Муж не купил обезболивающее |
25.12.2014 15:44 |
Так плохо, как с миллионером, я ни с кем не жила Здравствуйте, уважаемая редакция! В ваших номерах часто появляются истории о российской медицине. Возможно, читателям будет интересно – а как же на Западе лечат людей? У меня есть кое-какой опыт по этой части. За кем я только не была замужем! Тут и переводчик-международник, и уголовник-рецидивист, и заводской рабочий, и голландский миллионер. Если говорить о качестве жизни, то так плохо, как с миллионером, я ни с кем не жила. Мне «посчастливилось» выйти замуж за невероятного скупердяя, который наживал деньги, экономя на себе, жене и детях. Он так озвучивал своё кредо: – Если я полжизни буду пить самое дешёвое пиво, то потом куплю себе «Мерседес». Когда я ухитрилась сломать обе ноги, он полчаса меня уговаривал, чтобы потерпела, «всё пройдёт само». Пришлось давить, чтобы отвёз в больницу. Там ко мне подскочили сразу четыре молодца, и не успела я пикнуть, как очутилась на каталке. Сделали рентген, наложили гипс, который тут же и распилили по всей длине от колена до пальцев, чтобы при отёке ногу не зажало намертво, зафиксировали специальными бинтами. Да, для начала меня спросили, какого цвета я хочу иметь ножку. Эта шуточка покоробила: у меня такая травма, а они идиотские вопросы задают. Буркнула сквозь зубы: «Сиреневую». Смотрю, а мне и правда обматывают ногу сиреневыми бинтами. Оказывается, цвет выбирает пациент – наверное, это делается для того, чтобы не травмировать его хрупкую психику. Мне выдали две специальные сандалии и разрешили пару дней отдохнуть, а потом велели начинать ходить. За то, что я вынудила мужа отвезти меня в больницу и совершить траты, я была «наказана рублём» – обезболивающие таблетки он мне не купил. Муж экономил не только на моём здоровье, но и на своём. Однажды купил пару баранов, чтобы не стричь траву газонокосилкой – мол, животные всё «подстригут». Но травы им явно не хватало, от наглости рогатых не стало житья. Они и в окна начали заглядывать: а что это мы там мы едим? Стоило чуть дверь приоткрыть, врывались в дом в поисках съестного. Изводили пса, пытаясь наподдать ему своими чугунными башками. А найдя лаз в заборе, немедленно убегали на волю, «в пампасы». В итоге один баран сзади налетел на мужа и двинул ему под коленки так, что сшиб с ног. Почти двухметровый мужик рухнул и ударился больной почкой, на ней возникла гематома, в моче появилась кровь. Я двое суток уговаривала его поехать в больницу, в конце концов он согласился, но вот от операции отказался наотрез – думаю, из жадности. Хорошо, что всё в итоге обошлось. Некоторое время пожив с миллионером, я с ним развелась и вот тогда, наконец, смогла нормально лечиться, потому что мне, как малоимущей, предоставили медицинскую страховку. Я плачу за неё всего 80 евро в год, но она покрывает почти все расходы. Пришлось лечь в больницу, чтобы сделать операцию на позвоночнике. Кстати, если в Европе тебя скрутит от боли так, что и до врача не доползти, вызвать здесь привычную всем россиянам «скорую» нельзя. То есть такая служба существует, но лишь в качестве транспортного средства, которое отвезёт тебя в больницу. И это недёшево, поэтому лучше отправиться туда на своей машине или на такси. Когда тебя госпитализируют, можно выбирать палату: одно-, двух- или четырёхместную. Я всегда «селилась» в самой многолюдной, потому что боюсь болтливых соседок: в одно- и двухместной палате от такой никуда не денешься. А когда людей много – сюда же и посетители идут в течение всего дня, – можно уединиться и заниматься своими делами. Если у человека нет медицинской страховки, то день в больнице в среднем будет стоит ему около 500–600 евро, включая операцию и лечение. Пожилым положена социальная страховка, поэтому они могут себе позволить постоянно лечиться, менять суставы и прочее. Вообще в палатах редко встретишь людей среднего возраста, не говоря уже о молодёжи, одни старики и старухи. Перед поступлением на плановую операцию нужно заранее сдать все анализы и сделать рентген. Мне приходилось здесь ложиться на операцию неоднократно, обычно приходила в больницу накануне вечером, а в последний раз выдали специальный шампунь с йодом и схему, как надо мыться, и велели прийти с утра к назначенному времени уже готовой. Не успела я расположиться в палате и разложить вещи, как за мной пришли и прямо на моей же кровати повезли в операционную. В больнице пациентов долго не держат. Некоторые утром приходят на операцию, а вечером уже уходят домой, причём это не пустяковые, а серьёзные ортопедические операции! Как уж тут ухитряются таким конвейерным способом ставить людей на ноги, не знаю. Но факт остаётся фактом: выздоровление здесь идёт в три-четыре раза быстрее, чем в России. Когда впервые попала со своей спиной в европейскую больницу, настраивалась на всякие трудности, вспоминая свой печальный опыт трёхмесячного лечения в стационаре родного российского города. Там после операции были все прелести: и большая кровопотеря, и высокая температура, и пролежни, и резкое снижение веса. Поэтому я пребывала в уверенности, что и в этот раз как минимум месяц не смогу ни согнуться, ни разогнуться. Но здесь после операции меня подняли на следующий день и заставили ходить, да не просто доползти до туалета, а инструктор по физиотерапии буквально погнал меня по коридору. Я обалдела от таких темпов: дайте хоть в себя прийти, говорю! На пятый день сама решила выписаться и вернулась домой. Лучше спокойно отлежаться в родных стенах, чем гонять такие марафоны. В здешних больницах меня удивили палаты, где мужчины и женщины лежат вместе. Сама я в такую не попадала. Впрочем, чувство стыдливости щадят везде: к потолку палаты прикреплены полозья, по которым движется занавес, закрывающий кровать с трёх сторон (четвёртая – стена). Когда делают процедуры, утренний туалет или на осмотр приходит врач, штору задёргивают. Да, каждое утро в палату влетает бригада медсестёр-медбратьев: подать судно, умыть-подмыть, перестелить постель. За посетителями никто не следит, вход в стационар свободный, никаких вахтёров и пропускной системы. Приходят в уличной одежде и обуви, тут же, в палате раздеваются. Поток посетителей не иссякает, потому что есть традиция навещать больного, пусть ты до этого с ним уже лет пять не виделся. Еду привозят раздатчицы: всё уже упаковано-разогрето, как в самолёте, только плёнку с тарелки снять. На подносе лежит и меню: что ты заказал накануне, то и получи. Если больной лежачий, на тумбочке откидывается доска и разворачивается как столик на койку. А ходячие садятся за общий стол тут же, в палате. Медперсонал на тебя не смотрит как на врага народа: «Вас много, а я одна!» А вот пациентки-бабульки как раз чудят нередко. Самая распространённая ситуация: днём больная спит как младенец, а ночью ей всё не так и не эдак, требует поднять изголовье кровати, задаёт вопросы типа «Когда врач придёт?» или «Когда рассвет настанет?», просит таблетку или попить – стакан стоит на тумбочке, но ей лень руку протянуть. Однажды, наблюдая за соседкой по палате, я насчитала за ночь 11 вызовов медсестры, а потом бросила это занятие и решила спать. Конечно, не всё в европейских больницах так безоблачно, как может показаться из моего описания. Люди здесь в медицинском смысле абсолютно безграмотны и полностью полагаются на врачей, а те нередко накручивают лишние обследования, чтобы заработать себе на хлеб с маслом. Хороших диагностов можно пересчитать по пальцам. Но всё же надо признать: методика излечения любой болячки здесь отработана так, что малейшее отклонение от плана мгновенно вызывает принятие экстренных мер. И это даёт неплохой результат! Из письма Радмилы Таращенко Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru Опубликовано в №50, декабрь 2014 года |