Почтовый аферист
30.12.2012 00:00
По-семейному разберётесь

Почтовый аферистРастирая варежками замёрзшие щёки, Катя заскочила в универсам, стряхнула с шапки снег и сразу ощутила тёплое дыхание магазина. Ух, ну и морозище на улице!


Привычным жестом она подхватила металлическую корзину для покупок и пошла вдоль прилавков, бросая на ходу в корзину необходимые продукты.

У кассы волновалась небольшая очередь.
– Ну сколько можно?
– Откройте вторую кассу!
– Безобразие!

Катя выглянула из-за спин впереди стоящих, чтобы выяснить причину задержки, и увидела маленькую старушку, смущённо отсчитывающую мелочь.
– Погляди, доченька, – обратилась старушка к кассирше, раздражённо скрестившей руки на груди, – это у меня десять рублей? Что-то я совсем слепая стала…
– Это у вас, бабуля, два рубля, – буркнула кассирша. – Ну чего, сосиски пробиваем или как?
Старушка с тоской поглядела на три развесные сосиски в пакетике и вздохнула:
– Нет, только хлеб и кефирчик. Сосиски в другой раз.
– В другой раз то же самое будет, – проворчала кассирша, брезгливо сгребая старушкину мелочь.

Катя вышла из очереди и поспешила к кассе.
– Пробейте, пожалуйста, для бабушки сосиски, я за них заплачу.

Старушка подняла на неё гордое личико.
– Ну что ты, деточка, я же не нищенка, просто деньги в другом кошельке оставила.

Старушка бережно уложила в сумку кефир и батон хлеба, мелкими шажочками направилась к выходу, стеклянные двери магазина разомкнулись, и вокруг её худенькой фигурки закружила метель.

Старушка оказалась соседкой по дому, в котором Катя снимала квартиру. Здесь Катя поселилась совсем недавно. А переехала с другого конца города, от родителей, потому что жаждала самостоятельности. На новом месте она ещё никого не знала, и старушка стала первой соседкой, на которую Катя обратила внимание. Старушка регулярно и внимательно проверяла свой почтовый ящик, словно ждала важного известия. Если в ящике оказывался конверт, старушка вынимала из кармашка пальто старенькие очки в роговой оправе, вскрывала письмо и с волнением вчитывалась в его содержание. Но всякий раз её постигало разочарование – эти письма оказывались рекламой.

История у кассы нередко повторялась. А однажды даже переросла в небольшой скандал.
– Что ж вам родные-то совсем не помогают? – сердилась кассирша. – Дочь-то ваша распрекрасная из Лондона-Парижа совсем там совесть потеряла?
– Да как вы смеете! – голос старушки зазвенел возмущённым колокольчиком. – Моя Кирочка мне помогает, она хорошая! Это просто я такая транжира, совсем не умею экономить!

С этими словами старушка дрожащей от гнева рукой затолкала в сумку пакет кефира, полбатона хлеба и докторской колбасы аж целых триста граммов.

Катя стала думать о старушке чаще, чем принято думать о соседях, и как-то, расплачиваясь за покупки, спросила у кассирши:
– Скажите, а вы знаете эту Киру из Парижа? Ну, дочку той старушки?
– Ой, да ничего я о ней не знаю и знать не хочу, – отмахнулась кассирша. – Слышала только, что старуха кому-то из покупателей хвастала, будто доченька у неё умница-красавица, работает где-то за границей, ну и всякая такая бурда. Просто достало меня уже её копейки пересчитывать! С вас двести пятьдесят рублей, девушка.

Катя с огромным наслаждением высыпала на блюдечко кассы всю скопившуюся в кошельке мелочь, и ещё ту, что нашла в кармане.
– Чего это? – возмутилась кассирша, углядев в Катином кошельке несколько стольников. – А крупнее, что ли, нет?
– Есть! – с вызовом ответила Катя. – Но не дам! Это тоже деньги, ничего, пересчитаете!

Второй день Катя ломала голову – как ей помочь старенькой соседке. Ясно было, что гордая старушка денег просто так не возьмёт, тут нужен был какой-то особенный случай.

И случай не заставил себя ждать.

До Нового года оставалась всего неделя, и в универсаме между ящиками с шампанским и коробками мандаринов на специальных полочках были выставлены на продажу маленькие живые ёлочки в горшочках и наборы крохотных ёлочных игрушек, специально для них.
Катя обнаружила старушку именно у такой полочки, с детским восторгом та любовалась на ёлочку, уже украшенную блестящими красными шариками.
– Правда, прелесть? – обратилась старушка к проходившему мимо здоровенному дядьке с тележкой, доверху нагруженной покупками.
– Разве это ёлка? – хмыкнул дядька, поправляя съехавшую на бок шапку на вспотевшем ёжике волос. – С тем же успехом можно и кактус нарядить!

«Сам ты кактус!» – сердито прошептала Катя.

Было видно, что старушку терзают сомнения, она поглядывала то на свой куцый набор продуктов в корзинке, то на ёлочку. Наконец протянула руку, осторожно взяла горшочек, нежно прижала ёлочку к пальто и пошаркала в направлении кассы.

Катя обогнала старушку и пристроилась к кассе впереди неё.

Оплатив покупки, Катя не спешила уходить. По счастью, сегодня работала молоденькая кассирша с приветливой улыбкой.

Старушка аккуратно выложила на кассу свои покупки: кефирчик, батон хлеба, пяток яиц, три сосиски и ванильный творожок – похоже, сегодня она была мотовкой. Последней на кассе оказалась красавица ёлочка.
– Как же в Новый год без ёлочки, – оправдывалась старушка.
– Правильно, бабушка, – поддержала её молоденькая кассирша. – Праздник есть праздник! С вас четыреста семьдесят рублей.

Улыбка сошла с лица старушки.
– Что ж так много? – испуганно пробормотала она.
– Ну как же, бабушка, – растерялась кассирша, – одна только ёлочка триста пятьдесят рублей стоит.

Старушка принялась судорожно рыться в кошельке, кошелёк выпал из её дрожащих рук, вместе с ним на пол полетела мелочь, несколько бумажных десяток и один-единственный полтинник.

Старушка разволновалась, хотела нагнуться за рассыпавшимися деньгами, но Катя её опередила.
– Я помогу! – присев на корточки, Катя быстро собрала старушкины деньги и подсунула к ней в кошелёк пятьсот рублей. – Возьмите, бабушка.

Старушка рассеянно поблагодарила и, пряча глаза от стыда, призналась кассирше:
– Доченька, извини, на ёлочку у меня не хватит.

Хитрые Катины манипуляции со старушкиным кошельком не укрылись от зорких кассиршиных глаз, она вопросительно поглядела на Катю. Катя поняла, заговорщицки подмигнула кассирше, та хихикнула и обратилась к старушке:
– Бабушка, вы бы посчитали хорошенько, а вдруг хватит.

Старушка послушно, хоть и безо всякой надежды, достала деньги и в изумлении ахнула.
– Как же это? Откуда пятьсот? Просто чудо какое-то!
– У нас такие чудеса каждый день, – успокоила её кассирша. – Тут одна покупательница недавно на весь магазин голосила: «Ограбили!» – а потом свои деньги в варежке обнаружила.

Сияющая от счастья старушка запихала в сумку продукты и потянулась к драгоценной ёлочке.
– Завтра ещё конфет шоколадных куплю, – объявила она с достоинством. – Вот как праздник встречу!

Её звали Елизавета Ильинична Богорад – это всё, что Кате удалось выяснить о старушке от соседки по этажу. О Кире соседка ничего не слышала.

«Здравствуй, моя дорогая, моя любимая мамочка!
Прости меня, пожалуйста, что я так долго тебе не писала. Сразу всего не объяснить, но я всегда о тебе помнила и скучала. У меня всё очень хорошо. Писать теперь я буду часто и регулярно помогать тебе деньгами. Правда, адреса определённого у меня сейчас нет, я много путешествую по работе, и отвечать мне пока ты не сможешь. Я верю, что когда-нибудь мы обязательно встретимся. А пока, моя милая мама, я поздравляю тебя с Новым годом, желаю здоровья и бодрого настроения! Посылаю тебе в письме немного денег. Скоро отправлю ещё. Твоя любящая дочь Кира».

Катя закончила письмо, перечитала его, сложила листок в два раза, положила в него три тысячи рублей и отправилась на почту.
– Здравствуйте, – обратилась Катя к хмурому старику за почтовой конторкой. – Мне нужна самая красивая новогодняя открытка и конверт с маркой.
– Да ну? – старый почтальон уставился на Катю с подозрением. – Выбирай любую, всё что есть – на витрине.

Катя долго рассматривала открытки и остановила свой выбор на хорошенькой маленькой девочке с голубыми глазами и огромными бантами под нарядной новогодней ёлкой.

Вложила в открытку письмо с деньгами и запечатала всё это в конверт. На конверте аккуратно надписала адрес Елизаветы Ильиничны, а на месте обратного адреса подписала просто «Кира».

Довольная проделанным, попросила почтальона:
– Вы не могли бы поставить на письме почтовые штемпели?
– Отправишь письмо – поставлю.
– Вы понимаете, это особенное письмо! Я сама его в Новый год отнесу по адресу, я живу в этом доме, вы только штемпели поставьте.
– Вот ещё новости! – проворчал почтальон. – Штемпели ей! Не положено! Бросай своё письмо вон в тот ящик, наберётся в нём за неделю достаточно писем, я их отмечу, проштампую и доставлю по адресам. А ради одного какого-то письма ходить никуда не буду!
– Это не какое-то письмо, – обиделась Катя. – Это письмо, может быть, важнее ста других писем!
– Все письма важные, если их пишут, – философски изрёк почтальон, – только вот не пишет больше никто, стало быть, не нужны уже людям письма. Всё компьютеры ваши бесстыжие и мобильники бездуховные!
– Стоп! – оборвала Катя распалившего почтальона. – В нашем доме пять этажей, на каждом этаже по четыре квартиры… получается двадцать квартир… дайте мне ещё девятнадцать открыток и конвертов! Надеюсь, двадцать писем для вас будет достаточно?

Глаза старого почтальона загорелись, он азартно сгрёб с витрины запылённые открытки, пересчитал, подобрал конверты, протянул Кате и хитро прищурился:
– Ну, давай, подписывай!

Катя гордо подняла бровь, подписала первую открытку: «С Новым годом!» – положила в конверт, написала улицу и номер своего дома, затем первый по порядку номер квартиры. и смущённо отложила ручку в сторону.

Почтальон только этого и ждал.
– Ага! – злорадно потёр он руки. – А как звать-то соседей, не знаешь! Бездуховные времена, без…
– Послушайте! – взорвалась Катя. – Вы, вместо того чтобы издеваться, помогли бы лучше! Или вы сами имён-фамилий жильцов на вверенном вам участке не знаете? Тоже мне почтальон!

Старый почтальон надменно задрал нос, выдвинул какой-то ящичек, достал толстую учётную книгу и торжественно шлёпнул её на конторку.
– Вот они у меня где все! Не только имена их знаю, но кто когда родился и помер, кто кому и что писал, кто кого по матушке посылал, а кому в любви признавался.
– Так вы что, чужие письма читаете?! – ужаснулась Катя.
– А как же! – без тени смущения признался почтальон. – Не только сам читаю, но и бабке своей, пока жива была, самые интересные зачитывал.
– Ну вы и негодяй! – Катя даже задохнулась от возмущения, но вдруг схватила почтальона за руку. – Тогда, может быть, и о Кире Богорад что-то знаете?

Почтальон поскучнел.
– Об этой – нет. Ничего о ней не знаю – не было от такой писем. Ну так что, диктовать фамилии?
…Онемевшей от непривычного напряжения рукой Катя подписала последний конверт.
– Но имейте в виду! – грозно предостерегла она почтальона. – Чтобы тридцать первого декабря все письма были в ящиках, я проверю! Я ведь и себе открытку отправлю.

Утром 31 декабря, застёгивая на бегу пальто и кое-как напяливая шапку, Катя выскочила из лифта и бросилась к почтовым ящикам. Отперев свой, она с облегчением обнаружила в нём письмо, торопливо сунула его в карман и заняла пост на лавочке у подъезда.

Первым из подъезда вышел тот самый здоровенный дядька, которого Катя окрестила Кактусом. С сияющим лицом он вертел в руках вскрытый конверт, увидев Катю, поздоровался.
– Новогоднее поздравление? – лукаво улыбнулась Катя.
– Представляете, Лёнька Карпов, друг! Вместе в Афгане воевали, он без вести пропал тогда. Все думали, что его уже нет… – голос мужчины дрожал от радости. – Столько лет… А он живой, чертяга! Фирму охранную держит во Владике! Братан… живой!

Поскальзываясь на заледенелом асфальте, сосед пошёл к автобусной остановке, читая письмо взахлёб.

Следующими из подъезда вышли молодая женщина с сыном. Мальчик нетерпеливо вертелся вокруг женщины, сжимающей в руке конверт.
– Ну от кого, мам? От кого?

Женщина остановилась растерянно, прижала к себе сына.
– Папа твой приезжает на Новый год.
– Ты же говорила, что он разведчик на секретном задании…
– Ну, значит, кончилось задание, – женщина подтянула носом загустевшие слёзы.
– А на сколько приедет? – взволнованно спросил мальчик.
– Пишет, что… навсегда!

Выбежала из подъезда девушка, потрясая конвертом, весело кричала в мобильник:
– Пишет, что любит! Слышишь, мамочка, он меня любит!!!

Катя чувствовала себя крайне глупо – соседи по дому выходили радостные и возбуждённые, с письмами совершенно необъяснимого содержания, и понять этот почтовый фокус она не могла никак.

С тревожным предчувствием Катя вернулась в подъезд, подошла к старушкиному ящику. Разглядеть сквозь узкую щёлку ящика, лежит ли там конверт, было непросто, Катя так отдалась этому занятию, что не заметила, как за её спиной появилась Елизавета Ильинична.
– Деточка, чем-то помочь?

Катя вздрогнула и обернулась.
– Ой, тут такая история… – Катя лихорадочно искала объяснение, – мне журнал очень важный должен был прийти, думаю, может, его по ошибке в чужой ящик закинули.
– Ах, какая жалость! – искренне посочувствовала старушка. – Но я свою почту уже проверяла, журнала там не было. Только письмо.
– Письмо?! – воскликнула Катя. – От кого?

Старушка даже не удивилась нездоровому любопытству девушки, её и саму распирало желание поделиться с кем-то нечаянной радостью.
– От внука, милая! Внук троюродный у меня отыскался! Вернее, это он меня как-то отыскал, сегодня приедет на Новый год! А я уж думала, так и помру в одиночестве.
– Погодите, Елизавета Ильинична, – потеряв всякую осторожность, оборвала её Катя, – а как же дочь ваша, Кира?

Старушка смутилась, забегала глазами, видно было, что признаваться ей очень не хочется.
– Стыдно мне было, деточка, перед людьми, что детей не нажила, что одинокая, что жалеют, вот сказала как-то сгоряча, что дочка у меня есть. Выдумала. Но теперь-то счастье какое!

Катя ворвалась в здание почты разгневанная и шумная.
– Я всё про вас поняла! – накинулась она на старого почтальона. – Вы – почтовый аферист, вы занимаетесь подлогами! Как вам не стыдно!
– Минуточку, барышня, – насупился почтальон, – подлогами у нас занимаетесь вы, а мои письма все самые настоящие! Кто всех мирил? Кто мосты наводил? Кто пропавших разыскивал, а заблудшие души на путь истинный наставлял? Старый почтальон! А если бы я писем их не читал, в сердца к ним не заглядывал и адресочки не списывал, как бы я всё это сделал? То-то!

Ошеломлённая Катя опустилась на стул у конторки.
– Допустим, в остальное с большой натяжкой я ещё поверю. Но откуда вы взяли внука Елизаветы Ильиничны? Она-то про него до сегодняшнего дня и знать не знала!

Почтальон важно подбоченился.
– Вы, молодые, думаете, что одни только в интернете кумекаете? По фамилии Богорад отыскал!
– Ах вы старый прохвост, – засмеялась Катя. – А кто компьютеры проклинал? Времена бездуховные?
– Ну, как говорится, врага надо знать в лицо, – закашлялся почтальон. – Один раз – не водолаз! Вот я Мишку Богорада нашёл и больше к этой чёртовой железяке не подойду, разве только в шахматы с кем поиграть.
– Значит, всё, что я делала, было совершенно напрасно? – поникла Катя.
– Хорошее дело никогда не бывает напрасным, – хитро улыбнулся почтальон. – Ну, ступай. Мне ещё ёлку на почтовой площади гирляндой подсвечивать.
– Стойте! – уже в дверях опомнилась Катя. – А деньги, которые я старушке отправила, вы куда дели?
– В Мишкино письмо вложил, – отмахнулся почтальон, – ничего, там по-семейному разберётесь. Хороший он парень.
– Это по какому такому семейному? – возмутилась было Катя, но почтальон её выставил и запер дверь.

Запустив озябшие руки в карманы пальто, Катя задумчиво брела по заснеженной почтовой площади. Нащупав в кармане своё собственное письмо, грустно усмехнулась, достала его, чтобы выбросить, но заметила на конверте незнакомый размашистый почерк, с удивлением вскрыла конверт.

«Милая Катя! Наш общий замечательный друг переслал мне по интернету ваше письмо, которые вы написали моей бабушке, – вы чудесная и удивительная! Очень надеюсь, что 31 декабря мой визит к вам не будет бесцеремонностью и вы станете самой желанной гостьей за нашим с Елизаветой Ильиничной новогодним столом. Михаил Богорад».

Наталия СТАРЫХ

Опубликовано в №51, декабрь 2012 года