Владимир Меньшов – мой учитель, добрый наставник, друг. Могу так сказать, потому что он всегда был со мной сердечным и искренним. Через профессиональное общение с Владимиром Валентиновичем я видел и свои ошибки как актёра, и свои сильные стороны. Сериал, о котором вы говорите, – это «Москва. Центральный округ», он снимался больше десяти лет. На мой взгляд, не всё мы в нём смогли сделать идеально, изначально очень хороший замысел был реализован не полностью.

Сегодня в нашей семье царит мир. Даже боюсь сглазить! Действительно, девяностые годы оказались очень сложными для поколения моих родителей. Тогда многие потеряли работу и почву под ногами. Моим родителям тоже пришлось тяжело, ситуация их надломила. Папа, помню, остался без должности, да и вообще, жизнь поменялась… И вот спустя некоторое время я сама начала работать, и тогда у них появилась определённая надежда.

После стольких лет работы на телевидении я понимаю, что там невозможна такая свобода, как в интернете. На ТВ работают редакторы – старшие и главные, продюсеры – исполнительные, креативные, генеральные… И у всех свои представления о прекрасном и свой личный внутренний цензор. Но ведь позиция «как бы чего не вышло» губительна для творчества. Она делает телевидение безжизненным, скучным и не интересным.

Проезжаем несколько станций метро, мы с мамой выходим из вагона, а отец застыл на месте. И стоит с открытыми глазами. Оказывается, заснул! Сработала военная привычка – не закрывать глаза во сне. А потом я это ощутил и на себе. Находясь в училище, стоял в почётном карауле – охранял знамя. Стоишь полтора-два часа по стойке смирно, даже чуть-чуть колено согнуть нельзя.

Когда приехала в «Останкино», мне сказали, что желательно исполнить хоть одну песню на русском. И мой выбор пал на романс «А напоследок я скажу», поскольку я ещё в родном Зеленодольске готовила это произведение с моей хорошей подругой и прекрасным музыкантом Евгенией Корольковой. В результате романс подарил мне возможность открыть новую страницу жизни. Ко мне до сих пор подходят незнакомые люди и благодарят за это исполнение.

Дедушка играл на семи музыкальных инструментах, был абсолютным виртуозом. Он собрал в Самарканде крымскотатарский оркестр. Генетически моя любовь к музыке – от него. Но с ним я общался мало, он умер, когда мне было семь. А бабушка, конечно, много пела. И мама была творческим человеком, сама научилась играть на гитаре и стала писать песни. Сейчас понимаю, что она большая молодец. Мой младший брат Денис всегда играл на гитаре, а сейчас он очень крутой ювелир, входит в число двухсот лучших художников России.

Я никогда не собирала автографы. Гордая была. Я и сейчас борюсь с этим своим качеством. И всё же существовала актриса, на которую я равнялась, которая вызывала у меня трепет, – это Наталья Георгиевна Гундарева. Недавно мы с Борисом Васильевичем Щербаковым играли спектакль в Театре имени Маяковского. Пока не было зрителей, я попросила включить свет в фойе, потому что портрет Натальи Георгиевны находился в полумраке. Свет включили, и я постояла у портрета.

Лев Валерьянович Лещенко, мой педагог, всегда находился в дороге. Я состояла при музыкальном агентстве Льва Валерьяновича, мы все постоянно ездили на гастроли, а он вообще даже чемодан не успевал менять. В свои девятнадцать я испытывала страшные нагрузки – бессонные ночи, бесконечные перелёты… Сходила с ума от всего этого и порой не понимала, в каком городе нахожусь. И вот что меня удивляло: а как артисты в возрасте за пятьдесят справляются с такой безумной нагрузкой?

Помогать – это очень широкий спектр возможностей. Чем можешь! Не обязательно присылать деньги. Вот сейчас еду со стрима «Народного фронта», и у меня в голове крутится разговор, что там прозвучал. К нам обратилась многодетная семья, в которой мобилизовали мужчину. Жена с детьми осталась без опоры. Вдобавок у этого бойца пожилая мать. Все они живут в деревне, и у них проблема – две женщины не могут вывезти сено. А администрация не помогает.

Cамое главное – это подготовка. Тяжело в учении, легко в бою, как говорил великий полководец Александр Суворов. И поэтому на тренировках надо работать с запасом. Чтобы, выходя на помост, ты лишь чуть-чуть поволновался и тут же взял себя в руки. Нельзя терять самоконтроль. Ведь если ты трясёшься, как осиновый лист, значит, ещё не готов. Значит, плохо тренировался. Ну а кроме тренировок очень важен опыт соревнований. Это приходит с практикой.

Мне действительно посчастливилось сразу попасть в труппу «Ленкома». И это большая удача, ведь речь идёт о легендарном театре, к тому же мне предложили влиться в состав спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро» на небольшую роль Фаншетты. Но почти весь сезон я лишь приходила на работу и ждала, когда же начнутся репетиции. А они всё не начинались. Я уже занервничала – вдруг моя кандидатура пришлась не по вкусу Марку Анатольевичу Захарову. Оказалось, мне просто давали возможность влиться в живой организм театра, почувствовать атмосферу и спокойно войти в постановку.

Меня удивляет, что наши продюсеры и режиссёры порой боятся рисковать. К примеру, в Голливуде кинематографисты дают актёрам шанс отойти от шаблонов. Вспомни красавицу Шарлиз Терон, которая в фильме «Монстр» превратилась в страшную, толстую серийную убийцу. Ведь представить её в этой роли было довольно трудно, но именно парадоксальный выбор актрисы вызывает ажиотаж у зрителей. А у нас дела обстоят так: если тебя видят в роли роковой женщины, то и будут бесконечно использовать только как этот типаж.