Теперь конкретно по письму, с самого начала. Трудный мальчик Славик в первый день устроил истерику, орал, никого не слышал. И тут произошло чудо, иначе это и не назовёшь! Услышав спокойный голос воспитателя, ребёнок затих.

Возникает вопрос: ребёнок до этого никогда в жизни не слышал нормального тона? Он из семьи маргиналов, психически больных людей? Как следует далее из письма, члены семьи вполне адекватные, искренне любящие ребёнка люди. Уже непонятно.

Ладно, отнесём это к неимоверной силе педагогического таланта воспитателя. Ну вот слышат её дети, и всё тут.

Дальше. Ребёнок у неё постоянно ползает, как гусеница, или играет другие роли. Хочется спросить: а остальные дети что, взирают на это с вековой мудростью в глазах? Да любой воспитатель скажет вам, что один такой ребёнок мгновенно дезорганизует всю группу. И вариантов поведения взрослого тут до обидного мало. Сделает замечание раз, два, десять. Ребёнок не реагирует – поставит в угол или отведёт в пустую спальню. Нет результата – медико-педагогическая комиссия, и забирайте, будьте добры, своё чадо домой, воспитывайте сами.

Но в этом детском саду, как мы видим, всё не так. Не привыкли тут опускать руки, трогательно и кропотливо работают с ребёнком. Автор, судя по тому, что у неё имеется собственный кабинет и свободное время, работает методистом или психологом. Она всегда в эпицентре событий, именно там, где нужна её помощь. Они вместе со Славкой ползут в кабинет (хотелось бы мне на это посмотреть), и там опять происходит чудо. Вот сказала она: ты уже не гусеница – и нет гусеницы. Сказала: читай – он читает. Ещё и сопли за собой подтёр. Истинное чудо! И другие дети на Славку не реагируют, вот что важно, какое-то уникальное великодушие у дошколят!

Ещё одно. Цитирую автора: «Вместе с мамой мы обсуждали каждый шаг, почти ежедневно её консультировали». Мне очень интересно: где психолог находила на это время? Для консультаций типа «Развитие внимания» или «Как добиться самостоятельности» времени много не надо. Но для частых индивидуальных консультаций психолог должна находиться с ребёнком практически постоянно, ведь беседа с мамой должна быть предметной, по каждой ситуации нужно давать чёткие рекомендации. Такое впечатление, что Славик в саду единственный ребёнок, другие дети не требуют внимания. Интересно, автор искренне считает, что если ребёнок не ползает по полу, значит, он не нуждается в помощи психолога? Как реагируют родители других детей на такую гиперопеку одного ребёнка?

Вы знаете, когда я читала письмо, то представила себе конвейер по пошиву обуви. Перед некоей работницей Клавдией Сидоровной стоит конкретная задача: клеить каблуки. Работа идёт, но вдруг цепкий глаз Клавдии Сидоровны выхватывает один башмак, самый неказистый. И остальные-то далеки от совершенства, а уж этот! Наша Клавдия Сидоровна бросает конвейер на произвол судьбы и начинает вдумчиво и кропотливо заниматься одним башмаком. Пусть те ползут себе дальше, а уж этот-то она доведёт до совершенства! И плевать ей на другие. Зато тот, кто купит этот башмак, скажет ей спасибо.

Смешно? Но так и есть. Детский сад – это конвейер, где за день мимо вас проплывают 20–30 «башмаков». Нужно успеть прибить к ним каблуки хотя бы кое-как: то есть раздеть-одеть, накормить, вложить в детские головёнки какие-то знания.

Я поначалу смотрела на свою работу сквозь розовые очки и, отработав в одном детском саду десять лет, считала, что это только у нас воспитатели работают, как на конвейере, в других садах всё иначе. Вон в том саду, говорят, работают по новой методике. А в другом показали шикарное открытое занятие. Но когда мне пришлось потрудиться чуть ли не во всех садах города, я поняла, что везде одно и то же. И с каждым годом, поверьте, становится только хуже.

Я начинала работать, когда в группах было по 35–40 человек. Очень трудно. И мы, помню, всегда говорили: «Вот было бы поменьше детей, как хорошо нам работалось бы!» А потом наступил период перед закрытием ряда детских учреждений. Детей стало меньше, мы отчаянно боролись за их количество в группах, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Мы были заинтересованы в детях, а вот отношение к ним не изменилось! Разве что в худшую сторону.

Я пришла к выводу: если воспитатель худо-бедно выполняет основные требования – это уже очень и очень хорошо. Ждать от него большего – наивность. Объясню почему.

На работу обычно приходят к семи утра. До начала рабочего дня надо полить цветы, приготовиться к занятиям, разложить пособия и прочее. Плюс встречать детей. В темпе покормить всех завтраком. Тот есть не хочет, этот не любит кашу, ещё один утром завтракал с папой, а те двое дерутся. Ладно, поели.

Теперь занятия. Кто-то хватает всё на лету, а кто-то и после двадцатого объяснения ничего не понимает. А вам надо научить. И тут, поверьте, не до индивидуального подхода. Он не поощряется. Если надо рисовать дерево – например, берёзку – её должны рисовать все! Потому что инспектор или методист гороно при проверке вам скажет: «Ваше дело – научить ребёнка, а фантазировать он будет потом. Работать не умеете».

Далее. Отзанимались – рысью в раздевалку. Вы пробовали одеть 20–30 детей? В четыре руки с няней? Пока одел последних, первые уже мокрые как мыши – вспотели, потому что в садах тепло. Воспитатель тоже мокрый, уставший, раздражённый. А по правилам на прогулке надо провести наблюдение, подвижные игры. Но мало кто из воспитателей это делает, разве что очень выносливые физически и морально люди. Остальные сбиваются в стайки и беседуют, надо же хоть немного отдохнуть.

Потом всё в обратном порядке: детей надо раздеть, а если это зима – ещё и просушить мокрые вещи хотя бы на дверцах шкафчиков. Потом мыть руки, впихнуть в тридцать ртов обед, расстелить тридцать кроваток, проследить, чтобы все спали. Иначе один не уснувший разбудит всю группу.

Ещё есть планы, педсоветы, открытые занятия, родительские собрания. А дома – своя семья, и благо, когда в ней без проблем. Скажите, есть тут время для занятий с одним ребёнком? Для индивидуального подхода, заглядывания в глазки?

Повторюсь. Если воспитатель проследил за тем, чтобы все дети нормально поели, если он попытался научить каждого считать до пяти, лепить снеговика, рисовать пресловутое дерево; если завязал шапки и шарфы, просушил одежду, а главное, вернул ребёнка целым и невредимым родителям – это максимум, что можно от него требовать.

Я давно читала, что психологи рекомендуют воспитателям и учителям каждые пять-семь лет менять род деятельности, потому что полная, почти бесконтрольная власть взрослого над ребёнком способствует развитию садистских черт. Ведь власть взрослых практически безгранична. И хорошо, если это разумный, совестливый и адекватный взрослый.

Я настолько хорошо знаю жизнь детского сада изнутри, что, как ни трудно мне было, свою внучку в сад не отдавала. Вот вы, взрослые, всегда с настроением идёте на работу? Даже если дома неприятности? При плохом самочувствии, после бессонной ночи? То-то же! Воспитатель такой же человек. Может, у неё сын начал курить, дочь встречается с непотребным парнем, а муж вчера пришёл пьяный. Или его видели в магазине с другой женщиной. И вот в таком настроении приходит Клавдия Сидоровна на работу. А тут дети бегают, кричат. И то надо, и это. Думаю, не стоит долго объяснять, насколько хорошо и комфортно дети будут чувствовать себя весь день.

Вы скажете, что она знала, какую профессию выбирала. Ну да, знала. Но ведь и вы знали: врачи, продавцы, парикмахеры, юристы. Так почему же нам хамят, провоцируют на скандал в магазинах и больницах? Нас, взрослых людей? А тут беззащитные дети.

Так что можете мне поверить: если не хочет Вася спать, то вытащить его из-под одеяла и поставить посреди спальни – это норма. Слова «Будешь баловаться, промою в унитазе» – тоже. То есть отвести ребёнка в туалет и при нём с шумом спустить воду: вот так тебя сейчас промою! Он в ужасе разрыдается и от стресса и слёз уснёт. Потому что спать должны все, любой проверяющий в случае чего устроит скандал.

Недавно по телевидению шла какая-то передача, там мужчину спросили про детский сад. И он ответил что-то вроде: «Я благодарен саду и воспитателям, это время меня закалило, я стал более сильным». Вдумайтесь, господа! Взрослый мужчина самым страшным в своей жизни считает не школу, не мальчишеские драки, не армию, не работу, а детский сад! И я уверена, так думают многие, но не все об этом говорят. Детский сад – это тяжёлое испытание для детской психики. И, к сожалению, не всех это закаляет, многих ломает, оставляет тяжёлые впечатления. А ведь все мы родом из детства.

Ещё многое можно сказать, но не хочу пугать читателей. Питание в саду – это отдельная песня, могу поделиться в другой раз. Да и об отношении к детям я рассказала малую толику.

Знаю, если моё письмо напечатают (в чём я очень сомневаюсь), многие дошкольные работники будут возмущены. Ваше право. Но четверть века, проведённые мной в этой системе, не дадут вам меня переубедить. Просто для родителей всё выглядит привлекательно: в детском саду чисто, уютно, ковры, игрушки, пахнет едой – рай на земле, да и только. Но на самом деле это болото: на поверхности зелёный мох и красота, а внизу – мутная жижа.

Поэтому мне и стало так неприятно после прочтения письма Натальи. Всё понятно, дошкольным работникам часто приходится лицемерить: улыбаться родителям, гладить ребёнка по головке. Только за закрытой дверью групповой комнаты начинается жизнь без прикрас. Нельзя быть настолько неискренней, сударыня! Если всё, о чём вы поведали, правда – напишите адрес своего сада, его номер. Страна должна знать своих героев.

Откликнитесь, дошкольные работники-практики! Заклеймите меня позором или поддержите, мне очень интересно знать ваше мнение. Желаю терпения в вашем нелёгком труде.