У меня была подруга, ключевое слово здесь – «была». Нелегко выдирать из души куски памяти и тем более трудно их ставить на прежнее место. После любой ценной потери в душе долго зияет дыра.

Пусть умные мужчины иронизируют на тему «женской дружбы не бывает» и гордятся своей «настоящей мужской». Пусть умные женщины яростно отвечают им, что женская дружба есть и даже дружба между женщиной и мужчиной возможна! Я скажу лишь, что дружба либо есть, либо нет. Всякое бывает.

Так вот, подружка. Она хорошо так отметилась в моей жизни: школа, выпускной, студенчество, рождение ребёнка, вдовство… На этой последней вешке дружба закончилась, оборвалась. Поссорились и расстались мы, разумеется, из-за мужика. Виновница, конечно же, я. Макс, её парень, стал яблоком раздора.

Трубка мужа молчала четвёртый день.
– Абонент временно недоступен, – упорно твердила невозмутимая механическая девушка.

Новостей не было. В деревне наши мужчины не появлялись. Рыбаки видели их на реке три дня назад.

Гуляя с дочкой во дворе, качаясь на качелях и выдумывая смешные глупости, мы с нетерпением ждали, когда можно будет поделиться ими с папой; не подозревая, что делиться уже не с кем. В тот день Макс нас и нашёл.
– Юль! Вы домой идёте?
– Идём, Макс. Где подругу потерял?
– Да ну её, козу ревнивую.
– Максимилиан, что с голосом?
– Ничего. А что?
– Макс, прекращай. Говори, что с голосом? Поссорились?
– Пошли домой.

Домой так домой. Я тогда ещё ничего не боялась – ни чужих слёз, ни ночных звонков, ни странного голоса. Жила, будто окружённая кирпичной стеной, у которой сложен очаг, над жёлтым весёлым пламенем всегда висит тёплый котелок… шалаш из еловых лап, мужчина с мамонтом. Всё было хорошо.
Дома дочка мгновенно заснула, не успев развязать шнурки на крохотных кроссовках. Я переложила её на диван, осторожно разула и накрыла пледом – что-то похолодало, а я так неосторожно оставила окно.
– Пошли покурим?

Это был наш с ним маленький секрет – я периодически покуривала тайком от мужа, а Макс меня прикрывал.

У него заметно дрожали руки. Я испугалась, в животе растёкся липкий страх.
– Юль, там, в общем, вот что… Нашли Васькин рюкзак. И вёсла. И шапочку…

Я молчала. Макс обнял меня, я вцепилась в него, за куртку, надеясь, что он пошутил. Потому что если это правда – значит, конец.

В этот трогательный момент влетела Ирина, его девушка и моя тогда ещё подруга, и заорала:
– Ах вы, твари!

Накинулась на Макса, отдирала его от меня. У Макса лицо стало пунцовым, он попытался ей что-то сказать, но она не слышала.
– Проститутка!.. Пока мужа нет!.. Мало тебе, скотина? А ещё подруга!.. За моей спиной!..

У неё не хватало слов, истерические выкрики захлёбывались на полуфразе, глаза стекленели от ярости.
– Чтоб ты сдохла! – словно последний гвоздь в крышку.

Хлопнула подъездная дверь, взвизгнули шины, и снова тишина. Мы стояли оглушённые.
– Иди, – сказала я, – догоняй, утешай.

Макс покрутил пальцем у виска и остался со мной. Вечером мы сходили за билетами, и я поехала бояться и ждать – туда, в деревню, до которой муж с приятелями так и не доехали.

С тех пор я Ирину не видела. С Максом периодически общаемся, он женат и счастлив, у него двое близнецов-ангелов с лукавыми мордахами и голубыми Максовыми глазами.

Выходной день, выхожу из магазина. У машины меня ждёт моя развесёлая компания, мясо маринуется в эмалированном ведре в багажнике, веники свалены на заднее сиденье. Курим, ожидая остальных, и от души весело гогочем в предвкушении банного вечера, ароматного шашлыка и общения без границ. И просто от счастья – от того, что давно не виделись и распирает от новостей, свежих сплетен.
– Юля?

Постройневшая загорелая красотка в упор смотрит на меня сквозь модные дорогие очки. Руки, затянутые в ажурные перчатки, нервно теребят бумажку.
– Господи, как же ты изменилась! Это… ты?
– Нет, это уже не я, извини.

Укладываю пакеты в багажник, хлопаю крышкой.
– Нет, ты стала очень… Прямо не узнать! А всё так же – вокруг тебя пусто не бывает, я тебя по смеху узнала. А помнишь…
– Нет, не помню.
– Дуешься? Ну извини, я же тогда не знала! – и весёлый взгляд, мол, ерунда какая, честное слово.

И бесполезно объяснять, что мне тогда нужен был кто угодно – я не могла одна вынести то, что на меня рухнуло, сломало и задавило обломками. Я выбралась только благодаря тем, кто был рядом. Тогда и начала бояться ночных звонков, чьих-то внезапных слёз и странного голоса. И по сей день боюсь.

Мужики переглянулись, разошлись по машинам. Значит, пора. А из соседнего магазина выходит Макс, неся под мышками двух весело визжащих детишек. Маня, его жена, идёт сзади, уворачиваясь от четырёх мелькающих сапожков, и тоже хохочет во всё горло.
– Нет, это невозможно! Вы знаете, что они мне сейчас сказали?

Не заметив свою бывшую девушку, Макс закидывает всю компанию в машину и садится за руль. Ирина темнеет лицом, провожая их взглядом. Потом смотрит на меня.
– Счастливо оставаться, Ира. Хорошо выглядишь.

Сквозь модные очки, сквозь высокомерный донельзя вид сквозит такая дикая тоска, такая серая и безнадёжная, что мне становится неуютно.
– Гляжу, ты поумнела.

Кивает головой и растерянно смотрит на меня. Я выдаю шикарную «клиентскую» улыбку и сажусь в нетерпеливо сигналящий автомобиль, захлопываю дверь.

После бани мы сидим на холодной веранде, распаренные и разомлевшие, пьём чай. Макс подмигивает мне, кивая на жену, сидящую напротив с прикрытыми глазами. В ответ подмигиваю ему – я знаю без слов, что он сказал: «Если бы не тот случай, возможно, ничего этого и не было бы – ни Мани, ни рыжих неугомонных ребятишек. А ты бы так и не узнала, где начинается настоящая дружба, и заканчивается не-дружба».

У меня есть друзья. Настоящие. В болезни и здравии, в бедности и… Господи, какое счастье!