Тут и Восьмое марта подоспело, последний, выпускной год. И решили мы дать одно из стихотворений Коле – пусть расскажет, а то он стеснялся своей речи, да и губы со шрамом тоже. Конечно, мы понимали, на какой риск идём и какому стрессу подвергаем мальчика. Но ведь в тепличных условиях человека не вырастишь, ему обязательно надо это сделать, чтобы поверить в себя, доказать, что он такой же, как все. Тем более что сам он этого очень хотел: когда ребята рассказывали стихотворения – повторял за ними, шевеля губами.

Коле достался отрывок стихотворения Сергея Михалкова про мам. Его мама очень обрадовалась, что сыну дали учить стих, – она на это и не надеялась. Коля тоже думал, что ему вряд ли доверят, ведь он отличался от других детей.

В общем, они оба очень-очень старались – каждый день повторяли отрывок по нескольку раз: и перед зеркалом, и друг перед другом, и тихо-громко, и перед родными, и наперегонки.

И вот, наконец, праздник. Подошла Колина очередь читать стихотворение. Мальчуган был очень напуган, но выступать не отказался. Сказал, что будет читать для мамы, и только для неё, для того и выучил.

Выходит Колюня, нарядный такой, в костюме с бабочкой, встаёт и начинает читать. Хорошо, чётко так начал. А потом то ли устал, то ли испугался чего-то, стал запинаться. Добрался до строчек:

С лесенки ответил Вова:
– Мама – лётчик?
Что ж такого?
Вот у Коли, например,
Мама – …
(тут он напрягся, вспоминая сложное слово)
Мама – …кон-ди-ци-о-нер!

В зале раздались смешки. Коля покраснел, опустил голову, засунул руки в карманы, надулся, но продолжал читать:
А у Толи и у Веры
Мамы – …

– Кондиционеры! – раздался чей-то задорный крик с задних рядов зрительского сектора. И тут люди не сдержались, начали смеяться в полный голос. Коля повернулся и убежал.

Я поймала его у лестницы. Он стоял, уткнувшись в стену, и вытирал рукавом сердитые слёзы. Я наклонилась к красному ушку и сказала, что тот человек был не прав – пошутил, но глупо. И спросила у Коли, хочет ли он попробовать ещё раз прочитать стихотворение, для мамы и для меня. На этот раз со словом «милиционер». А если что – я подскажу.

Он сопел и мотал головой. Потом подумал и сказал, что хочет – для мамы, но боится. Я пообещала, что буду стоять рядом, держать его за руку и сразу подскажу, если что не так. Колюня согласился.

Я отдала мальчугана подбежавшей нянечке, чтобы вытерла ему заплаканную мордашку, и вернулась в зал. Дождавшись окончания очередного номера, вышла к родителям. Если честно, у меня тряслись поджилки, но я попросила слова. До сих пор помню эту речь, хотя прошло уже много лет.

– Коле шесть лет, – сказала я. – И большую часть своей маленькой жизни он провёл в больницах и санаториях. У него операций было больше, чем дней рождения. Он очень долго не мог разговаривать, но в этом году, наконец, научился внятно говорить, набрался смелости, чтобы выйти и перед всеми вами прочесть стихотворение. И он хочет его прочесть, но только для мамы, только ей одной. Пожалуйста, помогите ему – выслушайте его. Ему очень сложно и страшно.

Зал молчал.

Я вывела Колю из-за занавеса, он упирался и смотрел в пол. Смешной такой мальчуган – маленький, коренастый, с оттопыренной нижней губёшкой. Заплаканный, но упорный парнишка стоял и молчал.
– Коля, давай! – закричала его мама.
– Давай, Коля! – крикнул тот же задорный голос с заднего ряда.

Я присела рядом с мальчиком и взяла его руку.
– Давай, Коля, – шепнула. – Для мамы.

Коля глубоко вздохнул и начал с самого начала.

Добравшись до слов «С лесенки ответил Вова: – Мама – лётчик? Что ж такого!» он покраснел, но продолжил:

Вот у Коли, например,
Мама – ми-ли-ци-о-нер!
А у Толи и у Веры
Обе мамы — ин-же-не-ры!

И с вызовом посмотрел на зрителей.

Таких оваций наш скромный зал ещё не слышал. Хлопали все – родители, дети, воспитатели, другие работники детского сада. Некоторые даже стоя. Дальше Коля продолжать стихотворение уже не мог – так было шумно. Но этого уже и не требовалось, ведь он всё доказал.

После праздника музыкальный руководитель отвела меня в сторону.
– Выпороть тебя мало, – сказала она.

И я заревела. Все эмоции, накопившиеся за этот день, вырвались наружу. Женщина хмыкнула и закрыла дверь за спиной, потом усадила меня на стул и продолжила.
– Выпороть тебя мало за то, что праздник чуть не сорвала, но… Победителей не судят. А вы с Колей – победители. Умой нос и иди к детям.

Как я оцениваю эту ситуацию? Тогда была готова провалиться сквозь землю – праздник чуть не сорвала, сценарий нарушила, ребёнка стрессу подвергла. А потом, спустя несколько лет, начала испытывать маленькое удовлетворение, потому что после этого случая перестала бояться говорить людям «нет» и идти против обстоятельств, против большинства. Я перестала бояться выглядеть, я стала учиться просто глядеть – на себя, на детей, в душу. Пока неважно получается, но я стараюсь. Потому что знаю: есть шанс победить. А победителей, как известно, не судят.

Почему я вспомнила об этом случае именно сейчас, спустя 13 лет? Потому что недавно встретила на улице Колину маму, и она узнала меня. Рассказала, что Коля в этом году поступил в институт, на бюджетное место и с первого захода – все экзамены отлично сдал. И знаете, на какой факультет? На филологический!

И ещё она передала мне слова сына: «Если бы не тот случай, я бы так и остался инвалидиком, а не человеком».