Два месяца назад ночью позвонил сосед: «У вас в квартире стоял сильный грохот. Бабуля звала на помощь, а теперь тишина». Надо было видеть, что сделалось с мужем. Он подумал – грохнулась тяжеленная дверь, стоявшая у стены, одному такую не сдвинуть. И если она упала на хрупкую свекровь, та просто не могла выжить. Муж потом рассказывал: пока бежал до матери эти двести метров, вся жизнь пронеслась перед глазами.

Другая, Екатерина Ивановна, до пенсии работала в отделе снабжения. В 23 года родила сына, а когда малышу исполнилось семь месяцев, муж скоропостижно скончался от гриппа. Больше она семью не создавала, хотя уговаривали не раз. Боялась – сыну с отчимом будет плохо, считала, что отца никто не заменит. Поднимать мальчишку ей помогали две сестры – старые девы.

Сначала лицом разлилась интересная бледность, потом втянулись щёки, сдулся тугой животик, обнаружилась талия. А когда пал последний бастион – пышная попа – и, кстати, выяснилось, что кости у неё отнюдь не широкие, а очень даже наоборот, – девочка с удовольствием влезла в модные джинсы и пополнила отряд признанных стройняшек их класса. Мальчишки, всегда благоволившие Данчиной, поскольку характер у неё был лёгкий и весёлый, к тому же она без проблем...

К концу трудовой страды кожа на лице от несмываемого грима висит клочьями, голосовые связки закручены морским узлом, а в глазах мечутся «кровавые мальчики». То есть вечно орущие и визжащие дети. Зато наконец-то появится долгожданная возможность забить под завязку холодильник, купить зимние сапоги и раздать долги. Мой театральный «папа», народный артист Н., голос имел бархатный, рост гренадёрский, стать королевскую.

Вы думаете, наблюдать в бинокль за жителями нехорошо? А мне об этом никто не говорил. Родители мои даже и не знали, что я наблюдала. Они вообще наивные такие были люди, самиздат читали, на Высоцкого молились. А что под носом у них творилось, понятия не имели. Кашу – в окно, суп – в унитаз, тетрадку с двойкой – в мусоропровод, и гулять без шапки. Как-то раз поменялись мы куртками с Поляковой.

Мой муж купил им дом в этой деревне. От переживаний за дочь поседел всего за год. Два раза мы уговаривали её и увозили домой, оба раза она возвращалась обратно, заняв деньги у подруг. Зять не работает, а нашей девочке только исполнится 18. Мы покупаем ей продукты, детское питание, вещи. Деньги на руки не даём, потому что зять всё пропивает. Две недели назад муж поехал отвозить внуку и дочери очередную партию продуктов и вещей.

...Пришла домой, разобрала пакеты. Но нельзя же вот так сразу садиться за документы! Надо попить чайку, собраться с мыслями. Заварила чай, включила компьютер, полистала новости, съела пару кусочков пирога. Тут меня в сон и потянуло. Решила сначала отдохнуть – тогда и творить смогу более продуктивно. Прилегла, укрылась пледом. Хорошо… Проснулась. Сиди – не сиди, а работать надо. Снова включила компьютер, начала читать схему отчёта, чтобы вникнуть. Без чашки чая почему-то не вникалось.

На фото была запечатлена и вправду очень красивая девушка лет двадцати: белолицая, светлоокая, с чудесными каштановыми волосами по пояс. Она сидела на коврике под деревом, держа руку на раскрытой книге. Вероятно, такая композиция должна была подчеркнуть её образованность и любовь к прекрасному. Но, говоря откровенно, будь она изображена даже в пёстром деревенском платке...

Как только я выхожу с дочкой на улицу, свекровь выбегает из дома и демонстративно выхватывает коляску. У меня из-за неё вообще нет личного пространства. Я даже не могу погулять с собственным ребёнком вдвоём. Оставить с ней дочку тоже боюсь: однажды, в четыре месяца, она её чуть не накормила сливой. Это не помощь, а дополнительное напряжение для меня. Мне бы хоть недельку пожить без её присутствия. Предлагала мужу купить маме путёвку в санаторий.

Ева Ивановна обладала аналитическим складом ума и острым чутьём на преступления. Это чутьё гнало её к дому. Ещё на лестничной клетке она предусмотрительно разулась, тихонько провернула ключ в замочной скважине, в одних носках на цыпочках, чтобы не спугнуть внучку-рецидивистку и застукать её за ужасным деянием, пробралась в прихожую. Но предосторожности оказались напрасны.

Сыновья Клавдию Степановну тоже радовали. Конечно, хватало и расквашенных носов, и разорванных штанов, а Пашка так и вовсе учудил: в десять лет подбил своего закадычного дружка сбежать из дому. Начитались какого-то англичанина и решили звероловами стать. Их ночью с электрички уже в соседней области сняли. По-хорошему, наломать бы беглецу бока, но младшенький глянул на мать отцовскими глазами и сказал серьёзно...

Красавицы дочки подросли, обе поступили в университет на филологический факультет, Надя – на германскую филологию, Вера – на романскую. А счастье их обеих, прямо как в сказках, на печке нашло. В те годы стационар являлся международным объектом – осуществлялось много совместных проектов, постоянно приезжали учёные из разных стран. В Надю ещё в её ранней юности влюбился немецкий биофизик.