У нас дома растёт «снежная королева». Доченька – умница и красавица, но, как это ни печально осознавать, с холодным сердцем. Хотя, может, я и ошибаюсь.

Я родила, когда мне исполнилось 28. Это очень долгожданный первенец, перед тем как забеременеть, я долго лечилась. Ничего не помогало, пока не сделали операцию на яичниках. И вот оно, чудо! 1 августа 2003 года у нас родилась Майюша. С первых секунд жизни её взгляд был осмысленным, рассматривала всех очень внимательно. Если человек ей не нравился, она истерила. В основном это случалось, когда на неё обращал внимание пожилой человек. Улыбаться дочь стала только года в полтора, а по-настоящему, искренне смеяться училась специально. И только лет в пять научилась. Но до сих пор искренний смех у неё вызывает только ситуация, когда кому-то больно или когда она доведёт до истерики младшую сестру.

Всю беременность у меня был очень низкий гемоглобин, и когда родилась доченька, у неё тоже оказался низкий гемоглобин. Первый год жизни она была бледно-голубого цвета. Педиатры меня замучили: почему ребёнок такого странного оттенка? Но по остальным показателям всё нормально. Ела хорошо, набирала вес, развивалась. Вот только для неё нормальная температура тела – не 36,6 а 35,4. Причём до сих пор.

Только когда появилась младшая дочка, я поняла, насколько старшая отличается от обычных детишек. Нет, я, конечно, догадывалась, что Майя не похожа на других, но думала, что только умом. В четыре года невролог написал в её карточке, что она сильно опережает сверстников в умственном развитии. Особенно сильна была доча в математике, в пять лет она с удовольствием решала и придумывала задачи, очень быстро усвоила дроби, что потом пригодилось в школе. Когда почти в семь лет мы пришли в школу, по результатам собеседования Майю готовы были принять сразу в четвёртый класс, надо было только английский подтянуть. Но мы с мужем испугались, ведь она была совсем ещё маленькой. И дочь пошла во второй класс.

Кстати, об её отношениях с отцом. Папа у нас очень хороший. Хотя вкалывает по 12 часов в сутки на стройке (он у нас мастер-универсал по отделке помещений), никогда не отказывается ни посидеть с дочей, ни поиграть с ней. Но первые года три для нас были очень тяжёлыми. Майя всеми силами пыталась нас разделить. То есть были мы с ней, и где-то там – папа.

Доча очень ловко манипулировала мной, я это поняла гораздо позже, когда наши отношения с мужем чуть не испортились окончательно. Мне тогда казалось нереальным, чтобы двух-трёхлетний ребёнок так ловко умеет манипулировать взрослым человеком, и я всё время дочу защищала, думала, что это папины выдумки. Но однажды попробовала посмотреть на ситуацию с его стороны и поняла, что в чём-то он прав. Майя сознательно его отталкивает.

Мы нашли выход. Я сказала дочери, что я и папа – это одно целое, и если она отталкивает папу, то, значит, отталкивает и меня. А пока папа был на работе, мы с ней лепили, клеили аппликации, но не просто так, а для папы. И когда муж приходил с работы, доча со всех ног неслась к нему, чтобы похвастать очередным шедевром. Сейчас она с папой в дружеских отношениях.

Теперь Майе почти 12 лет, она очень талантливая, красивая, умная девочка. В ней очень сильно развито чувство справедливости. Мне все учителя об этом говорят. Она не боится высказать своё мнение – как правило, в довольно грубой форме. Нет, не матом или другими некрасивыми словами, просто режет правду-матку. Невзирая на чувства окружающих. С незнакомыми людьми она довольно мила, но стоит узнать её получше, как проявляются все те минусы, о которых я и хотела написать.

Майе очень нравится причинять другим людям боль, как физическую, так и психологического характера. Сейчас у нас есть вторая дочь, ей на днях исполняется пять лет. Так вот старшая специально доводит младшую до истерики. А после этого уходит довольная. Даже если Майя просто играет с младшей, то всё равно делает ей больно. То же самое относится и к нам с мужем. Я не хочу думать, что она специально, просто так получается. Но это происходит всё чаще и чаще. Даже просто обнимая, умудряется так прижаться головой или коленом, что остаются синяки.

Я сама воспитывалась в семье, где рукоприкладство было в норме, и ещё ребёнком пообещала себе, что никогда не унижу и не ударю своего ребёнка, поэтому сейчас максимум наказания – это угол, и то чаще просто договариваемся. Но я уже не могу найти слов, чтобы объяснить доченьке, что нам всем больно и от её поступков, и от её поведения. Я очень хочу, чтобы сёстры всегда знали, что они друг для друга – самые близкие люди. Младшая пока ещё любит старшую, но я боюсь, что скоро отдалится от неё.

Кстати, когда малая только родилась, я ходила к психологу со старшей девочкой (как-то поймала дочу за руку, когда она щипала сестрёнку), на что психолог мне сказала, что девочка имеет право быть такой, какой родилась, и что не надо нам её переделывать. Но я и не собираюсь переделывать, я просто хочу объяснить, что надо уметь прощать, быть снисходительным к другим, надо просто уметь любить. А может, я на самом деле слишком многого от неё хочу?

Из письма Марины

Комментарий психолога

Мариночка, я тут крутила-вертела башкой, как бы обойтись без диагноза. Иногда ведь диагноз воспринимается как ярлык. Но ваше толковое письмо даёт мне надежду, что вы сумеете меня правильно понять. Ведь без диагноза никак не обойтись. Прежде чем перейти к рекомендациям, необходимо обозначить проблему.

Ещё раз повторю, что у вас очень толковое изложение фактов, вы человек наблюдательный и умеющий анализировать. На основании изложенных вами сведений я предложу вам, Марина, свою версию. Хочу подчеркнуть, что не претендую на истину, моё мнение субъективно. Мариночка, чтобы вам составить собственное мнение, неплохо бы получить консультацию у другого специалиста. После такого вступления перехожу к проблеме.

Ещё раз подчёркиваю: по моему субъективному мнению у вашей старшей дочери генетическая социопатия. Не наследственная и не благоприобретённая, а генетическая. Смею предположить, что это последствия гормонального лечения и непростого протекания беременности. Я склонна рассматривать генетическую социопатию как заболевание, которое, к сожалению, пока не лечится. Но поведение социопата поддаётся корректировке. Такой человек вполне может найти способы адаптации в социуме. Об этом мы с вами и поговорим, но чуть ниже. А пока я остановлю ваше внимание на типичных симптомах генетической социопатии.

Этот вид проявляется уже с раннего детства. Симптомы выражены ярко, так как ребёнок ещё не понял, какую выгоду можно получить, соблюдая социальные нормы. Высвечиваются основные отличия социопатов:
– Маленький ребёнок не выражает, да, пожалуй, и не испытывает сильных положительных эмоций. Зато отрицательные эмоции, такие как гнев и раздражение, возникают у него нередко, и сдержать их социопату очень трудно.
– Главное отличие социопатии любого генеза – это отсутствие у человека эмпатии. Эмпатия – дословно «чувствование внутрь». Психологи определяют эмпатию как духовное единение людей, когда один человек настолько проникается чувствами другого, что временно отождествляет себя с собеседником, как бы растворяясь в нём. Именно в этом глубоком и несколько загадочном процессе эмпатии возникает взаимное понимание. Классик психологии Адлер полагал, что нельзя понять собеседника, если не отождествить себя с ним. Адлер считал эту способность врождённой и называл эмпатию космическим чувством. Я целиком и полностью согласна с Адлером, что особая чувствительность к людям является врождённой. Так как чувство это врождённое, оно либо есть, либо его нет. Можно ли развить эмпатию? Я таких случаев не знаю.
– Люди, страдающие этим заболеванием, – с детства превосходные манипуляторы. Отсутствие эмпатии позволяет им воспринимать окружающих как способ достижения своих целей. Единственный приемлемый для них вариант взаимодействия с людьми можно выразить такой формулой: все должны мне подчиняться. Чувства и желания других не учитываются.
– У социопатов очень высокое мнение о себе. Они считают себя людьми высшего сорта. Свои убеждения они считают единственно верными и редко прислушиваются к мнению других. Это заболевание полностью избавляет человека от комплексов неполноценности, им незнакомо чувство стеснительности, им всегда есть что сказать. Из них получаются отличные ораторы и политики.
– Социопаты не страдают от чувства вины. Отличительный признак такого нездоровья – отсутствие раскаяния. Они всегда найдут оправдание своим действиям. Вроде бы это хорошо, да не очень, ведь это лишает их возможности учиться на своих ошибках.
– В самом начале общения такие люди производят положительное впечатление и вызывают интерес.

А теперь, Марина, самое главное для нас. Социопат, если ему выгодно, может взаимодействовать с другими людьми, и взаимодействовать эффективно. Вот только на это мы с вами, Марина, и можем опереться в своей работе с девочкой.

Постоянно объясняйте невыгодность её поведения. Высказав правду, показав своё моральное или интеллектуальное превосходство – приобретёт ли она друзей, сторонников? Если она, обнимаясь, делает близким больно, то кто с ней будет обниматься? Мариночка, дорогая моя, оставьте иллюзии, что девочку, больную генетической социопатией, можно научить любить, жалеть, сострадать. Ей это не дано. Не дано от природы, а против природы, как известно, не пойдёшь. Но! Ещё раз подчёркиваю: социопат может не просто взаимодействовать с людьми, а эффективно взаимодействовать, если поймёт, что ему это выгодно. Поэтому на конкретных примерах разъясняйте вашей умнице, что честной быть выгодно, трудолюбивой быть выгодно, обязательной быть выгодно и даже доброй быть для неё же выгодно.

Прошу покорно прощения, если расстроила вас. Посоветуйтесь с другими специалистами. И помните, что ни вы, ни девочка ни в чём не виноваты, так уж сложилось, и с этим нужно жить, не поддаваясь унынию и не кляня судьбу. И хуже бывает.