– Александр Леонидович, вы потомственный врач и, видимо, с детства были обречены пойти в медицину.
– Да, нашему роду врачей исполнилось двести лет. Семейные корни находятся в городе Красный Холм Тверской области, это между Москвой и Санкт-Петербургом. Небольшой городок с населением пять тысяч человек. Там у моего пращура однажды родился талантливый сын, который успешно окончил гимназию, отправился в Москву, выучился и стал врачом. Но отказался от предложенного места в ординатуре у знаменитого доктора Захарьина. Вместо этого доктор Леонид Александрович Мясников вернулся в родной город, стал земским врачом и создал на своей малой родине первую бесплатную больницу. Я выкупил каменное здание, в котором она располагалась. Во времена советской власти в нём работала типография. Сейчас у меня есть идея создать там музей медицины. Тем более что «дверь в дверь» стоит деревянный особняк моего прапрадеда – краснохолмского купца Мясникова, который очень много сделал для своего города, построил богадельню, кирпичный завод, торговые ряды. А его сын, мой прадед, был не только врачом, но и «мэром» города – городским головой. Именно он проложил в Красный Холм железнодорожную ветку. Так вот, в деревянном доме моего прапрадеда сейчас располагается семейный музей, который я бы хотел объединить с музеем медицины.

– Известная фамилия вам в жизни больше помогала или мешала?
– Знаете, известность Мясниковых поначалу лично мне мешала. Ведь люди невольно сравнивают и подсознательно задают тебе высокую планку. Соответствовать ей очень трудно. Теперь-то я радуюсь и понимаю, как мне повезло. А в молодости у человека возникает много желаний. В результате я – то учился, то не учился. И сейчас вспоминаю, как люди пытались поставить меня на путь истинный, говорили, что я не должен подводить свою семью, знаменитую бабушку, дедов и прадедов. Поначалу я обижался, ведь в молодости хотелось многое успеть, а приходилось учиться без выходных по двенадцать часов в день, иначе не сдашь очередной экзамен. Но опасение подвести своих предков всё-таки помогло мне в итоге преодолеть эти юношеские метания.

– Что вам дала эта преемственность поколений?
– Я вырос на хороших примерах. От предков мне достались любовь к пациентам и готовность реально жертвовать собой ради них. И пациенты тоже любили нас. Знаете, есть такое выражение: с годами всё больше твоих пациентов становятся друзьями, а друзья – твоими пациентами. Я воспитан в таком духе. Но затем попал в Америку и однажды понял, что работаю на какой-то фабрике консервов, а не в госпитале. Я всегда скучал по России и вспоминал Родину добрыми словами: «Господи, как же там было хорошо!»

– Расскажите, пожалуйста, знаменитую историю о том, как вас приняли на работу в Америке.
– Я отправил своё резюме в четыреста госпиталей. Чтобы получить место в американской больнице, нужно пройти двадцать собеседований, и дай бог, чтобы хотя бы одно из них закончилось положительным результатом. Там не очень любят иностранцев, да и баллы нужны высокие, а у меня они были средние. С минимальным баллом 75 там вообще не берут, 85 баллов – у тебя есть небольшой шанс, с 95 – уже шанс повыше. У меня было 85, я пришёл на собеседование, и доктор меня огорчил: «Вам сорок лет, у вас плохой английский, как же вы собираетесь у нас работать?» А это был неблагополучный, опасный район Нью-Йорка. Я говорю: «Вам ведь нужен не столько высокообразованный врач, сколько тот, кто быстро соображает и готов пахать»…

Но перед этим случилась предыстория. Претендентов на должность врача оказалось много, и я был лишь одним из них. Всех нас загнали в какую-то комнату, похожую на барак, без окон и дверей. Именно там проходило собеседование. Дожидаясь своей очереди, я пошёл в туалет, а он на кодовом замке. Я к секретарше, она говорит, что этот туалет предназначен только для сотрудников, а поскольку вы посторонний, то вам надо выйти, отыскать соседнее здание и потом топать ещё куда-то далеко. Я немного постоял у туалета и дождался, когда появится человек в халате. Подсмотрел, какие цифры он нажал на кодовом замке, а когда тот вышел, сам воспользовался.

И вот идёт собеседование. Говорю доктору: «Вам нужен врач, который быстро соображает. Вот спросите у претендентов: хоть один из них знает код замка в мужском туалете? Вам никто не назовёт, а я скажу – 3568». Он рассмеялся и взял меня, единственного из одиннадцати претендентов.

– Расскажите, пожалуйста, ещё о своих предках.
– Мой прадед Леонид Александрович Мясников был одним из первых хирургов-офтальмологов у нас в стране. В начале двадцатого века он стажировался у профессоров в Германии и Австрии, а вернувшись, проводил операции в том самом здании, ныне выкупленном мной. Мне рассказывали, что в этом доме до сих пор обитает долгожитель, которого оперировал мой прадед. И, говорят, он даже занимает именно ту комнату, где проводилась операция.

Сохранились воспоминания современников, где рассказывается, как из всех окрестных деревень крестьяне приезжали лечиться к доктору Мясникову. Есть одна история, которая поразила меня в детстве. Прадед ехал и увидел на обочине женщину, которая корчилась в судорогах – рожала прямо в поле. Он сделал ей кесарево сечение гвоздём! Инструментов под руками не было, он расплющил гвоздь и сделал из него нож. Пусть читатели не думают, что это сказки, – у меня от старого дома остались гвозди того времени. Они очень длинные и напоминают серьёзное метательное оружие.

Ещё прадед мой говорил, что человек не состоит лишь из сердца, почек, глаз, печени и так далее. Любой из нас представляет собой не комплект самостоятельных органов, а сложную структуру, где всё взаимосвязано. И прадед был земским врачом-универсалом, который умел всё. Мог и принять роды, и прооперировать аппендицит. Большой подвижник и невероятный энтузиаст.

Началась Первая мировая война, он оказался в Тифлисе, организовывал лазареты, заведовал одной из медицинских служб. Уехал туда вместе с семьёй, в том числе со старшим сыном – моим дедом. Именно в столице Грузии дед впервые пошёл в гимназию. С тех пор я обожаю Тбилиси и Грузию – это мои самые родные места. Дед ходил в ту же гимназию, что и Николай Гумилёв, правда, у них разница в два года. Там у деда появились друзья, там он пережил первую любовь.



В детстве дед хотел стать филологом, он обожал читать. Я листал его воспоминания и поражался объёму знаний, которым он владел в двенадцать-тринадцать лет. Дед уже тогда знал столько имён!.. Но мечте о филологии оказалось не суждено сбыться. Подумал он, подумал, всё-таки не захотел папу огорчать и подал документы в медицинский.

Началась революция. В Москве дед окончил институт, переехал в Ленинград. Уезжал в Новосибирск, потом работал на Алтае, затем вернулся в Ленинград и в блокаду был главным терапевтом Балтийского флота. В блокаду умерла моя бабушка. А тётя Люба, которой сейчас восемьдесят четыре года, сумела выжить. Она – профессор-математик. Подвижная, активная. Катается на водных лыжах, разговаривает на нескольких языках. А по вечерам танцует фламенко! Как-то раз в своей передаче я у неё спросил: «Тётя Люба, как так?» На что она ответила: «Ну, наверное, в блокаду нам была дана команда выжить». Она работает до сих пор!

– А отец?
– Он родился в 1928 году. Бредил морем, пошёл в военно-морскую академию, но под конец войны заболел туберкулёзом, не успев окончить вуз. Его комиссовали, он подал документы в медицинский институт. Однако организм отца был ослаблен, он умер в сорок пять лет от рака почки.

– Итак, можно ли сказать, что ваша судьба была предрешена в детстве?
– В детстве я хотел стать шофёром, но мне сказали: «Будешь хорошим врачом – будет у тебя машина». А ещё я всю жизнь мечтал летать. И вот не так давно осуществил мечту – сел за штурвал вертолёта, получил лицензию. Но больше всего я желал стать военным. Как ни странно, при всём своём внутреннем разгильдяйстве я всю жизнь завидовал военным и их умению подчиняться дисциплине. Вперёд, сел, встал, отжался и снова вперёд. Но потом я понял, что всё-таки медицина – это моё призвание. Мне крайне нравится общаться с пациентами, ставить диагноз. Ещё будучи студентом я полюбил этот дух, который существует в среде медиков-практикантов. Позже поехал работать в Африку и вот там понял, что медицина – вещь непростая. Потом оказался во Франции. И особый период моей жизни пришёлся на Америку. Именно там я понял, что врачу нужно не рвать себе душу, переживая за каждого пациента, а спокойно и трезво работать головой. Медицина – это тяжёлый труд, связанный с огромным объёмом информации на уровне высшей математики.

– Александр Леонидович, все знают вас ещё и как прекрасного телеведущего. Почему вы решили заняться телевидением?
– Это доставляет мне огромное удовольствие. И потом, ну сколько людей я могу вылечить? Сто, тысячу, хотя я продолжаю этим заниматься. Но на экране меня видят миллионы. И бывает очень приятно, когда люди подходят фотографироваться и произносят удивительные слова. Благодарят не только как доктора, хотя я этим горжусь. Например, один парень сказал: «После вашей передачи папа заставил меня повесить в кабинете турник, а ещё я благодаря вам стал отжиматься». А как-то раз подошёл человек: «Доктор, огромное вам спасибо за «Графа Монте-Кристо». Я прочитал выдержки из романа и проникся». Такие моменты меня прямо радуют.

– К слову, о книгах. Знаю, вы любите читать Достоевского.
– Да, Достоевский – это планета! Постоянно перечитываю его «пятикнижие». Поразительно, что каждый раз нахожу нечто новое! Начинаю с «Братьев Карамазовых», затем «Преступление и наказание», «Бесы», «Идиот» и в заключение читаю роман «Подросток».



– А помимо Фёдора Михайловича?
– Несомненно, великий роман Толстого «Война и мир», каждый раз нахожу в нём новые акценты. Помимо «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма, люблю также его роман «Двадцать лет спустя». Я называю книги, которые учат не только жить, но и любить жизнь. Однако считаю, подойдут любые книги, нужно лишь дойти до них. Например, тоненькая книжка «Овод» – сколько эмоций она вызывает! Такого не найдёшь ни в одном сериале!

– Знаю, вы не любите сериалы о врачах. А какие кинофильмы посоветуете к просмотру?
– Да, медицинские сериалы терпеть не могу. Каждый раз, когда вижу, начинаю кричать: «Да что ты несёшь, ты что, дурак?» Что касается добротного кинематографа, то это золотой фонд советского кино. К примеру, великолепный сериал «Семнадцать мгновений весны», который мы все недавно пересматривали. Книга Юлиана Семёнова слабая, зато фильм – шедевральный.

– Александр Леонидович, вы сами ведёте свои страницы в социальных сетях, или вам помогают?
– Разумеется, у меня есть модератор, поскольку в сети много неадекватных людей, он их блокирует. Хотя раньше я им отвечал: «Приходи ко мне в больницу, поговорим». Но так никто и не дошёл.

– В своём телеграм-канале вы выкладываете отрывки классических произведений. А сами прислушиваетесь к советам подписчиков о том, что стоило бы почитать?
– Да, конечно. Например, благодаря одной моей подписчице вновь открыл для себя Марину Цветаеву. Ещё мне порекомендовали Харуки Мураками. Я однажды его читал, но тогда японец у меня «не пошёл». А недавно открыл и, не поверите, с таким удовольствием перечитал! С музыкой так же. Иногда я выкладываю фрагменты классических произведений. Меня дедушка к ним приучил – водил в консерваторию, покупал пластинки. Потом я много лет не мог их слушать. А сейчас понимаю, что это отдельная жизнь, полюбил её, в том числе благодаря советам подписчиков.

– Ваш сын Леонид пошёл, естественно, по вашим стопам – стал врачом. Чем он увлекается?
– Мне все говорили, что надо отдать его на филологический либо на философский – сын очень много читает с детства и по сию пору. А я вот отправил его в медицину. Леонид родился, когда я работал во Франции, вот почему я с детства старался приобщить его к русской культуре. Сын вырос на песнях Высоцкого, Круга, всегда много читал. До подросткового возраста я каждый год возил его на сплав в Россию. Минувшим летом Леонид женился на своей девушке, они оба фармацевты. Познакомились во время учёбы. Сын хочет путешествовать, поработать в тропиках, ведь я приучил его к частым поездкам. Где мы с ним только не были! Но теперь он стремится поездить по миру самостоятельно, а не на папины деньги.

– А вот дочь Полина – первая, кто прервал вашу династию врачей.
– Да, она в этом году окончила школу и наперекор мне выбрала международные отношения, а не медицину. Полина точно в мою бабушку – таких можно убить, но не сломать! У неё есть собственное мнение, и она идёт только своим путём. И бесполезно возражать, поскольку она очень принципиальная девушка. Хорошо училась, сама выбирала себе репетиторов, стала отличницей. Я говорю: «Поля, образование – это, конечно, прекрасно, но женщина должны выйти замуж, у девушки должен появиться человек, заботящийся о ней». Но, впрочем, главное, что она идёт к выбранной цели, это я уважаю и ценю.