Прошло несколько лет реабилитации. Первое, что мы сделали после того, как муж начал ходить без костылей, – продали машину, благо у нас их было несколько. На окраине города купили поместье под строительство дома. Подумали – если не мы, так дети построятся. Есть китайская поговорка: хочешь быть счастливым всю жизнь – посади сад. Желание вырваться из кабалы проблем и несчастий стало основным стимулом возрождения, поэтому первое, с чего мы начали, – собрали вокруг себя всех имеющихся родственников и приступили к освоению земли. Заложили фундамент большого дома, в котором рассчитывали жить большой дружной семьёй, посадили сортовой виноград, фруктовые деревья, цветы и кустарники.

Кто-то работал контролёром в трамвае, кто-то торговал газетами в киоске. Один дорос до официанта в «Яре». Это был головокружительный взлёт. Но спился от гордости. Говорят, помирал, шепча «ай-нэ-нэ». Словом, всё незатейливо, никакой тебе голубой крови. А вот насчёт крови с молоком – это было. Хотя остались только обрывки легенд, нечто вроде скудных фрагментов берестяных грамот. Как скудно шуршат наши родовые берестяные грамоты! Мой прадед по отцовской линии, например, на заре перед покосом съедал ведро огурцов и пять луковиц. Это у него называлось «пососать зеленцы».

Двоюродная сестра старше меня на тринадцать лет. Кстати, когда я в детстве лежала в больнице, родители ко мне ездили каждый день перед работой на другой конец города, хотя необходимости в этом никакой не было. Просто проведать – как там дочечка, вкусняшек привезти. А тут – как отрезало. Возможно, дело в самом заболевании? Красивого в онкологии мало. Хочется отгородиться. Как тот страус – голову в песок, и нет ничего. Мне они сразу сказали: узнай, можно ли не лежать в больнице, а просто ездить на капельницу.

Иногда симбиоз даёт сбой. Крупная рыбина нечаянно вдохнёт – и подхваченная потоком рыбка-камикадзе оправдает своё название. Или маленький пернатый стоматолог зазевается в клацнувших челюстях крокодила… Смею заверить: в человеческом союзе люди пожирают друг друга гораздо изощрённее. Просто у людей всё шито-крыто, замаскировано всякими условностями. Животный мир честнее. Отношения стран – тот ещё симбиоз. Почему меня вдруг понесло в политику? В последнее время живу в ней. Книги, фильмы – побоку. Сутки напролёт погружаюсь в жгучие новости, как изо льда в кипяток и обратно.

Егор Иванович, выйдя на пенсию, стал молчуном. А в остальном изменился мало. Так же много работал, но перенёс теперь всё внимание на дом – подправил крыльцо, подлатал крышу, заменил электропроводку. Закончив эти дела, собирался рубить новую баню, да вот попал в больницу… Остаток зимы просидел у окна, и к весне – возможно, от тёплого солнышка – всё чаще стало клонить его в сон, хотелось прилечь.

Помнится, тридцать лет назад он любил захаживать в обновлённый буфет их старого кинотеатра «Октябрь». Новые собственники поставили свежие столики и стулья, подвесили под потолок большой телевизор, по которому непрерывно показывали какие-то бизнес-новости, и молодая сексуальная Танечка Миткова втирала о политике… Алимов брал с утра чашечку кофе с пирожком, сидел за столиком, смотрел в телевизор на Танечку, и ему казалось, что вот это и есть настоящая жизнь.

Второй эпизод самый неприятный, и рассказывать о нём тяжело. Итак, у нас гости: дед с бабкой – родители отца. Скорее всего, праздновали мамин день рождения. Летние каникулы, я перешла в третий класс. Отец с дедом, как я сейчас думаю, хорошо выпили, и дед с бабушкой остались ночевать. Ночью я спала в своей кровати, напротив – кровать младшей сестры. На полу постелили деду. И среди ночи я проснулась, оттого что он рукой залез мне в трусики. Бормотал что-то и стонал. Я увернулась, и тогда он схватил мою руку и потащил к себе в трусы.

Насчёт обыденности Надя с Еленой Сергеевной полностью согласна, потому как у её мамы от обыденности замылились оба глаза, а возможно, и третий. Мерещится ей, будто холодильник пуст, как в начале девяностых, хотя он заполнен до отказа. Может быть, сейчас и актуально запасы делать, но срок годности никто не отменял. Кроме мамы. Ей о сроках вообще лучше не напоминать, не дай бог, с днём рождения поздравишь. Подарки, правда, принимает, но без лишней помпы – положил и уходи.

Я поймала тебя, когда ты утащила мою атласную блузку. Взять её поносить ты не могла – у нас разные размеры. Значит, цель заключалась именно в том, чтобы вещь «пропала», а потом нашлась. Такой же фокус был проделан с лаком для ногтей, диктофоном, шарфом, беретом. Таким образом ты создавала иллюзию провалов в моей памяти – чтобы я сама начала сомневаться, в своём ли я уме. Но у меня, к счастью, не было и нет проблем с памятью. Я чётко знаю, что, когда и куда кладу. Порядок, выработанный годами. К тому же мне не 99 лет и даже не 70.

В начале 2000-х территорию облагородили: разбили парк, вымостили прогулочные дорожки, возвели горбатые мостики с фонарями и вазонами, поставили лавочки. Частные огороды, конечно, изничтожили, но старые посадки деревьев и кустарников не тронули. И только аксакалы Городка Моссовета, прогуливаясь по ростокинскому парку, знают укромные уголки, где до сих пор растут облепиха, яблоня, смородина, крыжовник и малина. В летне-осенний сезон я люблю полазать сквозь заросли и полакомиться ягодами, пережившими своих хозяев, нарвать облепихи, райских яблочек на варенье и кисленького ревеня на щи.

Он в холостяках не засиделся. А она впала в своего рода эмоциональную кому. Друзей всех разогнала – просто перестала с ними общаться, даже в социальных сетях. Замкнулась. Я жалела её, хотела поддержать. Но женщина шла на контакт с огромным трудом. Даже с её днём рождения возникла неловкая ситуация. Вроде бы она пригласила. Я заранее приготовилась, купила подарок. С утра звоню поздравить и уточнить время. А она фыркает – настроения нет, видеть никого не хочет. И стою я, как оплёванная, не знаю, как реагировать.

Прозвище у Гаврилова тоже было лесное – Лесоповал. Но называть его так стали позднее, когда он уже привык выпивать и ему временами начали чудиться летающие люди. Первый случай с летающими людьми произошёл зимой, когда выпивший Гаврилов неизвестно откуда неизвестно куда направлялся по какой-то дороге, расположенной в совершенно незнакомой ему местности. Дорога терялась в снегах, и вот в самом конце её, там, где небо сходится с землёй, появилась тёмная точка.