Он не похож на американца
11.07.2016 17:41
Рассказ о том, как трудно одинокой душе

Он непохож на американцаЗдравствуйте! Недавно в нашей школе произошла любопытная история.

Идёт итоговая аттестация восьмиклассников по английскому языку. В программу входят анализ прочитанного текста, пересказ и подготовленный монолог по заданным темам.

С подготовленными темами всё в порядке, а вот с чтением… К сожалению, большинство нынешних детей не читает. Тексты подобраны интересные, хорошие – классика англоязычной литературы. Помнится, я в восьмом классе уже читала и «Давида Копперфильда», и «Оливера Твиста», и «Робинзона Крузо», и «Гулливера», не говоря уже об Эркюле Пуаро и Шерлоке Холмсе. А тут… Не о литературе речь, они даже авторов не знают! Им абсолютно ничего не говорят имена Марка Твена, О. Генри, Агаты Кристи. О Диккенсе и Свифте с Дефо лучше и не упоминать. Конан Дойля кое-кто вспомнил, и то в связи с недавним сериалом. А какой может быть анализ текста, если для них все отрывки из классики – полнейшее откровение. Короче говоря, грустная картина.

И вот садится отвечать молодой человек. Тематическую часть рассказал прекрасно, на все вопросы ответил полно и развёрнуто. Переходит к тексту. Достался ему отрывок из грустного поэтического рассказа Рэя Брэдбери «Противотуманная сирена» (на русский язык чаще переводят как «Ревун»). С этим рассказом уже три человека до него не справились, просто близко к тексту пересказали, мы уже и не ждём ничего хорошего. Приготовились слушать без настроения, да и подустали: четвёртый час экзамен идёт. И вдруг…

– Это рассказ об одиночестве, – негромко говорит юноша. – О том, как трудно одинокой душе и как она ищет кого-то родного, похожего на неё.

Ну, усталость у нас мгновенно как рукой сняло, мы с восторгом и удивлением уставились на молодого человека. Добил он нас следующей фразой:
– Это рассказ Рэя Брэдбери, одного из моих самых любимых писателей. Я особенно люблю у него «Марсианские хроники», «451 градус по Фаренгейту» и «Вино из одуванчиков».

Понятно, что восьмиклассника мы уже готовы были обнять, расцеловать, вынести на руках из аудитории и поставить «отлично», не слушая дальше. Поэтому следующую его фразу поправили автоматически, даже не обратили внимания. Юноша сказал, что Брэдбери – английский писатель, мы исправили – американский. Ну, в таких случаях ученик поправляется, говорит «sorry», мы отвечаем «no problem» и забываем об этом. Не та ошибка, чтобы снижать оценку.

Молодой человек запнулся. Поочерёдно обвёл нас большими серыми глазами и возразил:
– Нет, английский.

Он говорил так уверенно, что у нас, трёх умудрённых училок, невольно мелькнула мысль: а вдруг?

Но правда восторжествовала, и мы хором довели до сведения ученика, что Брэдбери родился в штате Иллинойс, а умер в Лос-Анджелесе и за всю свою жизнь из Штатов не выезжал, ибо ненавидел самолёты.

Знаете, я никогда в жизни не видела, чтобы так краснели. Юноша стал не просто пунцовым, он залился густым багрянцем весь, включая кисти рук. Лицо его стало таким растерянным и расстроенным, что мы даже слегка испугались.

– Да не переживайте так, – мягко сказала я. – Ну, будете теперь знать, что он американец, вот и всё. Продолжайте отвечать.
– Всю свою жизнь, все пятнадцать лет я был уверен, что Брэдбери – англичанин. Как же так? Он же правда мой любимый писатель. Стыд какой…

Впрочем, паренёк взял себя в руки, блестяще закончил анализ и пересказ текста, но из аудитории вышёл почти такой же малиновый.

Через час, когда экзамен закончился, он пришёл со всеми остальными узнать результаты. Был уже нормального цвета, улыбался, свою заслуженную пятёрку принял как должное. Но потом подошёл ко мне и тихо сказал:
– Я понял, почему ошибался. Только не знаю, как объяснить. Я читал американцев, много. Ну, понимаете… В общем, они так не пишут!

Я его поняла. Он знаком с Твеном, О. Генри, Купером, Джеком Лондоном. Он почувствовал, что Брэдбери не такой. Он ощутил акварельность, прозрачность, поэтичность языка писателя, его мелодичность. Да, он читал в переводах, но Брэдбери переводила Нора Галь, и комментарии здесь излишни. Он ошибся, но это объяснимая ошибка. И мне она даже понравилась.

Я запомнила этого мальчика. Буду очень рада встрече с ним в десятом классе. Очень.

Из письма Татьяны Картышевой,
Санкт-Петербург
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №27, июль 2016 года