История случилась дурацкая. Школьной медсестре показалось, что девочке надо обработать волосы. Девочка была коротко стрижена, каждую неделю ходила с мамой в баню (женщины там посиделки устраивали – лясы точить), и волосы у неё были шелковистые. Вот такой-то девочке медичка и брякнула: «Чевой-то мелькнуло, вдруг гниды?»

Никто этого слова не знал, пришлось объяснять. Не только баня, а школа загудела. Такого в городе ещё с той войны не было. Уже день спустя от девочки шарахались, над ней смеялись, обзывали понятно как. Мать, учительница музыки, ходила и доказывала, что это невозможно. Все смотрели голову её дочери, никто ничего не увидел.

Но девочка уже застыла от обид, на уроки не ходила. Однако на другой день не особо умная медичка пошла дальше – заказала санобработку всей школы. А машина самовольно поехала сперва обливать квартиру, где живёт школьница. Матери позвонили, она побежала домой. Чуть не опоздала: девочка стоит на столе, руки трясутся, вяжет петлю.

Далее мать не помнит, что с ней было. Ей скажут потом, что она металась по дому в поисках чего-то. Нашла маленький топорик, которым её младший сын щепал деревяшку (этот мальчик постоянно что-нибудь пилит и прибивает). С этим орудием она добежала до школы, до кабинета, показала медичке и хотела замахнуться. Но та бросила в неё стеклянную вазу с цветами. Мать девочки эту вазу поймала и села с ней на стул.

Далее в уголовном деле идёт классическое описание «потери сознания наяву», когда человек явно не спит. Мать девочки смутно помнит, что подошёл высокий старшеклассник и взял топорик у неё из рук, помнит, что она сидела в просторной комнате, потом её вели в милицию, и там тоже большая комната и много народу… Ей потом скажут, что орудие у неё отобрал второклассник, что сидела она в тесном медкабинете, где не повернёшься, и что даже в милиции комнатка была крохотная, и народу рядом никого не было.

Знаменитая очеркистка Ольга Чайковская сидела у меня в кабинете, когда я читала заключение психиатра об этом случае. Она вцепилась в сюжет: «Отдайте! Подарите!» – слишком часто герои её судебных очерков искренне рисовали угрозы, которых на самом деле не было, но они-то «точно видели и слышали».
Я не отдала сюжет. Потому что там ещё был мальчик Митя.

Их дом я нашла сразу. Потому что в центре шумного большого города лишь в одном дворе лежали пять тыкв, от шести до восьми килограммов весом каждая. Это Митя, сын учительницы музыки, нашёл и расчистил пятачок запущенного двора и посадил чёрные и белые семечки. Из одних встали высокие подсолнухи, из других – тыквы. На фоне машин и автобусов они выглядели странно. Мальчик поливал их каждый день, подвязывал ростки, выкашивал сорняки.

А в доме у него было настоящее мужское хозяйство: доски, фанера, инструмент, гвозди. Он сам сделал столик возле кровати – книжку или яблоко положить на ночь. Выточил несколько полок, продел сквозь них бельевую верёвку – получился стеллаж, укрепил его на стене. Соорудил шкафчик и укрыл им отопительную батарею. А чтобы было нарядно, покрыл фанеру лаком и вырезал узор. На креслах в комнате лежат коврики, сплетённые Митей из толстых цветных ниток. Я это перечисляю и напоминаю, что мальчику нет одиннадцати лет и что он вышивает салфетки мелким-мелким крестом – там мчащиеся кони закусили удила.

По моей просьбе Митя поиграл мне на пианино что-то дивное. И сообщил, что через год он оканчивает музыкальную школу по классу ударных инструментов. А этой осенью пойдёт в школу дзюдо. Ну что ещё добавить? Что Митя выполнил первый юношеский разряд по гимнастике. И что недавно он врезал новый замок в дверь. Бывают такие мальчики…

Все эти его особенности и поступки как-то связаны с тем, что он держал маму за руку в зале суда и никто не решился его отстранить. Судья сказала медичке: «Чего было панику поднимать? Вы же семью знаете!» А к девочке обратилась так: «Доча, зачем на стол полезла? – на эти слова публика достала платки. – Так и будешь на каждую глупость верёвку вязать?» На все такие слова Митя слегка кивал, как будто был в сговоре с судьёй.
Условный срок Митина мама всё же получила, топор – предмет нешуточный. Из здания суда её за руку уводил сын.