Наши врачи вместо обследования на томографе и скорейшей операции раз за разом отправляли дочь в сельскую психбольницу. Там она кричала от нестерпимых головных болей, а медсестра душила её подушкой, говоря:
– Родители приедут – труп заберут.

Профессор, оперировавший её в Витебске, прямо сказал мне:
– Ваши доктора упустили время.

Он сделал дочке трепанацию черепа и удалил злокачественную опухоль головного мозга (двустороннюю фальксменингиому теменно-затылочной области с прорастанием кости и надкостницы). Из-за того, что операцию не сделали вовремя, у дочери тяжело поражена центральная нервная система.

А в каком ужасном состоянии она была, когда я забирала её из больницы! Лысая после химиотерапии, лучевой терапии, распухшая, с огромной дырой в черепе. Когда я мыла ей голову, то дрожащей от ужаса рукой закрывала её мозг, покрытый лишь тоненькой кожей, боясь повредить его. Моя бедная дочка прошла все круги ада. Думаете, кто-нибудь ответил за такое лечение? Конечно, нет. А я ведь сама заподозрила такой диагноз, говорила местному психиатру:
– У моей дочки или микроинсульт, или опухоль мозга.

А в ответ услышала:
– Это исключено.

Получается, наши местные врачи не знают, что есть компьютер и томографы. Наверное, мне надо было подать на них в суд, но с кем мне судиться, с ветряными мельницами? А я ведь обращалась и в Институт мозга с просьбой поставить диагноз, но меня, как дырявый башмак, лихо отбросили, посоветовав лечиться на месте.

Я уже не хочу жить, но что будет с моей несчастной дочкой? Она пропадёт. Погибнет. Она совсем как ребёнок, у неё бывают провалы в памяти, остатки мозга работают плохо. Вижу по ТВ, в прессе, как помогают Людмиле Поргиной спасать Караченцова, как помогают Жанне Фриске, а моя бедная девочка никому не нужна.

Так и живёт она после той операции уже девять лет. Ей ещё предстоит пластическая операция, ведь мозг до сих пор открыт, в черепе дыра 7,5 на 8 сантиметров. Живём среди безразличных людей, после смерти мужа стало совсем невыносимо. Единственная реабилитация, которую могу ей обеспечить: покупаю на наши жалкие пенсии шоколадные батончики и игрушки. Читаю ей книжки. Она очень любит Емелю из русской народной сказки.

Вот так я спасаю жизнь своей дочки, слова ей поперёк не говорю, боюсь эпилепсии. Врачи предупредили. Я так хочу, чтобы она жила, даже вот такая, несчастная, с отнятым здоровьем, изувеченная. Сердце, глядя на неё, разрывается от боли за нашу с ней разрушенную жизнь, а вида ей не показываю. И помощи ждать неоткуда, кому мы нужны? Простите за излишние эмоции.

Из письма Ольги Михайловны,
Витебская область, Белоруссия
Адрес в редакции
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №39, октябрь 2014 года