Никак не могу понять: что я делаю не так, почему муж совсем меня не уважает? Работаю на двух работах, являюсь опекуном 12-летней внучки (родители бросили её в полтора месяца). Дома порядок, голодные не сидим. Если муж не пьёт (а это очень редко бывает), то и секс у нас налаживается, и что-то по дому он делает, ведь руки у него золотые. Много раз с ним говорила по-хорошему, что не могу я жить в постоянном напряжении, что эти пьянки до хорошего не доведут, и ругалась с ним – всё напрасно.

После выхода из декретного отпуска я так соскучилась по работе, что решила проявить особое рвение. На собственные деньги покупала упаковочный материал и упаковывала каждую доверенную мне вещь. Не выходила из склада целыми днями, перетряхивала пыль и грязь. К концу рабочего дня выглядела как кочегар, но до нужного мне порядка склад довела.

Хирурги – народ конкретный. Резать, и точка! Терапевт вам скажет: принимайте эти пилюльки три раза в день после еды и покажитесь через месяц. Хирург, как одноногий Сильвер, пожелает сразу узнать, какого цвета у вас потроха. Мой тридцатипятилетний приятель по прозвищу Мишутка, с виду увалень, а по сути стопроцентный мачо, успешно подвизается в пластической хирургии.

Только через полгода нашего знакомства я разглядел, что она вовсе не такая красивая, как кажется многим. Поразительно, как я раньше этого не замечал! Низенькая, щуплая, подслеповатая, носик востренький, руки – как куриные лапки. Да и кожа на лице у неё не очень здоровая. А ведь когда Таисия только устроилась в нашу контору, она казалась миниатюрной, трогательно хрупкой, неуловимо изящной… Никогда мне не понять этого женского волшебства.

В молодости я работал в учреждении, где несколько коллег женского пола безуспешно боролись с пьянством мужей. Трудилась с ними бок о бок одна незамужняя красотка лет двадцати, которая, наблюдая за мучениями сотрудниц, цедила сквозь сверкающие зубы: – Мой будущий муж никогда пить не будет. Пусть только попробует!

В два года я всё же пошла с сыном к невропатологу, и ему поставили диагноз «гиперактивность». Мальчик рос шустрым и сообразительным. Как и положено, мы прививали ему элементарные правила поведения, гигиены и тому подобное. Он всё время требовал к себе повышенного внимания. Например, не хотел самостоятельно играть, рисовать, смотреть мультики, и если ему отказывали, начинался концерт, который заканчивался тем, что бабушка или дедушка всё бросали и занимались его делами.

Уютная студия в центре Москвы. Интерьеры в светлых тонах. Здесь не может быть тёмных красок и оттенков, ведь в этой мастерской творит самый светлый певец и композитор Дмитрий Маликов. Я невольно подслушала разговор Дмитрия с его помощницей: они выбирали отель и обсуждали предстоящую поездку певца.

Нам кажется, что люди, которых мы любим, никогда не уйдут. Почему мы всегда откладываем слова благодарности и любви на потом, ведь этого «потом» уже, возможно, не будет? Сейчас, когда моей любимой бабули нет, я чувствую вину, что не сказала ей тех слов, которые она заслуживает, и не так ухаживала, как надо было.

Перед выходом из машины начальник прикрыл куском брезента ящики с фруктами и буднично распорядился: «Вечером отвезёшь Галину в театр. Оденешься по гражданке и посидишь с ней на спектакле. Повезло тебе, парень: Галя за тебя замуж хочет. Тесть для тебя постарается: в институт устроит и на работу хорошую определит. Заграницу увидишь… Задание понял? Не слышу!» «Есть», – обречённо выдавил я.

У меня два сына: старший родился в 1992 году, младший – в 2012-м. Вы, конечно, почувствовали, что в этом совершенно нейтральном повествовательном предложении без всяких там изобразительно-выразительных художественных средств звучит отчаянная нотка отцовской гордости. Знай, мол, наших! Ещё не всё зачехлено! Ещё нас ждут на лоджии гантели! И т.п. Гордость, конечно, есть. И радость, разумеется. Но я хотел рассказать о другом.