Я в семье единственный и поздний ребёнок. Ещё до того, как пошла в школу, родители заметили, что не реагирую на тихую речь, шёпот, часто переспрашиваю. При обследовании поставили диагноз «врождённая нейросенсорная тугоухость II–III степени». Из маленького северного городка, в котором я родилась, меня направили в Москву, где выписали и изготовили слуховой аппарат. Дали инвалидность.

Однако носить аппарат я не стала: меня, уже привыкшую к тишине, раздражали посторонние шумы. Например, сидишь дома, и слышно, как за окном постоянно гудят машины, стучат каблуки, где-то мяукает котёнок, что-то шелестит, шуршит и так далее. К тому же мама боялась, что я привыкну к аппарату и слух ухудшится.

К семи годам врач сняла с меня инвалидность, и я пошла учиться в обычную школу. В начальных классах всё было хорошо, дружила с одноклассниками. Помню, что если не слышала на уроке вопрос, который задавал учитель, то просто молчала. Педагоги списывали это на незнание ответа, вызывали маму, жаловались, что я не хочу учиться; видимо, тогда мама и сообщала им о моём диагнозе. Но в целом в школе особых проблем не возникало.

Потом мы переехали, пришлось с шестого класса менять школу. С одноклассниками я подружилась быстро, но тут начались проблемы. Учительнице русского языка сразу сказала, что плохо слышу, поэтому она посадила меня за первую парту. Но этим оказался недоволен мальчик, чьё место я заняла. И чтобы объяснить ситуацию, педагог громко при всех сказала ему: «Она ведь не слышит!»

После этого одноклассники стали меня дразнить, обзывать «глухоманью», смеяться. Бывало, учитель вызывает меня к доске, а я не слышу, что ко мне обращаются, и тут же некоторые мальчишки начинают громко выкрикивать мою фамилию и смеяться. Дома я часто плакала, но в школе слёз не показывала.

Мама меня всегда поддерживала, жалела, хотела пойти разбираться с одноклассниками, но я не давала, мне это казалось позорным – вмешивать её в свои отношения с ребятами. Мама только просила учителей, чтобы те сами поговорили с этими мальчишками, с их родителями. Но педагоги твердили одно: не обращайте внимания.

В нашем классе был 21 ученик, но девочек – всего восемь. Поначалу они ко мне относились снисходительно, мы все дружили, общались. Но потом между нами произошёл какой-то конфликт – уже не вспомню, с чего всё началось, но одноклассницы поделились ровно на две группы. Одни продолжали со мной дружить, а другие почему-то тоже начали унижать наравне с мальчишками. Нет, не все мальчишки меня гнобили, а всего четверо, но остальные смеялись над их издевательствами.

Так я проучилась до девятого класса и ушла в техникум – больше не могла такое терпеть.

В техникуме мне уже было тяжело подружиться с новыми ребятами. Боялась, что снова не расслышу и всё повторится. Общение с однокашниками ограничивалось только моим приветствием утром и прощанием, когда уходила домой.

Так прошёл первый год. На второй уже стала общаться, но осторожно. Старалась много не разговаривать, только по делу. Да, бывало, не расслышу, переспрошу, и всё внутри сжималось, я заливалась от стыда краской, начинала паниковать, хотелось убежать и больше сюда не приходить. Но мне спокойно повторяли то, что не расслышала, и я отвечала.

Потом я подружилась с самой активной девчонкой из нашей группы, она была такая весёлая, душа компании. И так потихоньку на третьем курсе я начала общаться, вливаться в коллектив. На четвёртом курсе мы стали одной дружной командой.

Если в школе я училась в основном на тройки, то техникум окончила только на «4» и «5». На выпускном вечере мы все посидели в кафе, а потом дружно отправились по домам, провожая друг друга. Один парень подошёл ко мне и спросил:
– Почему первые два года ты была такой замкнутой? Ведь ты такая классная девчонка, мы к тебе тянулись, а ты от нас отдалялась.

Дома я расплакалась. Да, наша группа оказалась очень дружной, ребята всегда поддерживали друг друга, помогали. Жаль, что я так поздно это оценила и осознала.

Далее был первый опыт трудоустройства. Я стала продавцом-консультантом в большом магазине в нашем городке. Но тут всё снова оказалось плохо. Бывало, я не могла понять просьбу покупателя или вместо одного слова слышала другое, часто переспрашивала и давала неверные консультации по товару.

Однажды меня позвала заведующая. Стол в её кабинете был длинным. Посадила меня за один конец, сама села за другой и начала рассказывать о том, что на меня жалуются покупатели. Задала мне вопрос, я переспросила, начала волноваться, трястись, от волнения вообще перестала слышать. В голове звенели голоса одноклассников: «Глухомань!» Еле сдерживала слёзы. Заведующая попросила меня написать заявление об увольнении по собственному желанию, что я и сделала. Было так стыдно!

Затем пошла учиться, чтобы получить водительские права. На медкомиссии оказалась та самая ЛОР-врач, которая снимала с меня в детстве инвалидность, она вспомнила меня и не хотела ставить печать на справку. Я её уговаривала, напомнила, что по её воле я уже не инвалид.

Всё-таки она поставила нужную печать, но на справке написала: «Допускается к вождению автомобиля в слуховом аппарате, без права работы по найму». Так теперь и в моих правах написано в примечании – мне хотелось их спрятать и вообще забыть про вождение машины.

Тогда я захотела уехать, родной город стал противен. Ведь он маленький, и мне казалось, все уже знают, что я плохо слышу, и вот-вот начнут меня дразнить, как одноклассники. Я стала жутко бояться переспрашивать, начала избегать общения с людьми.

Отец меня отправил на свою родину, за четыре тысячи километров от нашего города. Чтобы этого добиться, я сказала родителям, что хочу получить высшее образование. Уехала, поступила в университет. С однокурсниками не общалась: здоровалась, прощалась – и всё. Познакомилась с парнем, он ухаживал за мной, признавался в любви, но я его не любила. Стали жить вместе, я рассказала ему о своих комплексах, о диагнозе, но его это не смутило – наоборот, поддерживал меня, чем завоевал уважение.

Мы расписались, у нас родились две дочки, близнецы. Мои родители, чтобы быть ближе к внучкам и помогать мне, продали на Севере квартиру и переехали сюда, в родной город отца, купили нам с мужем квартиру и себе дом в деревне.

Учёбу я оканчивала тяжело, так как и дети отнимали много времени, и на экзамене не всегда могла расслышать вопрос, поэтому молчала, что преподаватели принимали за незнание. Но всё-таки диплом защитила.

Дочкам уже четыре с половиной года, ходят в садик, а я занялась поисками работы. Подруга свекрови устроила меня в архивный отдел бухгалтерии торговой организации, и снова ко мне вернулся страх из прошлого: бывает, меня позовут, а я не слышу. Подруга свекрови пожаловалась ей, что я игнорирую коллектив. Свекровь всё передала моему мужу.

Он провёл со мной беседу, сказал: лучше объяснить коллегам, что плохо слышу. Но я боюсь это сделать! В голове снова всплывает прошлое, те самые крики «глухомань!». Сейчас есть возможность устроиться в другую организацию, по моей специальности, очень этого хочу, но как мне быть? Действительно ли стоит предупредить о своём недуге?

Сейчас ещё хочу пройти обследование в сурдологическом центре и купить слуховой мини-аппарат. Но когда это ещё будет? Галина, уважаемый, милый психолог! Помогите мне разобраться. Отзвуки прошлого, эти голоса одноклассников не дают мне покоя. Часто вспоминаю себя униженной, и так не хочется, чтобы о моём диагнозе кто-то знал. Обычную речь человека, стоящего рядом, я слышу или просто читаю по губам. Не слышу шёпота или когда что-то кричат издалека, то есть не разбираю слов. А если ещё у человека закрыт рот – как, например, у врачей маской, – то у меня просто начинается паника, ведь по губам уже не прочитаешь!

Как мне с этим жить? Как забыть прошлое и простить одноклассников? Буду ждать ваших мудрых, нужных и грамотных советов, Галина. Сейчас вы – просто свет в моём окошке. Спасибо вам за вашу мудрость! Простите, что так много написала, не могла сама решить – что нужно, а что лишнее.


Комментарий психолога

Милый мой Ангел! Так хочется сказать вам много-много ласковых слов, чтобы утешить. Это правда, вам пришлось трудно. Но, несмотря на то что вам до сих пор больно от злых и обидных слов, у вас только одно желание: простить тех людей, которые причиняли вам боль. Вы не сердитесь, не злитесь, я не вижу и намёка на желание отомстить, даже мысленно пожелать зла обидчикам. Как и ваш однокурсник, могу сказать: вы – классная девчонка!

Ведь недаром, даже когда вы опасались сближаться с ровесниками, ребята всё равно к вам тянулись, а девочки с вами дружили. И вот это – главное, что вам нужно про себя знать. Вы хорошая, добрая, незлопамятная. На вашу долю выпало действительно серьёзное испытание, ребёнку очень трудно быть не таким, как все. Снаружи мы, конечно, люди, внешний облик отличает нас от животных, но наше поведение мотивируют во многом те же инстинкты, что и у зверей.

Почему дети так жестоки, почему они дразнят слабых, а иногда и издеваются над ними? В этом случае, Ангел, группа действует по «заданию» природы: надо избавиться от нежизнеспособных особей, желательно в детстве. Трогательные маленькие пушистые цыплятки заклёвывают насмерть слабенького. Поэтому у вас пройдёт всякая обида на одноклассников, если поймёте, что ими руководила инстинктивная программа.

Уверяю вас, сейчас им стыдно об этом вспоминать – даже в гораздо большей степени, чем вам. А вам нужно об этом забыть, это уже прошло, и не надо в хорошее настоящее тащить мутное прошлое.

Вы правы, сейчас есть возможность воспользоваться умопомрачительными достижениями техники. Я посмотрела в интернете и обнаружила различные варианты компенсации слабого слуха: слуховые аппараты, усилители звукового сигнала, заушные, внутриушные, невидимые и ещё много-много разных приспособлений. Почитайте отзывы, выбирайте – и это решит вашу проблему раз и навсегда.

Близорукие и дальнозоркие, Ангел, пользуются очками, и никто не комплексует. И у вас не должно быть никаких комплексов. У вас хорошая душа, и это главное, потому что злобненькую, подленькую душу ничем не компенсируешь. А недостаточный слух – запросто.

Проблема со слухом, Ангел, легко решается, а вот с вашим «жадным» стремлением стыдиться себя придётся поработать. С самыми нежными пожеланиями,