Я отчаянно протестовала, просила отдать хотя бы в класс аккордеона, потому что у него клавиши похожи на пианино. Но мне категорически отказали, потому что баян – это русский музыкальный инструмент, под его аккомпанемент поёт сама Зыкина! Таким образом, будучи ученицей второго класса, я стала ходить ещё и в музыкальную школу. Здесь я должна была проучиться пять лет, а на занятия ходить четыре раза в неделю.

Никогда не забуду своё первое занятие, когда меня посадили на стул и дали в руки этот баян. Преподаватель первым делом учил нас правильной посадке. Впечатление было такое, будто на тебя повесили огромный ящик с кнопками, который нужно тянуть то вправо, то влево, нажимая на эти кнопки как левой, так и правой рукой. Я буквально оцепенела, мозг отказывался что-либо понимать. Учитель, тыча ручкой в ноты, пытался научить меня проигрывать их на баяне. Но я не желала заниматься на этом инструменте. Ну не складывались у меня такты.

Как безнадёжно неуспевающую меня готовили к отчислению. Душа ликовала! Но надо знать моих родителей. Отец тут же купил новый тульский баян за 128 рублей (бешеные деньги), а мама полетела к директору просить дать шанс её бестолковой дочери. Потом мама вернулась домой и сама, не имея никаких музыкальных навыков, села со мной заниматься.

И дело пошло. Постепенно я выучила нотный стан, стала разбираться в кнопках, басах, размере мелодии и справилась с программой первого года обучения. Меня перевели во второй класс.

Каждый год в магазине «Мелодия» мне покупали сборники произведений для баянистов. И каждое лето учитель музыки задавал нам на летние каникулы три-четыре пьесы, которые мы должны были самостоятельно выучить, чтобы отчитаться в сентябре. И вот каждый день летом я должна была заниматься два часа музыкой, причём не «рыпеть», как говорила мама, а играть. Сидя на терраске и разучивая очередной этюд, я с тоской и завистью наблюдала, как мои друзья собираются кататься на мопеде, или купаться, или отправиться в лес за грибами. Но знали, паршивцы, что «Галька играет», и ждали, вникнув в ситуацию.

А старая бабушка могла даже всплакнуть, когда я старательно выводила русские песни «Пряха», «Степь да степь кругом». Мама, сто раз пробегая мимо меня на кухню, часто просила исполнить известные в то время песни «Белым снегом» или «Уральская рябинушка». Готовя обед, она всегда подпевала, а заслышав фальшивую ноту, кричала из кухни, что я «брешу».

Помню свой первый концерт. Девчонка я была стеснительная, пугливая, страшно боялась публики. В центре сцены стоял стул, а на нём – баян. После торжественного объявления ведущим автора произведения и его названия нужно было выйти, взять этот баян, сесть на стул и начать играть. Вот тут-то всё и началось. Подняв глаза и за секунду оценив количество людей в клубе, увидев хихикающие мордахи своих одноклассников, тревожные лица преподавателей, каких-то высоких гостей, прибывших по случаю великого праздника, я вдруг поняла, что мне конец. Всё, чему научили, куда-то исчезало. Страх забрался в детское сердечко, напрочь отбил память, сделал пальцы непослушными и тяжёлыми. Началось «рыпение», а не игра.

С ужасом осознавая, что всё испортила, я начала сначала. Кое-как «дорыпев», с облегчением убежала за кулисы.

Школу я всё-таки окончила, и неплохо. Меня выучили так, что по прошествии сорока лет многое помню. Сбылась и моя мечта о пианино. По иронии судьбы оно попало к нам в среднюю школу после расформирования музыкальной, долго стояло в коридоре, а потом за ненадобностью его хотели выбросить. Моя мама договорилась с директрисой, и его отдали мне. Зная нотную грамоту, я научилась играть сама, правда, на любительском уровне. Года три упивалась своей игрой и жутко сожалела, что пять лет посвятила не тому инструменту.

Баян до сих пор цел и валяется на чердаке. Летом, когда я там убираюсь, со мной наверх всегда поднимается моя собака-боксёр. Иногда я играю на баяне и с удивлением осознаю, что руки многое помнят, даже трудные вещи. Боксёр всегда внимательно слушает красивые мелодии, реагирует спокойно, делает понимающую физиономию, но стоит «зарыпеть», как у него начинается дикая истерика и он пытается разорвать баян в клочья.

Что могу сказать… Я по-прежнему не люблю этот инструмент. Если бы освоила в музыкальной школе пианино, моя жизнь, возможно, сложилась бы по-другому и я учила бы детей музыке, а не английскому языку. Но точно знаю, что преодоление трудностей, воспитание характера, усидчивость, стремление к достижению цели, терпение, уважение к учителю, его труду и мастерству – всё это осталось во мне с тех далёких счастливых лет.