Но от меня сейчас там больше вреда, чем пользы. Один день проходит более-менее, а в другой вообще ни с кем говорить не хочу.

У меня две родные сестры, старшая и младшая. Если что, всё им достанется. Вот родственнички с другой стороны и переживают. А я, может, ещё и замуж выйду. Об этом они даже не думают, будто я уже умерла. Я не привыкла жить для себя, но надо попробовать.

Хотя в таком возрасте нелегко найти себе пару. Я не красавица, да и за время жизни с мужем разучилась завлекать. Как в том анекдоте: ехал принц на белом коне к принцессе, а тут вышла баба из горящей избы и остановила коня. И даже здесь тема наследства всплывает.

Пыталась подруга познакомить меня с мужчиной. При первой же встрече задал вопросы о моём имуществе. Неприятно. В итоге я не выдержала и спросила кавалера:
– А если ты помрёшь, что мне достанется?
– У меня семья, – говорит.

Мне ничего ни от кого не надо. Но человека хотела поставить на место – мы не на рынке.

Мой муж отличался от своей родни. За что его и выбрала. Но мне тогда никто не объяснил, что, как ни увиливай, общаться с родственниками мужа всё-таки придётся. Хотя, в общем, неплохо общались 33 года. Но что с ними случилось сейчас? Какая муха их укусила? Почему они решили, что раз муж умер, надо всё растащить?

Когда отец крестника ходил по нашей квартире и осматривал её практически уже хозяйским глазом, я почувствовала себя крайне неуютно. И перестала пускать их в дом.

Не о наследстве хотела рассказать, а о том, как справляюсь после смерти мужа и сына. Когда вместо поддержки родственников, которых ты считала почти родными, получаю скотское отношение.

Самое страшное – хоронить своих детей. С мужем у нас сложились прохладные дружеские отношения, и я не ожидала, что будет так больно.

У всех продолжается жизнь. И у меня она продолжится, но позже. Какая она будет, я ещё не знаю, надеюсь – хорошая. Просто сейчас меня выкинуло на обочину.