И всегда спрашивала, не едет ли кто-нибудь в столицу, чтобы с оказией передать деньги и посылку, а то почте она не доверяет, ещё, чего доброго, украдут. В их семье, кстати, ещё и сын есть, брат моей подруги, но о помощи ему мама почему-то помалкивала. Несколько раз подружки действительно что-нибудь привозили от мамы дочери, если случалось ехать на поезде.

Наша мать сурово посмотрела на оставшихся за столом. Операция по розыску нижнего белья наследника забрала лучших, оставались мы с котом. Кот притворился мёртвым, я сказал, что мне срочно нужно на работу. Мы были никудышными поисковиками. Поняв, что снова придётся всё делать самой, и повинуясь материнскому инстинкту, Сима Маирбековна молча встала и пошла к детям.

Я пытаюсь представить лица своих воевавших родных. Их много, они мелькают и мелькают. Лицо и две даты: дата рождения, и вторая, от 1942-го до 1943-го. Немножко расскажу о каждом. Лазарь Давидович Фейгин. Это старший брат моей бабушки со стороны папы, 1923 года рождения. И роковой 1942-й. Тогда он получил ранение, лечился в госпитале, но начиналось наше наступление, на счету был каждый боец, и Лазарь досрочно вернулся в строй. В первом же бою и погиб. В нашей семье даже не осталось его фотографии, только память.

Под утро позвонила в свою дверь. Открыл заспанный муж, увидел меня с вещами. Испугался! «Что случилось?» – «А то случилось, что скоро станешь папашей!» Хочу сказать, беременность пошла мне на пользу, все говорили, что помолодела, расцвела. Когда мы со старшей дочкой Машей нарядные шли по улице, к нам даже ребята подкатывали: «Девочки, давайте познакомимся!» Вот так и родила Кирочку в сорок с лишком лет. Поздний ребёнок, что тут скажешь, пылинки с неё сдували, все прихоти выполняли, она этим и пользовалась.

Однако вернусь в то время, когда оканчивала десятый класс. Напротив нашей квартиры жила семья, там тоже росли трое детей, мы дружили. Так вот в той семье жил мальчик, старше меня на четыре года. Он был местной звездой, гением и вундеркиндом, участвовал по всех олимпиадах, соревнованиях и везде занимал первые места, писал песни, стихи, рассказы, вёл на местном телевидении молодёжные программы, ездил в «Артек».

Тамариного отца звали Александром Григорьевичем, но уж как-то давно повелось, что сперва за глаза, а потом и в глаза все звали его просто Горыныч. Почему? Значит, было за что. В подчинении у него работали в основном мужики – несколько десятков слесарей и мастеров. Он никогда не ругался, громы и молнии не метал, просто говорил негромко: «Сделай, как я сказал». И человек шёл и делал.

Если мой муж уходил в рейс, в море, я покупала билет и вместе с маленьким сыном улетала в Сибирь – в деревню к маме. Однажды, когда гостила там в очередной раз, меня попросили поработать почтальоном. Я согласилась, ходила по деревне и разносила газеты, журналы, письма. Стояла зима, снег скрипел под ногами, его было очень много, по обочинам высились громадные сугробы, бесконечно ездил трактор и чистил дорогу.

В селе ждала безысходность. Все разъехались, в клуб ходить стало некому, а для Светы уже и не по возрасту. От депрессии девушку излечил переезд в Москву. Она устроилась на работу в магазин, хотя по образованию была педагогом. Переехала вместе с подругой, такой же набожной. От кого-то они услышали, что на мощах святой Матроны можно вымолить всё что угодно. Отзывчива она на просьбы. Сходили, помолились согласно заведённому ритуалу, принесли Матроне цветы и оттуда взяли по цветку.

Будучи среднего роста, Анастасия казалась монументальной, это подчёркивалось величавой гордой походкой, в которой выражались упрямая воля и твёрдый характер. В глубоком кармане широкой юбки у неё непременно лежала коробочка с нюхательным табаком. С удовольствием заядлого никотинщика она засыпала табак в ноздри и оглушительно, с наслаждением, чихала. Грозный вид бабули не позволял нам близко общаться, мы все её боялись.

По южной стене вился виноград, сад делила на две части мощёная дорожка, вдоль которой росли цветы. В центре лёгкая деревянная арка, по ней взбирались вверх вьющиеся розы: с одной стороны розовые, с другой – красные. Росли яблони, груши, сливы, вишни – все разных сортов и с разными сроками созревания. Перед домом – клумбы с разнообразными цветами, которые цвели всё лето. Два куста махровой белой сирени росли у нас под окнами.

– Муж у меня умер рано, тридцати лет. Работал на «КамАЗе», полез чинить грузовик, что-то там не сработало, он его и задавил. Я осталась с двумя ребятами на руках, молодая ещё – двадцать восемь только, а что поделаешь. Крутилась, как могла, день и ночь. Хлебнула, да… И вот что ты думаешь – пока горе горевала, никому и не глянулась, а как перетёрла всё жизнь, вылетели из дома сыновья, начал ко мне подбиваться женишок.

Не буду описывать наши с супругой муки и переживания. Мама Максима, будучи совершенно здоровой женщиной, не выдержала стресса, заболела неизлечимой болезнью и через три года умерла. Безвременный уход сына и жены стал горем для меня и негативно сказался на жизни и взрослении Насти, лишившейся должного внимания, участия и заботы папы и бабушки. Ирина вскоре вышла замуж, родила вторую дочку, позже развелась.