В общем, я царица
22.10.2015 14:00
Сощурили глазки до полного исчезновения

В общем, я царицаХорошо быть дальнозоркой, когда видишь всё издалека и в целом, а не только перед своим носом и с неаппетитными частностями. Ну что интересного разглядит человек у себя под ногами? Грязь, окурки, липкие кружочки раздавленной жвачки. Зато если у тебя зрение с плюсом, то ты просто царь горы!

Едем, к примеру, по грибы. Друзья доругиваются из-за последней театральной премьеры, а ты уже видишь на горизонте ещё зелёную, но уже светящуюся золотыми берёзовыми проёмами громаду леса и улыбаешься в предвкушении. Они мысленно ещё в городе, а ты уже предчувствуешь простор, и воздух, и терпкий запах, и переливчатую тишь. Конечно, когда выйдем из машины на опушке, то в глаза бросятся безобразные пятна от костров, полиэтиленовые пакеты, облепившие ветки, и отходы жизнедеятельности грибников на каждом шагу. И друзья, не успев обрадоваться, расстроятся, а кто-то обязательно скажет:
– Вот в Германии лес так лес. Лишней сосновой иголки не валяется. Не то что у нас. Эх!

Само собой, огорчаешься вместе с ними, но ведь и радость ты успела испытать!

Или взять те же грибы. Пока близорукие приятели трудолюбиво тычут палкой в каждый подозрительный бугорок, ты видишь глянцевые шляпки метров за тридцать, а то и за пятьдесят, если день солнечный, и бежишь к ним со звонким криком:
– Грибы! Я нашла грибы!

Да, потом окажется, что это трухлявые сыроежки, невкусные валуи, а то и вовсе нахальные мухоморы или притворно скромные поганки. Но ты радовалась своей находке целую минуту. И что с того, что твоя корзинка по-прежнему пуста?
– Если есть валуи, значит, и белые где-то неподалёку, – делишься с окружающими только что открытым законом микологии.

В городе от дальнозоркости вообще одни преимущества. Скажем, номер маршрутки видишь ещё до того, как все остальные увидят саму маршрутку. Охотно делишься информацией с окружающими, достаёшь деньги из кошелька, а когда машина, скрипя и натужно отдуваясь, останавливается, обнаруживаешь, что она нафарширована пассажирами почище голубца и присоединиться к ним нет физической возможности. Ну и ладно. Вперим орлиный взор в горизонт и будем высматривать следующую.

А сколько весёлых минут дарят дальнозоркому горожанину вывески и реклама! Те, кому со зрением повезло меньше, видят только расплывчатую пестроту, не несущую полезной информации. Ты же останавливаешься возле пафосной надписи «Магазин «Пандора» и сначала изумлённо извлекаешь из памяти всё, что знаешь об этой мифологической девице, напустившей на человечество беды и болезни, причём не от злости, а исключительно из любопытства. А потом ехидно хихикаешь, представляя, чем руководствовался хозяин, давая такое странное название своей торговой точке.

Ещё несколько шагов – и твои мысли принимают новое направление, потому что вдали нарисовалось рвущее душу объявление: «Но всё-таки ищу работу». Ты успеваешь сочинить целую повесть о человеке, абсолютно не приспособленном к трудовой деятельности. Может быть, он недисциплинированный, или ленивый, или склочный, способный довести до взрыва любой коллектив, или ходячее несчастье, умудряющееся получать тяжёлые травмы даже от мирного офисного кулера. Беднягу увольняют отовсюду ещё до истечения испытательного срока, но он упорно пытается найти место для приложения своих небогатых сил.

Правда, подойдя ближе, понимаешь, что таинственное сообщение – это всего лишь афиша молодёжного театра, приглашающего на премьеру двух спектаклей. Первый называется «Но всё-таки», судя по названию, философская драма. Второй – «Ищу работу» – наверное, что-то очень производственное.

И со знакомыми у дальнозорких получается здорово. Ты видишь приятельницу или бывшую коллегу издалека, успеваешь вспомнить, что она увлекается консервированием и вышиванием, а её сын готовился к поступлению в налоговую академию. И вместо банального «как дела?» разражаешься целой тирадой.

– Танечка, дорогая, рада тебя видеть! Как ты? Всё консервируешь? Абрикосов в этом году была уйма! А сын поступил?

Ошарашенная напором Татьяна близоруко щурится из-под длинной чёлки и вдруг тоскливо произносит:
– Бли-ин! Кошелёк дома оставила!
– Тебе одолжить? Только объясни сначала: почему, увидев меня, ты подумала о деньгах?
– Мой Кирилл вместо налоговой академии на музееведение подался. Я теперь всё время о деньгах думаю.

Ещё круче увидеть издалека человека, с которым общаться ну никак не хочется. Он к тебе всегда неровно дышал, а ты на дачу едешь в наряде, актуальном двадцать лет назад. Или накраситься не успела. Близорукие обнаружат воздыхателя на своём пути, когда отступать уже поздно, и будут краснеть от неловкости, слыша снисходительные нотки в его голосе. А я с деловым видом заруливаю в ближайший магазин, где и пережидаю опасность.

Само собой, есть в дальнозоркости и определённые минусы. Например, в театральной кассе всегда прошу билеты подальше от сцены. Как-то не очень приятно видеть, что у пианистки стоптанные туфли, на фраке дирижёра красуется пятно от томатной подливки, а пышный наряд Сильвы изготовлен из крашеного тюля и дешёвенького ацетатного шёлка.

Но это такая малость! Вот сравните фигуры людей с разным типом зрения. Близорукий, пытаясь что-либо разглядеть, весь согнётся, скукожится, глазки сощурит до полного исчезновения и тычется носом в предмет своего внимания, вызывая жалость у окружающих.

Дальнозоркий же – совсем другой коленкор. Спинка ровная, головка откинута, рука на отлёте, походка свободная, от бедра… Ой, нет, это уже из другой оперы! В общем, царица. И дежурная шутка с лёгким смешком: «Зрение у меня хорошее, только руки короткие».

Единственная опасность, подстерегающая нас, – встреча с такой же дальнозоркой подругой. Узнаёшь её издалека, радуешься случайной встрече, приветственно машешь рукой и, только подойдя вплотную, с огорчением отмечаешь, что это не платье на ней балахончиком, а она сама набрала килограммов двадцать за то время, что не виделись. Что нежный румянец на её щеках сменился сосудистой сеточкой, а милые мимические морщинки превратились в глубокие складки. Но самое страшное – что чем ближе она подходит, тем менее радостной становится и её улыбка, ведь возрастные изменения коснулись не только её, но и меня.

– Какой плюс носишь? – интересуется проницательная подруга.
– Полтора, – уныло отвечаю я.
– Ещё неплохо держишься, – ободряет она. – У меня два с половиной.
Я сочувственно киваю.

– Нам надо чаще видеться, – говорит приятельница. – А то встретимся в следующий раз через десять лет и пройдём мимо.

Мы проверяем наличие номеров друг друга в своих телефонах и расходимся в разные стороны.

Я потерянно бреду дальше, раздосадованная разговором, но лёгкий минор постепенно сменяется злорадным предвкушением.

– Встретила по дороге твою любимую Ирку, – небрежно скажу я мужу.
– С чего это она моя любимая? – спросит он, отрываясь от газеты.
– А то я не помню, как ты с ней танго танцевал на свадьбе у Юрчишиных. А какие взгляды бросал на её четвёртый размер на пляже?
– Да ладно тебе, – вяло отмахнётся муж. – Ничего я не бросал.
– Постарела наша записная красотка так, что и не узнать. И растолстела до безобразия, килограммов тридцать набрала, если не больше. Ты, если её встретишь, близко не подходи. Пусть она хотя бы в твоей памяти останется молодой и красивой. Впрочем, ты её, скорее всего, и не узнаешь с твоим-то зрением. Бедные вы люди, близорукие, не то что мы.
– Нормальным зрением считается единица, – возражает муж, радуясь тому, что тема его неравнодушия к Ирине отставлена в сторону.
– Что ты понимаешь! – горячусь я. – Дальнозорким быть лучше всего! Во-первых, всё видишь издалека и в целом, а не вблизи и с неаппетитными частностями. Во-вторых, когда по грибы едем…

И наша традиционная дискуссия о преимуществах зрения с плюсом и зрения с минусом, дискуссия, в которой мой благоверный будет неминуемо повержен, вспыхивает с новой силой.

Вероника ШЕЛЕСТ
Фото: Fotolia/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №41, октябрь 2015 года