СВЕЖИЙ НОМЕР ТОЛЬКО В МОЕЙ СЕМЬЕ Нежный возраст Давай поиграем в страшную игру
Давай поиграем в страшную игру
14.08.2017 19:36
Не могу отлучиться от сына

Давай поиграемСын был очень ко мне привязан. Пока ему не исполнилось три года, я не уходила из дома больше, чем на час, да и то очень редко. Без меня сын не мог ни спать, ни играть. Вот он играет в комнате, спокоен, даже если не видит меня. Но как только понял, что мама ушла, – всё. Если меня не было дома, просто стоял у двери и тоскливо ныл на одной ноте: «Мам-мам-мам…» Мы даже спали, держась за руки, – я придвигала его кроватку к своему дивану, просовывала руку сквозь прутья. Если сын не чувствовал моей руки, сразу просыпался.

Я сидела с ним на занятиях в школе раннего развития, хотя это не принято. Очень благодарна педагогам за то, что разрешали. На танцы Сашу отдала в три года, снова была рядом, потому что предложила свои услуги в качестве бесплатного аккомпаниатора, чтобы оправдать собственное присутствие на занятиях. Когда сын участвовал в концертах, я всегда стояла за кулисами, а если он не видел меня, то мог разрыдаться.
Саша отпускал меня постепенно. Перелом произошёл примерно в 3,5 года, когда сын пошёл в детский сад. Причём я всегда ему рассказывала, как там весело и здорово, как хорошо играть с другими детками. И садик выбрала тот, в котором он уже знал ребят.

В саду сын ни дня не плакал. Но когда вечером я приходила за ним не в числе первых родителей, то чувствовал тревогу. А уж если на площадке оставалось всего три-четыре ребёнка, начинал тихо хныкать. Хотя его ни разу не забрали последним.

На занятиях танцами я лет до семи не могла отлучиться даже в туалет: если сын выглядывал из зала, а меня нет, начиналась паника. А ведь в школу он пошёл с шести лет и легко влился в коллектив. Хотя, опять же, я отдала его в класс, где он знал больше половины ребят: с кем-то ходил на танцы, с другими играл во дворе, с третьими познакомился на подготовке.

Сын не мог оставаться один до десяти лет. Примерно лет с восьми его можно было уговорить посидеть полчаса-час, пока я сбегаю в магазин или аптеку. Я ходила, и он звонил мне раз десять, а когда долго не отвечала на звонок, то потом слышала в трубке всхлипывания.

Нам с сыном очень помогла игровая терапия: проговаривали его страхи и тревоги, а потом играли с ними. Например, игрушки боялись оставаться одни, или больших собак, или высоты, а большой и умный Саша объяснял им, что бояться не надо. Иногда поругивал Крокодила, за то, что тот не хотел отпускать маму на работу, а Медвежонка – за то, что боялся выступать на сцене.

Не сразу, но тревожность прошла. Возможно, просто с возрастом, с желанием стать похожим на других детей. Сын довольно рано потребовал, чтобы я не встречала его из школы и не провожала туда, – дети, которые близко жили, ходили сами. Так что я провожала его, стоя на балконе. Он махал мне рукой, а когда заходил в школу или выходил из неё – звонил мне.

И ещё свою роль сыграл компьютер: сын просёк, что если мамы нет дома, то никто не контролирует, сколько времени он проводит за компом.
Сейчас сыну уже 18, детские страхи совсем ушли.

Из письма Галины
Фото: Depositphotos/PhotoXPress.ru

Опубликовано в №32, август 2017 года