Мама Серёжи работала в нашем управлении. Как-то раз мне по делу пришлось там побывать, и я специально зашла к ней в кабинет. Выразила восхищение её сыном, просила обязательно отдать Серёжу в танцевальный кружок, ведь мальчик необыкновенно способный! Думала, женщине будет приятно, тем более что в кабинете, кроме неё, сидели и другие сотрудницы.

Однажды в молодости я дала себе зарок: если выйду замуж и у меня появятся дети, всегда буду рядом с ними. Если у них возникнут вопросы или проблемы – обязательно помогу их решать. В своё время я работала маляром, ремонтировала квартиры. Так почти в каждом доме была своя печальная история. Как-то раз я делала ремонт в одной семье, где жил молодой парень. Влюбился без ума в девушку, но та его бросила. Юноша попытался покончить с собой. Когда приехали врачи, он был ещё жив.

Муж, в принципе, не возражает против собаки. Во-первых, он их любит, в отличие от меня, во-вторых, не может противостоять давлению обожаемой дочки. Постоянно говорит мне, что в детстве тоже мечтал иметь пёсика и очень страдал из-за невозможности его завести. По мнению мужа, единственный ребёнок в семье чаще всего вырастает эгоистом. Уверяет, что дочке пойдёт на пользу забота о живом существе, это приучит её к порядку и ответственности.

Чужой ребёнок в доме – это испытание, которое выявляет внутреннюю сущность хозяев. Никого не осуждаю, просто констатирую факт. Автор вполне могла разделить сладости и деликатесы на всех поровну, а не кормить своих ребятишек втихаря. И это были бы наглядные уроки доброты для её собственных детей. А в итоге они получили совсем другой урок и хорошо его усвоили. Думаю, придёт время, и З.М. ещё расплатится за свою прижимистость. Ведь жадность – это грех.

В 15 лет сыну понадобилось очередное обследование. Мы сидели в душном коридоре мединститута, ждали своей очереди, наблюдали царившую вокруг суету и слушали капризы уставших малышей. Маленькая юркая медсестра неопределённого возраста, с вострыми глазками, периодически выбегала из кабинета, громко сообщала фамилии счастливчиков, чья очередь подошла, хватала из рук бумажки и вновь исчезала за дверью.

Вечером проводила её – грипп отступил, и я уже чувствовала себя в состоянии самостоятельно справиться с болеющим семейством. Мама взяла свою модную сумку, застегнула светлые сапоги на каблуках, обняла меня и уехала. Завтра её снова ждала работа, где без неё никак не обойтись. Пошла проведать детей перед сном. Сын уже уснул, половина одеяла съехала на пол, нога свисала с кровати.

Я отнюдь не подросток, мне 37 лет, но, когда читала письмо Юлии, изобилующее словами «жир», «болезни», «бесплодие», «смерть», мне прямо-таки страшно стало. Бедная дочка! Получается, она каждый день такое слушает, тут уж точно будешь искать себе весёлых друзей, которые не заморачиваются так сильно. А что дальше, когда девочка подрастёт? Ей ведь ещё придётся справляться с чувством вины – «я плохая дочь».

После развода Ваня остался со мной, но отец продолжал уделять ему внимание, они вместе проводили каждые выходные и отпуск. В общем, папа у нас очень хороший, совсем не «воскресный». Вынуждена признать, что он всегда пользовался у сына большим авторитетом, чем я. Считаю, это нормально, ведь мальчик тянется к отцу. Тем более наш папа действительно может служить примером во многом, если не во всём.

Если честно, даже растерялась, такое поведение как-то в голове не укладывается. А он усмехается без всякого стеснения. Откровенно говоря, возникло огромное желание обернуться и ка-а-ак треснуть по наглой морде: ведь хамло же натуральное, и не надо говорить, что это ребёнок. И ещё более сильное желание – действительно позвонить его маме и спросить, правда ли, что сын посылает её по известному адресу и не считает ли она это чем-то из ряда вон выходящим.

Поехал муж, попытался обойтись без протокола, показал удостоверение пенсионера Федеральной службы исполнения наказаний – не помогла корочка ФСИН. Составили протокол, сказали, что в течение месяца вызовут на комиссию. И вот пришла повестка. Вчера звонила социальный педагог из школы. Обычно она вместе с учениками и родителями ходит на такие мероприятия, но в этот раз была в отъезде.

Вообще его мама с папой чертами лица были сильно похожи друг на друга, как близнецы. В школу приходили всегда вместе, парой, тихо разговаривали с учителями, и у обоих во рту сверкали совершенно одинаковые золотые зубы. В то время это считалось страшно модным и престижным, позволить себе такое могли очень немногие. Во-первых, дорого, во-вторых, требовалось золото, из которого делали коронки, в-третьих, нужен знакомый врач – в поликлинике подобную услугу не оказывали.

Матери и бабушки давали нам хлеб, овощи с огорода и бутылки молока: «Суньте там им. Тоже ведь люди. Только бутылки назад принесите». Охрана смотрела на это подкармливание сквозь пальцы. Ещё нужно было успеть к пивнушке, где разыгрывались житейские драмы. Безрукие, хромые инвалиды на костылях, а то и на тележках, чокались стаканами, растягивали гармони, вспоминали минувшие дни, угощали нас карамельками.