Казачья жена – особая честь. Это тебе не какая-нибудь жена банкира с губами навыкат. Казачья жена – это казачка. Особый женский род. Ты сможешь! Слова «банкир» и «жена» обрадовали Нелли и вернули ей силы. Наверное, Прохор не так уж и плох. Историю знает, увлечения у него есть, семейные реликвии хранит. Не какой-то там пятничный менеджер. Ладно, сварит она ему борщ, выучит традиции, а потом наймёт прислугу. Муж – голова, но жена-то – шея.

Мальчики были очень разные, интересные, колоритные. Виктор – высокий брюнет с шикарными, чёрными как смоль вьющимися волосами и очень выразительными глазами. Второй, Сашка, рыжий, высокий и худой, но какие у него были глаза – ярко-синие, как васильки! Третий, Костя, ничем вроде не выделялся, симпатичный такой увалень в клетчатой рубашке.

С головой окунулась в работу над кандидатской, делала карьеру. Сейчас заведую крупной медицинской лабораторией. Какая-то личная жизнь со временем снова появилась, но замуж никто не звал. А годы шли, незаметно стукнуло тридцать восемь. Похоронила родителей… В тот год мне впервые захотелось ребёночка. Невыносимо. Я даже во сне целовала детские ручки и попку, кормила своего несуществующего младенца грудью.

Дальше началась настоящая «Санта-Барбара»: шокированные внезапным бунтом дочери, родители угрожали, кричали, плакали, увещевали и устраивали истерики. Однако влюблённые не сдались, и чувства их лишь окрепли. Блестяще окончив десятый класс и получив серебряную медаль, умница Аллочка подала документы в Мурманский педагогический университет и, в пух и прах разругавшись с родителями, поехала навстречу своей судьбе.

Совместное проживание нам обоим не нужно, он приезжает в гости, вечером уезжает домой. Сопровождает меня с младшими детьми на реабилитационные сеансы или возит их сам. Может остаться с ними, если мне нужно на работу, а старшие дети заняты. Участвует в нашей жизни материально. Со старшими у него ровные дружеские отношения. Сын, ещё при жизни мужа узнав о моей связи, был против неё, бесился, и Саша на время отстранился, старался не мозолить глаза.

...Я очень терпеливая женщина – меня недолюбили в детстве, и я привыкла к такому отношению. Но что-то с каждым годом становится всё обиднее за себя. Горько, что ничего в жизни не видела, всё в полунищете. Повезло, что хотя бы квартира от бабушки досталась, а то когда снимали, много денег уходило. Сейчас не снимаем, но жить лучше не стали. Обманывает меня муж, не отдаёт всю зарплату.

Визит длинного интеллектуала был неожиданным, но всё-таки не сильно удивил. Молодой человек, его звали Сеня, оказался другом моего коллеги. Тот считался мозгом нашего офиса, и я ему почему-то сильно не нравилась. Зато неожиданно понравилась его чудному товарищу. И он стал ходить к нам как на работу. Никаких романтических чувств не проявлял. Однажды, правда, принёс мороженое в вафельном стаканчике...

Собственно, я совсем не планировала падать с лестницы. Просто вышла из гримёрки на том самом «втором этаже», чтобы спуститься вниз и поехать домой, как вдруг там, в самом низу лестницы, увидела мужчину с глазами, страшно похожими на мои! Звучит странно, но у Анатолия (хотя тогда я ещё не знала, как его зовут) оказались совершенно мои глаза и вообще вся верхняя часть лица. Ну чистая я, только в мужском обличье!

Так что они с этим «принцем» всё-таки сошлись. Как я теперь понимаю, от безысходности: ей уже деваться было некуда, а ему жить стало негде. Сняли квартиру. До декрета ещё было терпимо, потом началось: домой не приходит, с ребёнком не помогает: «Я очень устаю на работе, давай как-нибудь сама, но чтобы мамы твоей и духу не было!» Денег от него тоже не перепадало – не дают зарплату на работе, и всё тут.

Ко всему прочему, Валентина Баировна умна, красива и весела. Пользуется уважением односельчан. Поэтому и идут к ней люди за советом, ведь каждого она гостеприимно встретит, напоит горячим чаем с молоком, угостит сладкой сдобой с ароматным вареньем и будет слушать, слушать. И отогреется душой человек, словно оттает, поймёт, что к чему, глаза откроются: знает, как теперь поступить. Проводит Валентина гостей и чуток взгрустнёт...

А ты даже не дал мне опомниться, выдернул из девчоночьей стайки и, не спросив согласия, не обращая внимания на то, что музыка звучит совсем не медленная, закружил в танце. Да нет, конечно, это не было танцем! Ты просто кружил меня и смеялся, а я не чувствовала ног и пыталась хоть как-то выразить своё девичье негодование от такой дерзости. Получалось плохо. Слишком сильны были твои руки, слишком счастливы глаза.

Я помню в лицо почти каждого, с кем хоть раз говорила. Зачастую храню в памяти детали – жесты, выражение глаз, манеры. Есть люди, с которыми даже не общалась – выхватила взглядом случайно в толпе, но и они мне почему-то накрепко запомнились. Есть истории, участницей которых я не была, но они отложились в голове. Эту выборочность своей памяти я сама не до конца понимаю. Но из таких вот странных обрывочных историй, похожих на какие-то недоделыши...