Без солнца никак нельзя
02.08.2014 00:00
Каждый день ребёнок выражает протест

Без солнца никак нельзяОн напоминает мне уникальный музыкальный инструмент, единственный в своём роде. Для того чтобы этот инструмент исполнил мелодию, требуется ежедневно корректировать настройки. Потому что его звучание зависит от многих факторов: транспортировки, погодных условий, времени суток, от того, кто привёз его на занятие и ещё бог знает от чего. Пока что Тимоша «выводит песню», понятную только ему одному и узкому кругу тех, кто в зоне доступа. Моя цель – сделать так, чтобы его «музыка» была понятна окружающим, потому что ему жить среди людей.

Тимоше четыре года. Он родился глухим, и год назад был прооперирован: мальчику вставили кохлеарный имплантат. Самостоятельно овладеть речью такие дети не могут, потому что для них все звуки идут сплошным потоком. Я должна научить малыша вычленить, понять, осознать, что именно означает определённое сочетание звуков. Сколько у слова вариаций? Русский язык богат и многогранен. А ещё нужно научить различать шум дождя и шум ветра, звук летящего в небе самолёта и раскат грома. Вот и пишем каждое занятие свою «нотную грамоту».

Тимоша особенный не потому, что у него кохлеарный имплантат. Сейчас такие операции поставлены на поток, этим уже не удивить. Каждый божий день ребёнок выражает протест – требует самостоятельности и права выбора. Сейчас он уже не кричит, научился говорить слово «нет» и пытается доказать свою точку зрения.

А ещё у мальчика свои понятия о красоте, гармонии мира, равновесии, порядке вещей. В раздевалке детского сада на стене среди рисунков других детей легко найти Тимошины работы. У всех машинки выполнены так, как показал воспитатель: красная кабина, красный кузов, чёрные колёса, жёлтые окошки. У Тимоши машина будет синяя с зелёными окнами или, как вариант, жёлтая с красными.

Спрашиваю, почему у него авто другого цвета.

– Зачем? – разводит руками в стороны. – Некрасиво: одинаково, одинаково, одинаково. Тут (показывает на свою машинку) другая. Видишь?

Конечно, вижу.

Или все нарисуют одну ёлочку и зайчика под ней, как на образце педагога. У Тимоши на картине три зайца без ёлки и солнце во всё небо.

Спрашиваю, почему он нарисовал так, а не по-другому. Объясняет: потому что зайка не сидит под ёлкой. Он скачет вот так (показывает). Потому что одному зайке будет скучно. Чтобы было весело, зайцев должен быть хоровод, но на листочке места хватило только трём. А ёлка тоже есть, только она очень далеко.

– Видишь? – снова спрашивает меня и показывает едва заметную зелёную точку в центре листа. – Там!

А солнце такое, потому что без солнца нельзя. Строгий жест указательным пальцем – мальчик решительно отвергает возможность жизни без солнца. Оно просто должно быть, и точка.

То, что он занимается вместе со всеми, – уже огромное достижение. Первый год Тимоша сидел в углу группы и любая попытка вытащить его, усадить на занятие моментально пресекалась исполнением «песни по заявкам радиослушателей».

Мальчик посещает обычный массовый детский сад, как рекомендуют специалисты-сурдологи, сурдопедагоги, чтобы он мог слышать речь обычных детей. А по вечерам два раза в неделю я занимаюсь с ним дополнительно. Хотя назвать это занятием трудно, скорее игрой, развлечением, представлением, цирком с переодеванием – зависит от степени «настройки инструмента».

Почти полгода ребёнок на занятиях молчал. Говорила в основном я, иногда мои слова повторяла мама. Мальчик всё время либо прижимался к стене, либо сидел у мамы на коленях, либо делал вид, что всё это ему совершенно неинтересно. Зато после моего ухода Тимоша строил всю семью и начинал выдавать то, что понял, что услышал. Память у него великолепная, как у многих детей с нарушенным слухом, зрительная память развита лучше других её видов.

После получасового занятия я выходила из комнаты в состоянии даже не выжатого, а перекрученного лимона и минут сорок молчала, пытаясь восстановиться.

Не знаю, с чем можно сравнить то, как ребёнок начинает понимать речь, осознавать, что она нужна для общения. Как формируются понятия, как за набором звуков открывается иной мир.

Тимоша бегает по комнате, проговаривает:
– Одевайся, одевайся!

Спрашиваю, далеко ли собрался, кого хочет одеть. На помощь приходит мама.
– Это он штаны ищет, в которых ходит гулять, потому что после занятия поедем к бабушке. Я ему их всегда подавала и говорила только это слово. Теперь он именно эти штаны называет «одевайся». Все остальные правильно называет, а эти – только так.

– Возьми карандаш, – говорю Тимоше.
– Рисуй, – показывает мне пачку карандашей Тимоша.
– Нет, это карандаши, – поправляю я мальчика. – Смотри: красный карандаш, синий карандаш – много карандашей. Возьми зелёный карандаш, будем рисовать зелёным карандашом, остальные карандаши пусть лежат в коробке.
– Нет, – чуть не плачет, – это рисуй!

Поправим, не страшно.

Мама строго выговаривает мальчику, что он не старается, вон как неаккуратно выполнил задание. Тимоша поворачивается к маме и, точно копируя её интонацию, говорит с укоризной:
– Ну Тимоша-а-а-а!

То есть всякий раз, когда мальчик шалил, мама, папа, старший брат, говорили с той же интонацией. И теперь всегда, если кто-нибудь ведёт себя нехорошо, Тимоша произносит именно эту фразу.

Для того чтобы у ребёнка накапливался пассивный словарь, используется метод глобального чтения. Это когда весь материал, предъявляемый на занятии, сопровождается графически обозначенным словом на табличке. У меня всегда с собой чёрный фломастер и заготовки для табличек. Потому что ребёнок может спросить о том, что заинтересовало вне занятия, – нужно быть готовой ко всему.

Поэтому в четыре года малыш бегло читает целыми словами, находит прочитанное. Если ему нужно чего-то добиться от членов семьи, а они не понимают его слов, Тимоша достаёт слово из папки и показывает. Проговаривает, повторяет правильное произношение за взрослым.

Мама рассказывает:
– Прихожу за ним в детский сад, а воспитательница жалуется: «Ваш мальчик сегодня набезобразничал. Написал грязной мокрой варежкой на побелённой стене слово «рэп». Я думаю, с чего это он вдруг решил на стенах писать, потом сообразила, что по дороге в детский сад мы проходим четыре дома. И на всех стенах написано это слово. Вот он и решил, что эта часть стены так и должна называться.

Неделю бились над темой «Дом». Разобрали дом на запчасти, определили, что у него есть крыша, окна, стены, двери, подъезд. Рэпа в доме точно нет. Я про себя порадовалась, что мальчику не встретилось другое слово из трёх букв.

Две недели занятий пропустили: я была загружена на основной работе, а ещё участвовала в фестивале восточных танцев, где танцевала соло в гала-концерте.

Вдруг звонок на мобильник, высветился номер мамы Тимоши. Беру трубку, а там Тимошка:
– Тётя Наташа, ты где? – кричит.

Слышу, как мама отбирает у сына телефон, выговаривая ему:
– Ну Тимоша-а-а!

Первое занятие после перерыва. Вдруг кинулся навстречу, взял за руку, ведёт меня за стол. Сажусь. Залезает ко мне на колени, своими ногами обхватывает мои ноги и отрабатывает весь материал от и до! Говорит, говорит, говорит. У мамы глаза размером с блюдца.

– Он же ни к кому не идёт, ни с кем особо не контактирует, кроме меня.
Осторожно снимаю его с колен, отправляю к маме:
– Будем слушать.

Соглашается. Все инструкции выполняет качественно.

После занятия собираю весь материал в большую коробку. Появилась надежда на то, что успеем подготовить ребёнка к обучению в обычной школе. Потому что «мелодия» Тимоши с каждым днём становится понятнее окружающим.

Из письма Наталии
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №29, июль 2014 года