В каждой семье наступает время, когда старшие понимают: подрастающее поколение – другое, и приходится с этим мириться. Но ведь и само старшее поколение совсем не такое, как прежние. Подумать только, если каких-нибудь полвека назад бабушки просили внуков вдеть нитку в иголку, то теперь требуют загрузить картинку на аватарку. Песок в часах пересыпался. Гляньте в окошко: кто нынче сидит у подъезда на лавочках?

Сердце колотилось и выпрыгивало, я задыхалась. Прошмыгнув в детскую, рассматривала добычу: самая оптимальная сумма была – 20 копеек. 5 или 10 копеек – маловато. Полтинник – много. Однажды выудила железный рубль – и меня обдало жарким ужасом. Это была громадная сумма. По моим меркам, то же самое, что ограбить целую сберкассу. Я прятала деньги в надёжном месте на дне портфеля...

В 1993 году мой муж-офицер служил в Таджикистане. Периодически он прилетал оттуда на побывку и давал мне уроки приготовления некоторых восточных блюд. Я неплохо научилась управляться с мантами, делать плов, варить шурпу и готовить уйгурский лагман. В один из выходных отправилась в обувной магазин – вдруг повезёт и я смогу порадовать себя новыми туфлями на лето. К сожалению, скудный ассортимент абсолютно не воодушевил, зато на выходе я обратила внимание на шикарные босоножки...

Давным-давно Москва превратилась в море. Как это случилось? Никто не помнит, и тайна сия велика. Берега наши заболочены, коварны, поросли хилым березняком, тянет с них сыростью и разлукой… Уткнувшись килем в Алтуфьево, разве усмотришь в тумане простуженное Ховрино, или как мучается похмельем Лосиноостровский, или дрожит от предчувствий Таганка? Ничего не видать…

Возвращаться из отпуска всегда грустно, особенно если едешь в Москву из предновогодней Австрии, где на городских площадях вовсю цветут рождественские базарчики, пахнущие корицей, глинтвейном, деревом, шерстью и копчёными колбасами. На венский вокзал мы с мамой пришли заранее и переминались с ноги на ногу, ожидая вечернего поезда. Вокзал был немноголюден и молчалив. Колорита добавляло старое кладбище, раскинувшееся за железнодорожными путями.

Замёрзнув после исследования пражской крепости Вышеград, мы покупаем уличный фастфуд, чтобы закусить горячее вино, которое разливают на каждом углу. Муж получает невозможно вкусную сосиску, а я – гадостный крендель, который не стал есть даже уличный пёс. В Вене берём знаменитые венские колбаски. Ту, что выбрал муж, съедаем за минуту – до чего же она вкусная!

У Жанны приятный, обволакивающий низкий грудной голос, как у Фаины Георгиевны Раневской, и блестяще развита передняя группа бедра, а Света очень звонко смеётся, как Серёжа Сыроежкин из «Приключений Электроника», и не имеет себе равных по задней группе. Жанна-Каравелла мне очень нравится. Но Света-Бригантина – ещё больше. Когда она смеется, у меня приятно вибрирует поджелудочная железа.

У вдовы моряка мне пришлось прожить целых двадцать дней, за это время удалось загореть, изучить Севастополь и даже познакомиться с отдыхающей девушкой, которая помогла мне дотащить чемодан до автовокзала, когда я наконец отправился к месту службы. Следующие два года я служил в степном гарнизоне, чемодан в это время лежал под кроватью, но чтобы он туда влез, кровать пришлось приподнять, подставив под ножки кирпичи.

Средства массовой информации постоянно предупреждают о близящемся конце света. В тот период особенным успехом пользовался календарь майя, обещавший, что якобы всё закончится 21 декабря 2012 года. Я протянул руку к мыши, чтобы убрать неизвестно откуда выскочившую страницу, но замер от резкого возгласа Маузера. Немигающими глазами приятель впился в сменяющиеся цифры счётчика Судного дня.

У моей мамы есть знакомая, Ира. Допустим, все идут в ресторан, скидываются по одной тысяче рублей. И вот у неё прямо стучит в голове: тысячу, тысячу, я потратила на какую-то жрачку целую тысячу рублей! А дама, между прочим, небедная. Казалось бы, ну не ходи ты в ресторан, не скидывайся, если так жалко денег. Но нет. Первая причина пойти – чего это все веселятся, а я как дурочка буду дома сидеть? И вторая: где-то же надо выгуливать новые наряды и золото-брильянты.

Мы с Ильхамом знакомы уже четверть века: в конце 80-х он, когда бывал в Москве в командировках, иногда по нескольку месяцев, снимал комнату у моей тёти. Мы, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, сразу нашли общий язык – то я тренировал его в шахматах, то он на тётином ковре демонстрировал мне всякие приёмы самбо, по которому был кандидатом в мастера спорта. Профессия Ильхама – инженер-электронщик. Однажды мне кто-то из наших общих знакомых