После развода Ваня остался со мной, но отец продолжал уделять ему внимание, они вместе проводили каждые выходные и отпуск. В общем, папа у нас очень хороший, совсем не «воскресный». Вынуждена признать, что он всегда пользовался у сына большим авторитетом, чем я. Считаю, это нормально, ведь мальчик тянется к отцу. Тем более наш папа действительно может служить примером во многом, если не во всём.

Если честно, даже растерялась, такое поведение как-то в голове не укладывается. А он усмехается без всякого стеснения. Откровенно говоря, возникло огромное желание обернуться и ка-а-ак треснуть по наглой морде: ведь хамло же натуральное, и не надо говорить, что это ребёнок. И ещё более сильное желание – действительно позвонить его маме и спросить, правда ли, что сын посылает её по известному адресу и не считает ли она это чем-то из ряда вон выходящим.

Поехал муж, попытался обойтись без протокола, показал удостоверение пенсионера Федеральной службы исполнения наказаний – не помогла корочка ФСИН. Составили протокол, сказали, что в течение месяца вызовут на комиссию. И вот пришла повестка. Вчера звонила социальный педагог из школы. Обычно она вместе с учениками и родителями ходит на такие мероприятия, но в этот раз была в отъезде.

Вообще его мама с папой чертами лица были сильно похожи друг на друга, как близнецы. В школу приходили всегда вместе, парой, тихо разговаривали с учителями, и у обоих во рту сверкали совершенно одинаковые золотые зубы. В то время это считалось страшно модным и престижным, позволить себе такое могли очень немногие. Во-первых, дорого, во-вторых, требовалось золото, из которого делали коронки, в-третьих, нужен знакомый врач – в поликлинике подобную услугу не оказывали.

Матери и бабушки давали нам хлеб, овощи с огорода и бутылки молока: «Суньте там им. Тоже ведь люди. Только бутылки назад принесите». Охрана смотрела на это подкармливание сквозь пальцы. Ещё нужно было успеть к пивнушке, где разыгрывались житейские драмы. Безрукие, хромые инвалиды на костылях, а то и на тележках, чокались стаканами, растягивали гармони, вспоминали минувшие дни, угощали нас карамельками.

Сашка отведал детсадовской каши и, как приличный джентльмен, предложил ложку даме за соседним столиком. Дама отказалась, за что и поплатилась – ей в лоб прилетел кусочек масла. Сидеть на горшках в компании с местными старожилами Журавлёву понравилось – они вели светские беседы. А вот во время тихого часа было неинтересно. Его гордая и свободолюбивая натура не выдерживала никакого насилия над личностью.

Оказалось, главное веселье – это пожрать. Моя дочь, всегда строго соблюдавшая режим питания, теперь дня не может прожить без всякой гадости вроде чипсов, сухариков, шоколадных батончиков и газировки. У нас в семье вообще никто такого никогда не ел, даже муж, который может позволить себе любое количество калорий! Результат не заставил себя ждать: дочка начала набирать вес, испортилась кожа, появились прыщи.

Дочь с моей подачи отправила пострадавшей сообщение с вопросами, как именно девочка попала в больницу, какой номер, название отделения. Добавила, что готова навестить. Девица написала что-то про «лакороскопию» (именно так было в тексте сообщения). Наверное, имела в виду лапароскопию – щадящую операцию на внутренних органах. Потом дочь показала полный текст их переписки. «Мама сказала, что придётся тебе платить», – пишет одноклассница.

И вот тут я вспомнила, что мы с мужем, будучи друзьями с детства, сами когда-то искали клады по-настоящему – залезали в полуразрушенные церкви, в их подвалы. Став взрослыми и создав семью, иногда вспоминали наши похождения вслух при детях. В итоге сын намотал на ус. И «нашёл клад». Ну, что делать? Пришлось отвести его к друзьям и собрать розданные деньги.

Учительница всем улыбалась, благодарила, но… На следующий день на её столе стоял один-единственный букет бордовых роз. Спору нет, роскошный. Мы, наивные первоклассники, решили, что она унесла охапку цветов домой и украсила ими квартиру. Однако реальность показала зубы: когда мы во время продлёнки гуляли на школьном дворе, то обнаружили почти все свои букеты в мусорных баках позади школы. Не знаю, как другим, а мне было обидно до слёз.

Через тернии, сомнения и папину иронию Катя легко, играючи поступила на истфак. Конкурс оказался ничтожный – вернее, конкурса вообще не было. Был недобор. Училась старательно, даже фильмы скачивала исключительно исторические. А потом, когда выучилась, оказалось – историк Катя нигде не нужна. Она и в отдалённые деревни согласна была ехать (романтика!), да там на троих учеников приходилось пять учителей.

Вот мы в аэропорту. В очередной раз провожаю их с женой к бабушке на Кубань. Заходим в сувенирный магазинчик. Бурунчик движется вдоль полок, снимает с них поочерёдно кукол, красивых и разных, задумчиво вертит в руках и ставит на место. Никогда бы не подумал, что её внимание привлечёт крылатая лошадка на колёсах, этакая нелепая пародия на Пегаса. Дочка долго рассматривает лошадку, потом поднимает взор на меня, и личико её освещается ангельской улыбкой.