Как-то раз у меня гостил 10-летний племянник, тоже попросили, чтобы пожил, а сами в отпуск уехали. Но не будет же активный паренёк сидеть рядом со мной! Он носился как угорелый, в том числе и по дороге, катался на велосипеде – ну нет у нас такой роскоши, как велосипедные дорожки. Чуть не подрался с соседским пацаном, падал, разбивал колени, сломал велик, потому что зачем-то на нём прыгал. В итоге эту весёлую неделю я сама бегала не меньше мальчика, постоянно караулила на дороге или чем-нибудь развлекала, попутно выполняя бесконечные домашние дела.

Муж вспоминает, как ещё дошкольником и младшим школьником он смотрел телевизор вместе с бабушкой и дедушкой – если на экране возникала откровенная сцена, дед кричал ему: «Гошка, свисти!» – а благоразумная бабушка сразу переключала канал. Но сегодня подобных сцен так много, что не насвистишься и не напереключаешься. Когда сын был совсем маленьким, моя сестра ждала ребёнка.

Мишка – это плюшевый медвежонок, с которым Петя не разлучается всю свою семилетнюю жизнь. Мы не знаем, как эта бэушная игрушка появилась в нашем доме. Никто из родных и знакомых не признал в нём своего, но медвежонок обнаружился в детских вещичках на второй день после рождения сына и стал его самым любимым существом на свете. Сын перестал хмуриться, бросил на плюшевого друга ласковый, полный нежности взгляд.

Поскольку у родителей в группе заработки разные, естественно, возникают споры. Со стороны это выглядит смешно, но затраты совсем не смешные – как на свадьбу. И самое главное, что в итоге все эти приготовления заканчиваются пьянкой в каком-нибудь кафе. Дети видят, как их мамы и папы употребляют спиртное, и даже часто уводят своих поддатых родителей по домам, держа их за руку. Сама наблюдала, поскольку кафе находится в нашем доме.

Взяла дома свой любимый снимок – на нём мне пять лет, я с большим бантом и в платье в горох; фотография чёрно-белая, но и в самом деле очень удачная. С обратной стороны написала поздравление и размышляла, что столь ценный подарок надо как-нибудь шикарно упаковать. На моё счастье, всё это увидела старшая сестра и подняла меня на смех: гляньте, звезда фото с автографами и пожеланиями раздаёт.

Правда, он всё-таки справедливый мальчик. Друзьям позволяет брать его игрушки и наконец-то научился меняться. Понимает: если хочешь поиграть чужой игрушкой, а тебе её не дают, надо предложить обмен. Но если дети меняться не желают, то у моего ребёнка горе. Как так? Ведь он предложил поменяться, даже «пожалуйста» сказал, а всё равно не получил что хотел.

Сотни лет люди ведут жаркие споры о существовании параллельного мира, рая и ада. Могу сказать: последний точно существует. В своём персональном аду я впервые оказалась, будучи ученицей четвёртого класса. Тогда в советских школах была широко распространена практика помощи отстающим ученикам, называлось это «взять на буксир». И вот мне поручили заниматься с одной девочкой, которая училась очень плохо.

Говорят, средневековый рыцарь, если перевести тогдашние тугрики на нынешние деньги, стоил примерно как современный танк. Латы, оружие, лошадь, продовольствие и так далее. Звание рыцаря в Европе было очень дорогим удовольствием. Современный российский первоклассник на стоимость танка Т-80 или Т-90, конечно, не тянет, но на автомат Калашникова – легко. С полным боекомплектом. Костюм – 5 тысяч рублей, ранец столько же, а то и больше. Дальше следует список покупок, длинный, как обвинительный приговор вора в законе. Если всё посчитать, начинаешь во сне нервно дёргать пяткой.

В общем, вызвали мамаша с бабушкой «скорую» и полицию, пообещав сыну, что он за это ответит. Стражи порядка, кстати, приехали раньше медиков и сразу сказали тёткам, что они сами дуры – ну, в более парламентских выражениях, конечно. Упомянули статью «Оставление в опасности» – мол, она как раз им и светит. Тётки пытались и на полицейских наорать в стиле «всё куплено», попутно снова по-всякому обзывали моего сына.

Отвели внука в сад. Нам и в голову не могло прийти, что так низко и подло станут вымещать своё недовольство на ребёнке. Лучше бы никогда не знать этих людей – просто язык не поворачивается назвать их воспитателями, скорее надзиратели концлагеря. Первые три-четыре дня мы забирали мальчика сразу после утренней прогулки, потом персонал настоял – надо оставлять на обед и тихий час.

Что меня удивило, музыка не грустная, а даже бодрая, то есть о смерти сообщалось как о совершенно рядовом событии. «Ничего себе», – хмыкнула я про себя. А потом поняла, почему такое настроение у ребят, слушавших эту песню: у них снова началась школа! Быстро оделась, выскочила во двор. Там никого не было, музыка звучала откуда-то сверху. На балконе увидела троих подростков, они радостно пританцовывали и вяло переругивались матом.

Всё это время пытаюсь объяснить сыну, что в семье не должно быть деления на твоё и моё, есть только наше. Спрашиваю: «Прикинь наши доходы-расходы и скажи честно, на кого я меньше всего трачу?» Отвечает: «На себя». То есть он правда понимает, что практически все деньги уходят на него и брата. Ситуация с чеками, которые сын сегодня послал отцу, меня убила. Перед кем мы с ним отчитываемся? Перед человеком, постоянно обделяющим сына?