Родители решили перед школой меня осчастливить – оздоровить на море. Путёвку в санаторий купили на август, конец смены. Поездом – до Одессы, а оттуда нас повезли в Белгород-Днестровский.

Я впервые в жизни осталась одна, без родителей. Жили мы в огромном санатории со множеством корпусов, построенных из грубого ракушечника. Серо-жёлтые шершавые мрачные стены – по всему двору. Маленькие окна, всё такое странное, чужое и некрасивое. Умывальники и туалеты находились на территории. Там всегда было мокро. А ночью на веранде ставили горшок, один на всех.

Девочки после отбоя рассказывали страшилки. В это время круглая большая луна медленно выползала из-за угла и заглядывала в окно. Я не могла отвести от неё глаз. Кое-как засыпала, устав за день. Утром бежала в камеру хранения – там находился чемодан с вещами и любимой куклой. Брать что-либо в палату запрещалось. Поиграла – отдавай куклу в чемодан.

Недалеко плескались воды мелкого лимана, мы барахтались там, собирали ракушки. А через пару дней всех повезли автобусами на Чёрное море.

– Дети! Подпрыгивайте! Дети, волна, прыгайте! – командовала воспитательница нам, взявшимся за руки малышам.

В очередной раз я не подпрыгнула, волна сбила меня с ног и накрыла с головой. Больно шарахнув о дно, подтолкнула к берегу.

– А-а-а! Тону-у! – заорала я на весь пляж, и все вокруг засмеялись.

Так я познакомилась с морем. Оно мне не понравилось. И больше в ту поездку я уже на пляж не попала. Потому что я проревела весь день и вечером мне поставили термометр, а потом увели в изолятор. Конечно, в санатории и раньше дети заражались корью, так что никого не удивила очередная заболевшая девочка.

Изолятор находился в отдельном здании – комнаты-палаты, окна плотно закрыты чёрными шторами. Наконец-то чемодан прибыл ко мне, а с ним и любимая моя кукла. Но было так плохо без мамы! Почему она не приехала?

Уколы, таблетки, невкусная еда, постоянная тошнота. Вставать с кровати нельзя, только лежать и спать. Видимо, через некоторое время мне стало легче, и врач села рядом со мной, чтобы написать маме письмо. Конечно, писала врач, а я лишь в конце добавила печатными буквами просьбу приехать за мной.

Листья акации уже пожелтели и стали опадать. И мне наконец-то разрешили выйти во двор. Я собирала листочки и огромные стручки акации. Вынимая красивые семена, делала из них узоры. Складывала письмо маме. И чувствовала себя брошенной. Забытой на краю света. Эти стручки и гладенькие семена запомнились на всю жизнь. Почему меня не отпускают домой?

– Ты же уже взрослая, в школу идёшь, пойми, у тебя осложнение. Мы тебя лечим! А маме зачем кататься туда-сюда в такую даль? – говорила мне врач, когда я опять начинала ныть.

Наверное, врач рассуждала правильно. Только мне от этого всего было не легче. Я разговаривала с куклой, а она молча смотрела мне в глаза. Сколько пробыла я в этом санатории – забыла. А может, и не знала никогда. Но в жизни не встречала более ужасного места, нигде больше мне не было так плохо. Никакого оздоровления, понятно, не получилось. Наоборот – корь, осложнение, которое долго аукалось. А ещё – психологическая травма.