А ещё он оказался красавчиком. Только уши несколько портили моего героя. Нахально выросли перпендикулярно голове. Так что приз на конкурсе «Мистер Совершенство» Михаил вряд ли получил бы. Но даже его уши не мешали девушкам влюбляться в него по уши.

А девчонки какие были! Симпатичные, стройные, белозубые, глазастые. Королевы, одно слово. На первом же свидании Миша доводил их до блаженства только перечислением своих достоинств. Мол, хорошо зарабатываю, но всё равно собираюсь в Ростов таксовать, а значит, зарплата увеличится в разы. Имею свою жилплощадь. Не пью, не курю. Внешность, рост – выше всех похвал, спасибо папе с мамой. Но главное, на что клевали Мишины избранницы, так это его настрой на семью и детей, решимость прожить с одной супругой долгие годы в любви и согласии.

Нынче ведь молодые люди что говорят девушкам? Давай пока просто поживём вместе, попробуем вести общее хозяйство, а если подойдём друг другу, тогда поженимся. Когда? Лет через пять. А может, семь – куда торопиться? Миша же заявлял сразу: любое сожительство от лукавого, он признаёт лишь официальные отношения, заверенные печатью в паспорте. Вот только в загс он не спешил, а спустя примерно полгода я уже встречал его дефилирующим под руку с новой очаровашкой модельного вида.

Разница в возрасте у меня с Михаилом 12 лет, поэтому мы не дружили. Но когда наши пути в маленьком городке пересекались, мы заворачивали в какую-нибудь забегаловку и за столиком делились друг с другом успехами и неудачами.

– Мишка, – говорил я, прихлёбывая пивко, – чем тебя последняя девушка, Аня, не устроила? Почему ты на ней не женился? Ведь всё к тому шло…
– Понимаешь, Серёга, – отвечал Михаил, размешивая ложечкой мороженое в вазочке, – она живёт с родителями. Учится в педагогическом. Какая у учителей зарплата, ты в курсе. Мама с папой – люди простые, электрик и продавщица, денежных накоплений нет и не предвидится. Аня, конечно, девчонка шикарная, но бесприданница.

– Ну ты фрукт! – изумлялся я. – Тебе нужна жена с голливудской внешностью да ещё с квартирой и деньгами? Таких в нашей глубинке нет.
– Кто ищет, тот всегда найдёт! – ухмылялся Миша.

И ведь нашёл. Но это случилось позже, когда Миша поехал в Ростов и устроился на работу таксистом. Рискнул – и не прогадал. А вот в родном городе Михаил оставил шлейф из разбитых сердец. Потому как красотки-стройняшки, получив отставку, искренне не понимали, почему их не взяли замуж, за какие грехи отфутболили, что они не так сделали. Самооценка девушек падала ниже плинтуса, они впадали в депрессию, долго не могли вырвать Мишу из сердца, месяцами ждали, что он опомнится и вернётся. Но Михаил никогда не возвращался. Девичьи горькие слёзы стали бесценным удобрением для его самолюбия и апломба. Он твёрдо уверовал в собственную неотразимость.

Где-то год я не видел Мишу. И вдруг он появился под руку с Викой. Я удивился тому, как изменился Михаил. Глаза его горели, к девушке он прикасался, как к драгоценной вазе, бросался выполнять любые её желания. Стало ясно, что он готов поставить крест на холостой жизни, созрел для женитьбы. Но, как выяснилось, не только яркая внешность и осиная талия юной ростовчанки толкали Мишу на это. Он поведал мне, что Вика – будущий юрист, у неё собственная двухкомнатная квартира, папа – бизнесмен, правда, средней руки, а мама – кандидат наук, преподаватель в университете. То есть Вика идеально соответствовала запросам Михаила. Он сообщил, что они подали заявление и через несколько дней уезжают отдыхать на море. Я искренне пожелал Мише удачи.

Следующая наша встреча состоялась недели через три. Миша был без Вики, лицо озабоченное. Увидев меня, заулыбался, но как-то невесело.
– Так когда свадьба? – поинтересовался я.
– Свадьбы не будет, – помрачнел Михаил. – Случился стратегический просчёт…

Оказывается, в Геленджике на пляже он познакомился со стройной красавицей Машей. Выяснилось, что у девушки квартира в Москве и состоятельные родители, а сама она учится на банковского работника. Мише почудилось, что Маша как-то по-особому ему улыбнулась, призывно, что ли. Откуда он мог знать, что она всем так улыбается? И он положил на Машу глаз.

А что же Вика? По ряду параметров девушки практически совпадали, но, выбирая между Ростовом и Москвой, Михаил, конечно, выбрал Москву. Пригласил Машу на свидание, та не отказалась. А в кафе, ведя непринуждённый разговор, просканировала ухажёра, разложила его по полочкам, оценила плюсы и минусы и сделала вывод, что минусов больше. О чём не постеснялась сообщить Михаилу.

Получив таким образом от ворот поворот, униженный и растоптанный Миша вернулся к Вике. Но ей, видимо, кто-то нашептал, что жених крутит роман со столичной фифой, и оскорблённая невеста на ближайшем автобусе рванула в Ростов. Забрала из загса заявление и сообщила об этом изменнику эсэмэской.
– Надо было сразу же за ней ехать, – сказал я.
– Нет, – покачал головой Михаил. – Сейчас я для неё подлец и негодяй. Она меня ненавидит больше, чем любит. Надо выждать пару месяцев. За это время Вика настрадается, намучается, ненависть практически сойдёт на нет, зато любовь расцветёт буйным цветом. В этот момент появлюсь я, упаду на колени, стану целовать её руки, омывая их слезами раскаяния. На шею мне она, ясное дело, не бросится, но, чтобы избавиться от боли, сменит гнев на милость. А от милости до прощения – один шаг. Дело довершат цветы, конфеты и подарки… И она снова моя.
– Ой ли? – усомнился я.
– В таких делах я специалист, опыт солидный. Должно сработать. Главное, не передержать.

Прошла пара лет. Я так давно не видел Мишу, что успел забыть о нём. И вдруг случайно столкнулся на улице. Тепло поздоровался и услышал вой сирены, как мне показалось. На самом деле это вопил человек. Женщина.
– С кем это ты ручкаешься? С очередным запойным приятелем?

К нам приближалась мощная бабища лет тридцати пяти. За ней семенил полный губастый подросток.
– Это кто? – опешил я.
– Жена, – буркнул Миша. – С пасынком. Таня, как тебе не стыдно? Сергей – известный человек, журналист, даже в Москве печатается. А ты грубишь, визжишь, слова говоришь неприличные…
– Подумаешь, – вызывающе фыркнула бабища. – Ну, назвала запойным. Как будто журналист не может быть алкашом.
– Танечка, – пробормотал Михаил заискивающе, – мы с Сергеем зайдём в кафешку, выпьем пивка, поболтаем. Два года ведь не виделись. Ты не против?
– Только недолго, – снизошла супруга.

В кафе Миша взял пиво мне и себе, залпом выдул полкружки, закурил. Я вдруг вспомнил «не пью, не курю» – быстро же сдулись его главные достоинства.
– Догадываюсь, что с Викой ты тогда не помирился, – сказал я.
– Увы, – вздохнул мой собеседник. – Я на коленях слёзы лил, а она мне, как в песне: «Уходи, дверь закрой, у меня теперь другой». И я убрался. А потом влип…
– Очередной стратегический просчёт по имени Татьяна? – усмехнулся я.

– Сергей, хуже! Стратегическая катастрофа! Я думал, приду в себя в её постели, раны залижу… Потом подыщу новую красотку, и адью, дорогая Танюша! Как бы не так! Оказывается, пока мы были вместе, Танька в меня втрескалась. Она ждала приглашения в загс, а когда я сделал ей ручкой, ужасно обиделась. Откуда мне было знать, что её батя и брат – мелкие бандюки местного розлива? Подсели ко мне в такси двое бритоголовых, в наколках, и говорят, мол, нехорошо девушку обижать. У таксистов работа опасная. Могут найти в машине с перерезанным горлом. Или, как вариант, авто найдут, а водителя – никогда. Перепугался я… По ним было видно, что не шутят. И я сделал Татьяне предложение. Живу теперь с отвратительной, мерзкой жабой! Ты думаешь, я подкаблучник? Ошибаешься! Я – подбетоноплиточник! Стоит голос повысить, слышу в ответ: «Мне папочке звонить или братику? Только передачи в травматологию я тебе не буду носить!»

Я хотел было выразить Михаилу сочувствие, но не успел. Сзади раздался топот, словно к столику приближалось стадо слонов. Татьяна с пасынком шли за Мишей. Он втянул голову в плечи.
– Две минуты допить! – скомандовала супруга. – Ждём тебя у входа!

Михаил поглядел на меня тоскливо, торопливо проглотил пиво и поплёлся за супругой, как побитая собака. У меня сердце сжалось от жалости.

Но тут я вспомнил, как поступал Миша с девушками, как влюблял в себя, давал надежду на семейное счастье, а затем находил вариант получше и бросал избранниц с разбитыми сердцами. И жалость пропала.