Когда я узнала, что снова беременна, младшему ребёнку не было ещё и года. На первом УЗИ сказали, что ожидается двойня. Мы с мужем решили рожать, хотя знали, что это тяжело и материально, и физически.

УЗИ я делала в платной клинике. На учёт встала в женской консультации. На сроке 12 недель сдавала там кровь на скрининг и снова делала УЗИ. Сказали:
– Плод один, всё в норме.

Результатов скрининга я не боялась, это четвёртая беременность, процедура обычная, уже хорошо мне знакомая.

После майских праздников мне позвонили из генетического центра, записали к ним на приём через две недели. Но и тогда я особо не волновалась, думала, врачи перестраховываются – мне 40 лет, мужу 46.

Результат обследования нам сообщили 1 июня – в День защиты детей:
– У вас ребёнок с синдромом Дауна.

На тот момент срок беременности был 17 недель. Оставалось две недели, когда можно прервать беременность.

Что мы пережили за эти две недели, знает каждый, кто сталкивался с таким или подобным диагнозом. Сначала не поверили: вдруг ошибка? Тем более что на УЗИ сказали: будет девочка, а в заключении генетического центра написано: плод мужского пола. Повторно делали УЗИ, сдавали кровь, перерыли весь интернет.

Я не могла есть, не могла спать. Но вопрос «за что нам это?» никогда не возникал. Задумывалась: может, надо посмотреть на жизнь по-другому? Стать терпимее по отношению к близким?

Признаюсь честно, сначала мы решили прервать беременность. На приёме у гинеколога я услышала, как медсестра сказала: в больнице тоже должны подготовиться к аборту – приготовить растворы. Полезла в интернет, набрала в поисковике «позднее прерывание беременности». Далее цитирую: «В мешок с околоплодной жидкостью вводят раствор поваренной соли с глюкозой, который обжигает плод. Его смерть наступает от химического ожога, мозгового кровоизлияния и обезвоживания. Муки длятся в течение многих часов. Через сутки или двое начинается родовая деятельность, и трупик извлекают из матки. Он кажется ярко-красным, настолько его разъедает соль. Поэтому медики с присущим им мрачным юмором называют такой аборт «леденцовым».

Люди! Да у нас серийных убийц и маньяков расстреливали, а здесь дитя заставляют так мучится. И только за то, что у него лишняя хромосома!

А потом мне приснился страшный сон. Как будто я в какой-то деревне на болотах, дорог нет, лишь деревянные мостки. От воды поднимается туман, всё вокруг серое, промозглое, сырое.

По мосткам ходит бабка, лица не видно, в руке клюка, одета в тряпьё. За ней – вереница детей. Лица угрюмые, глаза опущены, идут молча, тоже все в каком-то сером рванье. Старуха подходит ко мне, и я отдаю ей младенца. Она убирает ребёнка куда-то за пазуху, и процессия так же в молчании уходит.

А потом эта картинка резко меняется. Блеск, свет, как в торговых центрах. Ко мне подходят парень с девушкой и просят, чтоб я дала им малыша, говорят, что у меня очень милый сыночек. Пока я занимаюсь своими делами, они с ним играют.

И тут я понимаю, что сына-то у меня нет. И такое чувство утраты охватывает, осознание невозможности вернуть всё обратно, что я просыпаюсь вся в слезах.

Когда в нашей жизни что-то случается, мы начинаем верить в Бога, молиться, ходить в церковь. Я не стала исключением. Молилась святой Матроне, в этой молитве есть такие слова: «Вразуми рабу Божью, дай совет, помоги в решении проблемы».

И вот гуляю я со старшим сыном в парке, а у нас там живут ручные белки, голуби, народ их подкармливает. Кормим мы голубей, а они на руки садятся, на коляску. И так их много! Хотите верьте, хотите нет – два года я гуляю в этом парке и никогда такого количества голубей не видела. А потом прочитала, что святая Матрона – покровительница голубей и бродячих собак.

Короче говоря, я сказала мужу, что оставляю ребёнка, и он меня поддержал. Я думаю, если бы уговорил на аборт, рано или поздно ушла бы от него. Не смогла бы этого принять.

И всё. Меня отпустило. Стала жить дальше и наслаждаться беременностью. Но, конечно, всё оставшееся время переживала, каким будет мой ребёнок.

Малыш родился на три недели раньше срока, ранним утром. Легко и быстро, как будто спешил жить. Никто из врачей не уговаривал нас оставить его в роддоме, как многие пишут, никто не шарахался и не чурался нас. Наоборот отнеслись очень тепло и по-доброму – и врачи, и девочки в палате.

Когда у малыша брали кровь, а он не сильно плакал, – хвалили, говорили, что он герой и настоящий мужик.

Мой мальчик красавец. Папа у нас голубоглазый блондин, я брюнетка с карими глазами, а сын взял у нас двоих понемногу – голубоглазый брюнет. Смотрю я на него – ребёнок как ребёнок, лишь разрез глаз выдаёт синдром. Да и то не все догадываются.

Наш папа, когда увидел сына первый раз, сказал:
– Я знаю эти глаза. Давно, когда в жизни был переломный момент, ко мне во сне пришёл ангел. Это глаза ангела.

И вот лежит в кроватке моё счастье. Нам уже полтора месяца, всеобщий любимец. Его брат, которому год и восемь, целует, обнимает, гладит. Старшие дети тоже его нянчат. А во мне он каждый раз вызывает прилив любви и нежности. Знаете, может, глупое сравнение, но когда гладишь кошку, такое умиротворение наступает. Вот и с сыном у меня так: беру его на руки, и на душе покой.

Вообще от него исходит какой-то позитив. Сидим в поликлинике в очереди, рядом ещё десять младенцев, а все улыбаются нашему, разговаривают с ним.

Многие скажут: «Ну, это пока он маленький». Не знаю, что нас ожидает дальше, боюсь будущего, но ведь и со здоровым ребёнком нет гарантии, что всё всегда будет хорошо. Так что станем решать проблемы по мере поступления.

Для чего я всё это написала? В своё время мне очень помогло письмо Лары Аллиндайл «Три особенных мальчика», опубликованное в «Моей Семье». Если напечатаете, может, и моё письмо кому-то поможет. Я не призываю во что бы то ни стало рожать особенных детей и никому ничего не хочу доказать. Это только ваше решение, каким бы оно ни было, никто не вправе вас за него осудить. А я свой выбор сделала.

Желаю мира вашей душе.