В палисаднике она села на стёжку из жёлтых одуванчиков, обхватив руками острые коленки. Луня, как ребёнок, радовалась всему, что видела: на изгородь взлетел петух Горлан, невесомо порхали в воздухе бабочки… Луня улыбалась так широко, что виднелись неровные желтоватые зубы. И хотя рот у неё большой, зубам во рту тесно и они налезают друг на друга. Длинный нос с горбинкой морщинился, и её вытянутое некрасивое лицо, густо усеянное коричневыми веснушками, казалось глуповатым. Веснушки у девушки везде – и на плечах, и на груди, и на руках, и даже на ногах.

Она постоянно возвращалась к нему, находя причины ревновать теперь уже бывшего мужа. Тот часто появлялся у Нины Ивановны на работе, и тогда она удалялась выяснять с ним отношения. После ухода бывшего измеряла давление, пила таблетки, и её лицо становилось мрачнее тучи. Однажды, устав от ритуального утреннего представления, наша старшая по возрасту коллега Татьяна Романовна назидательно заметила...

В тот год баба Анна встретила очередной день рождения в пустом доме – и это было хорошо. Старший сын с невесткой ночевали у себя после обильного возлияния. Мишка, второй сын, подрядился на три дня на пасеку к соседу. Младший не дошёл до дома с вечера, получив зарплату. Всего у Анны девять детей, и почти все пьющие, даже две дочери из трёх. Подрастающие внуки шли той же дорожкой.

Швеи неопределённо пожали плечами. Им, женщинам взрослым, семейным, обременённым детьми и кредитами, эти девичьи дрязги не очень-то интересны. Не приплачивай колледж денежку за наставничество, они бы в сторону студенток и не глянули. А так приходилось учить уму-разуму. Впрочем, вся учёба сводилась к принципу «делай как я» да беседам в обеденный перерыв.

Зато дом напротив, через дорогу, хорошел с каждым днём. Пока там жили старики, ничего не менялось. Но стариков не стало, невестка с сыном перебрались в родовое гнездо и активно облагораживали подворье. Построили новый гараж для двух автомобилей, новую веранду размером почти с дом. Железный зелёный забор недавно выпятил грудь в сторону проходивших и проезжающих: не пущу, моё! И, презрительно косясь на старенький забор Ивановны, впускал и выпускал только нужных людей.

В далёком прошлом я пел в брутал-дэт-метал-группе. Канули в Лету длиннющие волосы, траурное облачение, бряцающее железо, тяжёлые шнурованные ботинки, электрогитары с заниженным строем. А навыки остались. И когда действие дошло до моей реплики, я привычным движением склонился над микрофоном и… внёс свой вклад в культурную программу вечера. Вышло даже лучше, чем ожидал. Такого адского, жуткого рёва не удавалось достичь ни на концертах, ни в записи. Когда стихло эхо, секунд пять стояла острая тишина.

Судьба, брат, такие повороты закладывает. Ладно, иди служи, а я твой вопрос беру на заметку, помогу чем смогу. Загляни по осени… Да, стихи всё ещё пишешь? Книжка выходит? Не забудь подарить, я твой поклонник. «Я твой поклонник… А по сути ласково выставил, – обиженно думал я, гуляя в утренних сумерках по академическим кварталам. – Ну да, ну да… По осени заявлюсь. Но что означает «по осени»? Начнётся учебный год, и снова без меня. Хорошо бы книжка подоспела, может, это и вправду посодействует?»

Первое время муж ещё соглашался гулять с дочуркой, но позже совсем отказался что-либо делать, оправдывая это делами и планами. А находить дела, не связанные с уходом за ребёнком и домашним хозяйством, он умел виртуозно: то брату надо помочь с ремонтом квартиры, то родителям что-нибудь нужно, то в машине пора установить дополнительные «плюшки» для более комфортного вождения. У мужа ещё и работа связана с командировками, иногда весьма долгими.

В институте на меня никто не обращал внимания, и поскольку времени на свидания я не тратила, окончила его с отличием. Затем аспирантура. Только в тридцать вышла замуж – сама не ожидала, что коллега сделает предложение. Последнее время мы вместе работали над одним проектом и так заработались, что и есть вдвоём ходили, и до ночи засиживались. А когда сдали проект, он вдруг явился с кольцом и цветами. Я даже растерялась – мужчина статный, красивый, и вдруг делает мне предложение.

У меня даже дыхание перехватило от радужных надежд. И пока медленно приближалась к мужчине, который смотрел поверх моей головы, меня обогнала высокая девушка, к которой он и бросился, улыбаясь до ушей. Я остановилась с открытым ртом, как лягушка из мультика, которой в рот не попала ожидаемая капля воды, когда тучка пролетела мимо. Мимо меня проплыли кавалер и вожделенный букет. А я, кажется, уже и руку к цветам протянула.

Возвращаться в дом не хотелось. Станислав Игоревич, держась за перила, осторожно спустился на дорожку, не спеша пошёл в глубь сада, хлюпая галошами по лужам. В прошлом году он неожиданно стал одиноким: жену Настю, с ней дружно прожили 37 лет, увёл друг семьи, который до этого вроде бы ухаживал за их дочерью Зинкой. Станислав Игоревич долго держал обиду, но потом смирился, приняв как данность: жена младше него на восемь лет, вот и мужчина ей нужен помоложе. Настя навещала часто, а теперь вместе с сожителем подалась на заработки в столицу.

Однажды утром, после выходных, я вошла в свой автобус и села около дверей, спиной к водителю. Людей было немного. Автобус тронулся, но тут же затормозил – в салон вбежал очень красивый молодой мужчина, нарядно одетый, галстук ослаблен, пальто нараспашку. Сел рядом со мной. Видно, что выходные провёл хорошо, ещё слегка нетрезв, едет явно не из дома. Несколько минут он сидел молча, а потом спросил меня:
– Куда едем?