Если бы вы видели, с какой грустью старший мальчик спустился и пошёл за своим самокатом. Слёзы и сопли – это понятно, но именно понурость, сгорбленные плечи у совсем маленького человечка впечатлили меня больше всего. Наверное, такая ситуация складывалась не первый раз, парень уже привык к тому, что он старший и желания младшего братика или сестрёнки теперь важней.

Обе престарелые дамы живут в разных частях города, самочувствие той и другой оставляет желать лучшего. Поэтому общение в последнее время свелось к болтовне по телефону. Каждый вечер, прижав к уху трубку старенького стационарного аппарата, Сара рассказывала подруге, как прошёл её день, ведь она ещё ходила на работу. Семьи у неё не было, всю жизнь прожила одна, дома – ни единой живой души.

И это задание по одному предмету. А ведь внучке ещё надо подготовиться и к уроку географии; там свои названия и имена, которые тоже нужно запомнить. А ещё русский язык, английский… Откуда у ребёнка появится интерес к предмету, если текст учебника – сухой, неинтересный и напичкан несметным количеством терминов, имён собственных, дат, которые, честно говоря, никогда не будут востребованы в жизни. Выучить и забыть?

В школе, когда у меня с кем-либо назревала драка, я старалась избегать её, несмотря на то что моё достоинство было просто уничтожено. И за все эти случаи я до сих пор себя не уважаю. Но в данный момент я волнуюсь не столько за себя, сколько за своего сына. Он мне ничего не хочет рассказывать, но воспитатели в детском саду говорят, что мальчик очень обидчивый. Если кто-нибудь из ребят его толкает или дерётся, он не даёт сдачи, а сразу начинает плакать.

Трасса загруженная, мимо неслись грузовые и легковые автомобили, вдобавок было очень скользко. Я находилась в таком напряжении, что даже высунулась из машины. Мысленно просила: «Ну оглянись, посмотри на ребёнка, возьми же за руку!.. Неужели даже через дорогу не переведёт?» Но мужчина как шёл, так и продолжал идти. Хорошо, машины чуть притормаживали, пропуская их. А мне хотелось плакать – ведь нормальный человек даже чужого ребёнка опекает при переходе через такую сложную дорогу.

Днём полог палатки с теневой стороны полностью поднимался, и во время полуденного сна мы оказывались практически на улице. Пение птиц, лёгкий, нежный ветерок, аромат цветов убаюкивали нас. Многообразие цветов поражало, можно было собрать охапку и не найти двух одинаковых. На ночь палатку закрывали со всех сторон, проникнуть можно было только через вход. С улицы она смотрелась очень привлекательно со своими светящимися окошками...

...Однако этот вдруг встал и поковылял в их сторону, а подойдя, уткнулся мужу в колени. Так у них всё и решилось, хотя в учреждении их отговаривали, справки с диагнозами показывали: у него же куча заболеваний, в любой момент может умереть. И один орган на ладан дышит, и другой. Но родители решили: сколько Бог даст, столько и протянем. Взрослые дети одобрили решение родителей, а вот другие родственники завыли: ну зачем вам такой, это же кот в мешке! У него и мать непонятно кто, наркоманка, наверное.

Но и это ещё не всё. Сидим в коридоре, ожидаем приёма. А детское отделение укромно расположено на втором этаже, немного сбоку. Чтобы детки никому не мешали и их никто не заражал. Поэтому здесь тихо, китайские розы растут в кадушках, а по стенам развешаны информационные плакаты – мойте руки, бойтесь гриппа. И тут из-за поворота медленно выходит огромная чёрная кошка в красном ошейнике и на мягких лапах уходит за угол.

А однажды Ира нарвала крапивы и принесла её домой, а затем я заметила на её попе следы. Ни я, ни муж никогда дочку не били, максимум – повышаем голос, лишаем развлечений. Почему Ира решила себя отхлестать? Каюсь, уже в городе я залезла в её компьютер, посмотрела историю просмотров в интернете. Она набирала в поисковике «порка», «изнасилование», «издевательства над детьми».

Ритка – пятый ребёнок в семье. Семья обычная, родители работают на заводе посменно, живут в частном секторе, за детьми чаще всего присматривает бабушка. До сих пор я смогла поговорить только с отцом. У четырёхлетней девочки нет речи, обращённую речь понимает частично. Внимание к себе привлекает громким криком, истериками. Первые дни падала на пол, долбила пятками, билась головой.

По периметру зала нарезает круги мама с сумкой и телефоном в руке. Она на таком мероприятии впервые, поэтому за два часа успела обзвонить, кажется, добрую половину знакомых из списка в телефоне. Потом ей стало скучно, и она принялась выносить мозг тренеру. Долго ли всё это будет проходить? Почему её 13-летнюю дочь не поставили в одну категорию с малышами, она ведь тоже на соревнованиях первый раз? Тренер уже готов был повесить маме на шею свою личную медаль.

Не знаю, как вы, но лично я уже в детском саду мечтала о выходных. Думаете, это так просто – десять часов подряд не нарушать? Не смеяться, когда смешно, не реветь, когда обидно, есть, когда кусок в горло не лезет, спать, когда не до сна, учиться тому, чему выучился ещё прошлым летом. Единственное, с чем я легко справлялась, – не ябедничать. А некоторые не справлялись, но их за это не наказывали, а наказывали, наоборот, тех, кто не ябедничал, но «первый начал».