Ну, Колька – понятно. Это не мальчишка, а чёртик с рожками. Дня не проходило, чтобы он не влип в какую-нибудь историю. Но Вовка-то! Воды не замутит, спокойный, уравновешенный, отличник – и вдруг драка. А всё потому, что не подраться было нельзя. Такая уж причина.

Наташка Тюнина, рыженькая, маленькая, от горшка два вершка, пройдоха, каких свет не видывал, написала Вовке записку: «Я тебя люблю». А Колька Гостев вырвал записку и прочёл всему классу. Вовка его в ухо, Колька – Вовку, и – понеслась. Сцепились, упали на пол, покатились. В пылу сражения разбили окно.

Классный руководитель Надежда Павловна, учительница строгая и опытная, по горячим следам учинила дознание и сразу после уроков, когда ещё не осела пыль драки, устроили суд. Суд скорый, но справедливый.

Все участники происшествия, косвенные и фактические (ученики и их родители) были налицо. Надо сказать, что Надежда Павловна, как большинство учителей, главными виновниками считала родителей, а учеников – косвенными.

Рыженькая Наташка хлюпала в платок за партой, напротив туча-тучей сидела её мать. Вовка понуро стоял у двери, подперев косяк спиной, а его отец, главный инженер ремонтного завода, сидел за столом учительницы. И только Колька Гостев был сам по себе – мать дежурила в больнице, а отца ещё не выписали из вытрезвителя.

Надежда Павловна нервно расхаживала у доски. Сначала она всыпала всем поровну, и правому и виноватому, но потом весь преподавательский пыл сосредоточила на главном инженере и его сыне. Казалось даже, что всем остальным она уделила внимание просто так, для порядка, и в дальнейшем не замечала, словно их тут и не было.

– Уважаемый Валерий Николаевич, – говорила она, строго глядя на Вовкиного отца, – не кажется ли вам странным, что у вас, известного в городе человека, образованного, интеллигентного, растёт такой сын? Вы знаете, что он натворил? Ну-ка, Поляков, – повернулась она к Вовке, – расскажи сам. Расскажи… Не хочешь? Стыдно? Ну, хорошо, я за тебя расскажу. Так вот, – снова повернулась она к Вовкиному отцу, – ваш сын устроил драку, избил ученика (тут Надежда Павловна допустила неточность – потасовка была обоюдной), разбил окно, сорвал занятия. Посмотрите, на кого он похож… Ну-ка, Поляков, повернись.

Вовка неохотно повернулся. Спереди вид у него был вполне приличный, галстук на месте, костюмчик в порядке, а сзади – ужас! Спина от лопаток до поясницы в мелу, рукав под мышкой разорван, рубашка выбилась из штанов…

– Хорош, не правда ли? – спросила Надежда Павловна и сама же ответила: – Хорош, нечего сказать. Ответьте, Валерий Николаевич, как вы воспитываете своего сына? Уделяете ли вы ему хоть какое-то внимание. Я понимаю, вы человек занятой, у вас план, текучка, но и сыном тоже нужно заниматься. Когда вы были последний раз на родительском собрании?

Главный инженер пожевал губами.
– Кажется, в этом году не был…
– Вы и в прошлом году не были. А жаль. Вы считаете, что если ваш сын учится на пятёрки, то всё в порядке. Ошибаетесь. Есть немало примеров, когда из таких вот, извините за выражение, отличников, вырастали разгильдяи, тунеядцы и пьяницы. Сегодня он учинил драку, а завтра угонит автомобиль, а послезавтра пойдёт воровать, потом – детская комната милиции, колония и так далее.

Главный инженер поморщился.

– По-моему, Надежда Павловна, вы преувеличиваете.

– Я не преувеличиваю, а говорю что есть. И пожалуйста, не улыбайтесь, – добавила она, заметив в глазах Вовкиного отца весёлые искорки. – Смех тут плохой. Вы хоть раз спросили у своего сына, как он провёл день, где пропадал, чем занимался? Не спросили. Вам некогда, вы на совещании. Вы хоть в воскресенье ходили с ним в музей, на концерт или ещё куда-нибудь? Нет, конечно. Вам подлёдный лов дороже. А теперь вот получайте! Прежде чем спрашивать с ребёнка, нужно самому вести себя прилично и в семье, и в обществе, и… и…

Надежда Павловна, задыхаясь от нахлынувшего негодования, продолжила:
– Вы жену в домработницу превратили. А у неё тоже семья, работа, общественные нагрузки… Вас на машине возят, а она сумки с рынка таскает – как руки не оторвутся…

Главный инженер изумлённо смотрел на учительницу.

– Надежда Павловна, по-моему, вы сбились с курса… Мы ведь в школе…
– Не волнуйтесь, я не сбилась. Я отвечаю за свои слова. Вас на работе за человека не считают, ездят на вас – ни праздников, ни выходных, а вы радуетесь – на доску почёта повесили. А что в собственном доме четыре года ремонта не было – так вам на это наплевать! Да вас не на доску почёта, вас к позорному столбу. Да, да – к столбу, чтобы все видели! Подумать только, не помнит, в каком году собственный сын родился. Да какой пример вы подаёте детям, когда вы своей матери каждый месяц по сто рублей даёте, а моей ничего. Потому что она тёща…

Главный инженер нервно ёрзал на стуле, поглядывая на дверь, как на возможный путь к бегству.

А Надежда Павловна разошлась и уже не могла остановиться. Ей хотелось уничтожить, испепелить этого самоуверенного главного инженера. Она вспомнила и выдала такое, что учительнице не только говорить при посторонних, но и знать-то не следовало бы.

Надежда Павловна говорила ещё долго. Но, как известно, всё имеет начало и конец. Надежда Павловна выговорилась, утомилась и замолчала. Походив у доски и окончательно успокоившись, она отпустила всех, кроме главного инженера. Зорко проследила, чтобы дверь плотно закрыли. Потом подошла к Вовкиному отцу вплотную и, заглядывая ему в глаза, сказала каким-то притворно ласковым и чуточку ехидным голосом:
– Уважаемый Валерий Николаевич, вам, очевидно, известно, что у Надежды Павловны деньги кончились, а вы, я слышала, получили сегодня зарплату…

Главный инженер, не мешкая, извлёк из бокового кармана бумажник, порылся в нём и подал учительнице несколько бумажных купюр.

Надежда Павловна повертела их в руках и разочарованно покачала головой.
– А не мало ли? Я столько внимания уделяю вашему сыну…

Главный инженер полез было снова в бумажник, но Надежда Павловна опередила его и выхватила из бумажника всю пачку. Вовкин отец широко раскрыл глаза.

– Да ты что в самом деле? Оставь же мне что-нибудь…
– Зачем тебе?
– Как зачем? Мало ли что… В парикмахерскую сходить, на сигареты.

Надежда Павловна с ловкостью кассира пересчитывала деньги.
– В парикмахерскую тебе рано, а на сигареты на вот… возьми…

Она протянула ему три десятки, но, подумав, тут же одну забрала назад.
– Обойдёшься… А мне за газ, за воду платить. Портниха звонила, Валентине долг отдать и по мелочам. Вот так-то, уважаемый товарищ родитель, – заключила она, пряча деньги в сумочку. – Будешь идти с работы, зайди в садик, забери Танюшку. Я приду поздно, у нас педсовет. Обед в холодильнике. Бельё не веранде сними. Да заставь Володьку самого зашить рукав, чтоб знал… Постой, куда же ты? – закричала она, видя, что инженер направляется к двери,– а ключ?

Она вынула из сумочки и протянула ему ключ от квартиры.