Крутится, вертится шарф голубой |
26.12.2013 14:42 |
Везите её сюда, живую или мёртвую Здравствуйте, дорогие редакторы – читатели читательских писем! Удачи вам в вашей нелёгкой работе. Представляю, как вам достаётся: ведь каждый читатель мнит себя писателем, причём великим. Естественно, я не исключение. Тешу себя надеждой, что мои записи помогут кому-то в тяжёлой ситуации. Три года назад у меня лопнула аневризма, и все эти годы я пытаюсь вернуться к привычной жизни. Я очень оптимистична – ведь живу в Одессе, а это обязывает! В 37 лет я умерла. По-взрослому, без предупреждения, совсем не героически. Не было предчувствия, вещих снов и внутренних голосов. Просто после чашки кофе на крыльце – бац, и всё. Жизнь не успела пронестись у меня перед глазами, сознание просто отключилось. Дальше был длинный-длинный сон, который закончился через двое суток. Диагноз – разрыв аневризмы артерии головного мозга. Кто руководил событиями наверху – не знаю, но в простой земной больнице дежурил знакомый, который чётко сказал: «Везите её сюда, живую или мёртвую, разберёмся». Просто диву даюсь, как народ не дал мне умереть насовсем. Обо всех своих приключениях я узнала от близких. Это уже потом мне поведали, как совершенно посторонние люди связывались с Китаем, где в тот момент находился на семинаре профессор-нейрохирург, уговаривали его прилететь раньше на сутки, оплачивали все расходы, разыскивали доноров. Как оперировали меня в воскресенье, хотя это не операционный день, как, выходя из наркоза, я приставала к врачу – оказывается, я шалунья! Как требовала впустить ко мне подругу Лидочку, а не маму (бедная мама), как пела песни времён Гражданской войны: «Голова обвязана, кровь на рукаве…» Первое моё собственное воспоминание – врач привёл ко мне в отделение реанимации сына и строго спросил: – Кто это? Узнаёте? И я, добрая мать, сказала: – Такого кишкомота фиг забудешь. Ржал весь персонал, и призрак амнезии испарился, не попрощавшись. Помню, как меня перевели в палату из реанимации. Стимулы для того, чтобы вернуться к жизни, были мощными: у меня двое детей, серьёзная работа, брошенная на середине, и потом – когда это я долго лежала? К тому же я очень ответственный человек – спасибо родителям, так воспитали. В общем, необходимо немедленно вставать! Но поскольку во время операции мозг мой пришлось основательно промыть, то руки и ноги жили сами по себе, абсолютно не слушались. Надо было заново учиться есть, пить, сидеть, ходить и прочее. Из другой страны приехала моя тётя – «тётка-ботка», как я называла её в детстве. Она таскала меня на себе, моя малюточка, и постоянно стыдила, называла лентяйкой. Надо сказать, что она сама не совсем здорова, но зато – безумная оптимистка, и это принесло свои плоды. Под тёткиным девизом «Нет недостижимых целей, есть неверно поставленные задачи» я начала глотать сама – сначала жидкость, потом более серьёзную еду. Больничный коридор казался мне бесконечным, ноги не шли, но тётка не искала лёгких путей, она силком поднимала меня и вынуждала мои ноги дружить между собой и слушать голову. И я ходила, ходила, ходила, ходила. Надо вам признаться, что от моей тётки поблажек не жди – она сама врач, у неё не забалуешь. Ещё она заставляла меня надувать шарики и вязать шарфики – потом она их распускала, и я снова вязала. Оказывается, это прекрасное средство для восстановления функций мозга. Каждое утро до процедур я под тётиным присмотром делала зарядку. Порой было просто невмоготу. Но когда я ленилась, хныкала или пыталась откосить, она показывала мне фото детей и спрашивала: – Что, папе отдадим? Сама не потянешь? Она знала, на что давить. Бывшему мужу я детей отдавать не хотела ни за что, поэтому пыхтела и приседала, дула в шары, стучала спицами, собирала браслеты из бусинок, учила стихи. Тётка была всегда начеку, и как только я собиралась поныть – подбадривала меня и увеличивала нагрузку, чтобы кукситься стало некогда. День наш был расписан по минутам. Мама неслышной тенью просачивалась в палату, кормила меня и участвовала в эпопее «Хождение по мукам». Тётка контролировала каждый вздох и, как я сейчас понимаю, почти не спала. Она придирчиво проверяла палату на наличие пыли, учила персонал уму-разуму и часто ругалась с врачом, перебрасываясь непонятными словами. Правда, потом я узнала, что они вовсе не ругались, а обсуждали моё состояние на латыни. Когда я более-менее встала на ноги, тётка уехала, а меня вскоре выписали домой. Теперь настал момент для оды балкону. Он играет в жизни современного человека роль двора. На нём развешивают бельё, выгуливают младенцев, курят, разводят цветы и животных. Для меня балкон моей квартиры стал окном в прекрасный и недоступный мир. В тот мир, где суетятся люди, машины стоят в пробках, где нет бесконечных упражнений, логопедов, дефектологов и изматывающей физкультуры. Я была счастлива оказаться дома, хотя гулять мне удавалось только на балконе. Он стал для меня салоном Анны Павловны. Тётка звонила каждый день и контролировала процесс восстановления. Выясняла в деталях, как у меня получается глотать, ходить и говорить. Хотелось побыстрее слезть с балкона, пойти на работу и жить привычной жизнью. Надо отдать должное бывшему мужу: он не мешал, не претендовал на главную роль и вообще практически не появлялся. Это только кажется, что жить легко. Легко тому, кто ноет, что нет денег или работы, что жена дура или муж козёл, что начальник деспот… А тому, кто заново учится переставлять ноги и шевелить непослушным языком, тому, кто плывёт против течения, кто борется, – тому трудно. Но результат стоит того. Надо помнить: все бытовые неурядицы, которые так раздражают нас, – это всё пройдёт, непоправима только смерть. И если случилось чудо и она промахнулась, отступила – используйте свой шанс на все сто процентов. Недавно у меня был день рождения. Мне исполнилось три года. Я уверенно хожу и хорошо говорю, опять научилась плавать, работаю. Сын окончил колледж, маленькая дочь стала нескладным тинэйджером. Их папа нам никак не помогает, поэтому пришлось забыть о своей болячке и вкалывать в полную силу. Мама моя готовит обеды и попутно обучает внучку премудростям быта. Тётке я звоню раз в неделю – даю полный отчёт о проделанной работе. Когда хожу в больницу на контрольные обследования, там все – от нянечек до врачей – передают ей приветы. Балкон опять стал просто балконом, а не местом заточения и салоном Анны Павловны. А я по-прежнему надуваю шары и вяжу шарф. Он, правда, бесконечен. Из письма Ольги Собко, г. Одесса, Украина Фото: FOTOBANK.RU Опубликовано в №51, декабрь 2013 года |