Приобщаться в одиночку неуютно. Мои дети уже выросли, я не вмешиваюсь в их взрослую жизнь. Поэтому набираю телефон Машки. Машке теперь не до экзотики – она беременна новым «цветочком жизни».
– Маш, Танюшка в выходные чем у тебя занята?
– Дома, как всегда.
– Тогда дай мне ребёнка напрокат. Кактусы посмотреть.
– Забирай. Во сколько подъедешь?
Порядок! Компания мне обеспечена.
Танюшка – моя племяшка. Удивительный ребёнок. Впервые я обратила на неё внимание, когда той исполнилось лет пять. Обычно к детям, помимо собственных, я отношусь нейтрально. Могу вовсе не замечать, но в общении не отказываю. Вот и Танечка однажды подошла, стала показывать свои рисунки, игрушки, из которых она отдаёт предпочтение не куклам, а лошадкам.
Речь её была очень внятной, рассудительной, логичной. Сейчас трудно удивить кого-то продвинутым развитием ребёнка. Но удивило другое. Когда со мной заговаривал кто-то из взрослых, девочка, несмотря на явный ко мне интерес, замолкала на полуслове, садилась в сторонку на диван и терпеливо ожидала, пока мы, взрослые, закончим разговор. Затем с прежним азартом кидалась ко мне, и мы продолжали весёлое общение и игру.

Зимой я люблю ходить на выставку ледяных скульптур в городском парке. Парк находится неподалёку от дома моей сестры. Вот тогда впервые мне пришла в голову мысль пригласить Танюшку с собой на прогулку. Мы отлично провели время, посмотрели скульптуры, постреляли в тире, а в конце, чтобы ребёнок не замёрз, я отпустила её покататься на горке.
Кто не знает, с каким восторженным вдохновением дети кружат вокруг горки, забираясь по дощатым обледенелым ступеням, лихо скатываясь и снова поднимаясь! Кажется, невозможно оторвать их от этого аттракциона, столь же древнего, как само человечество.
У меня стали замерзать ноги. Мысленно уже заготовила два-три убедительных довода, чтобы оторвать ребёнка от горки. Приготовилась дать ей возможность прокатиться в последний раз, потом в самый последний, потом в самый-самый последний. После чего решительно встретила её на спуске в радостно визжащей куче ребятишек.
– Танюш, у меня ноги мёрзнут. Нам пора домой!
Все мои подготовительные боевые действия развалились в самом зародыше. Танюха, раскрасневшаяся, с выбившими из под шапки волосами, подняла упавшую варежку, натянула её и доверчиво уцепилась за мою руку.
– Пойдём!
В её голосе не было разочарования. Я даже растерялась. Тогда я списала такое невероятное послушание на усталость. Всё-таки мы около трёх часов бродили по парку.
Но когда мы пошли с ней на выставку кошек, история повторилась. На выставке для детей была устроена развлекательная программа. Клоуны проводили викторины, подвижные игры, забавные соревнования. Казалось, Таня про меня совсем забыла, очень была увлечена. Но как только я заявила, что нужно идти домой, шестилетняя девчушка с готовностью последовала за мной.
Ни разу за всё время, что мы знакомы, я не услышала от неё: «Не хочу. Не буду. Не пойду». Видимо, когда Господь Бог раздавал упрямство, Он по недосмотру пропустил этого ребёнка.

И вот выставка кактусов. Помещение, отведённое для мероприятия в Доме культуры, было маленьким. Осмотр закончился быстро. Мы, держа в руках парочку купленных на память экспонатов, вышли на улицу и зажмурились от яркого солнца. Летний день манил буйством зелени, аппетитным запахом из летней шашлычной, жаждой новых впечатлений.
– Прогуляемся немного?
– Ага, давайте, – как всегда подхватила моё предложение племянница, любуясь подаренным ей кактусом.
Наш путь лежал к торгово-развлекательному центру. Вперёд! К аттракционам, уютному кафе с горячим блинчиками и шариками пломбира с шоколадом и орехами, к прохладной темноте кинозала. Танюшка, весело подпрыгивая рядом, журчала о своих детских интересах.
– Ты мультики смотреть любишь? – перебила я её.
Понимая, что вопрос риторический, продолжила:
– Пойдём в кино?
Повисла неожиданная напряжённая пауза.
– Что-то не так?
– Не пойду. В кино не пойду.
– На мультик?!
– Нет!
– На «Шрека»!
«Шрек» тогда ещё был премьерным фильмом, которым бредила вся ребятня.
– Не хочу. Я домой хочу.
Повисла напряжённая пауза. Мы шли молча. Впереди маячила остановка автобуса. Мне домой вовсе не хотелось. Я как-то не ожидала такого странного поворота событий. Девочка замкнулась и погрустнела. Помолчав несколько минут, я сменила тему разговора. Понемногу она вновь втянулась в диалог.
И вдруг, рассказывая мне о событиях сегодняшнего утра, обмолвилась, что за какую-то провинность папа запретил ей «целый весь день» смотреть телевизор.
Стоп! Догадка осенила и одновременно поразила меня.
– Ты не хочешь в кино, потому что тебе запретили смотреть мультики?
Танюха, чуть не плача, кивнула головой и снова замкнулась.
– А если тебе разрешат, ты пойдёшь со мной на «Шрека»?
– Но ведь папа сегодня ушёл на работу.
В голосе слышались отчаяние и затаённая надежда.
Нет проблем! Для меня, конечно. А для ребёнка это целая трагедия.

Я набираю Машкин телефон и обрисовываю ситуацию.
– Да ладно, пускай идёт на мультик, чего уж, – слышу весёлый голос Танинной мамы.
Почему-то мне неожиданно вспомнился прочитанный в детстве по школьной программе рассказ Леонида Пантелеева «Честное слово».
– Нет, дорогая, ты не поняла. Смотреть телевизор ей запретил папа, значит, он должен сам отменить запрет, – настаивала я, делая ударение на слове «сам», понимая, как это важно для дочки.
– Хорошо, – голос в трубке пропал.
А через пару минут раздался звонок. Это звонил папа девочки. Он попросил передать ей трубку. Танюха тревожно прижала телефон к уху.
– Да. Ага. Поняла. Не буду. Спасибо, папочка!
Мы решительно повернули к развлекательному центру. Я с удовольствием сжимала в своей ладони тонкую детскую ручонку и, честное слово, гордилась тем, что рядом со мной шагает такой серьёзный маленький человечек. Такой Мальчиш-Кибальчиш с косичками, которому запросто можно доверить самую страшную военную тайну.