К концу нашего брака я узнала о его долгах и кредитах. Взаимоотношения сильно испортились, деньги из общего бюджета стали исчезать, но я его не бросила, старалась поддержать, даже была готова выплачивать всё – ведь каждый может ошибиться. Но его отношение ко мне изменилось, он пропадал, не брал трубку, подолгу обижался, не разговаривал. Я была не в силах это терпеть, не видела выхода, а он не помогал мне его искать.

Потом мы переехали, пришлось с шестого класса менять школу. С одноклассниками я подружилась быстро, но тут начались проблемы. Учительнице русского языка сразу сказала, что плохо слышу, поэтому она посадила меня за первую парту. Но этим оказался недоволен мальчик, чьё место я заняла. И чтобы объяснить ситуацию, педагог громко при всех сказала ему: «Она ведь не слышит!»

Принятие ИНН ультраправославные радикалы приравняли к отречению от Христа. Переубедить их не удалось даже патриарху Алексию II, сделавшему заявление, что никакого вероучительного или мистического значения ИНН не имеет и никакого отречения от Бога при получении индивидуального номера не происходит. По просьбе иерархов Церкви правительство РФ объявило регистрацию ИНН необязательной процедурой...

Потом мы просто болтали в моей комнате, пили чай, и он уходил. Ни разу не принёс ни цветочка, ни шоколадки – короче говоря, даже не пытался ухаживать. Чего ходил? Я лет на пять его моложе, и ждать от меня поводов для флирта было глупо. Да и воспитана в строгости. Из нашего разговора он случайно узнал, что по выходным мои родители ездят на дачу. Я не разделяла их сельскохозяйственных наклонностей...

Я не страдаю неофобией, просто почему-то иногда хочется написать письмо Онегину, или расцеловать всех шукшинских героев, или заплакать «цветами Марины». И тогда я иду к чудом сохранившемуся герою нашего времени, а точнее, к герою старой московской богемы. И пусть он выглядит чудаком, зато в квартире у него хранится масса артефактов бурной творческой жизни различных эпох.

Помню, входил туда с учащённым пульсом и даже мускулистого кузнеца, гнущего меч в орало, воспринял как аванс. Как голого швейцара на пороге публичного дома, что ли. В итоге – ходим по залам, ходим, и ничего особенного. Как-то не очень с эротикой. И вдруг издалека вижу на большой картине – голые. Близорукие глаза деталей не видят, но точно голые и много! Оргия, наверное.

Начну с одного очень печального вечера. Я всегда хандрю перед днём рождения, всё не так: холод, февраль, депрессия, проблемы со здоровьем. В то время я была одна после развода, вновь создать семью никак не выходило, и, честно говоря, я мало напоминала образец благочестия. Изредка бывала в церкви, но понятия не имела об исповеди и причастии. А у меня подрастала дочка, ей тогда было три года.

Федя учился во втором классе – большие глаза, открытая улыбка… В школу ходил всегда, даже в очень сильные морозы. Семья находилась в группе риска, мать с отчимом злоупотребляли спиртным. Мы ходили к ним, беседовали, убеждали. Дебоширами они не были, соседи не жаловались, но выпивали и не следили за детьми – у Феди ещё есть брат, – за что их административно наказали.

У нас был четырёхзвёздочный отель, который по египетским или турецким меркам недотягивал даже до трёх звёзд. Территории никакой, бассейн – через дорогу, ещё были сауна и тренажёрный зал с полусломанными тренажёрами. Вот и все развлечения. Завтраки были хорошими, сытными, но однообразными, все десять дней подавали одно и то же. В нашу путёвку не входили обед и ужин, поэтому питаться приходилось в кафе. Кухня там просто ужасная, в меню только гамбургеры и чизбургеры...

Сначала я подзывала кошку, и она сломя голову неслась от гаражей к нашему окну. Потом создалось впечатление, что киска сменила место проживания, потому что, как только я выглядывала в окно, она уже была внизу и смотрела на окно. Сыновья частенько застревали у окошка, релаксировали. Они-то и поведали мне, что кошка продолжает жить среди гаражей, но, как только я возникаю в проёме дверей, тут же появляется и занимает позицию под окном.

Я живу в провинциальном белорусском городке, с рабочими местами у нас очень напряжённо. До этого кем только не работала, много училась, жила не только в Белоруссии, но и в России, то есть прилагала все усилия, чтобы реализовать себя как личность. Семь лет была официально нетрудоустроенной, все эти годы искала работу в своём городке. Нигде не брали, и порой надо мной откровенно издевались маленькие начальнички...

Понимаете, тётя Нина – человек хороший, но не очень счастливый, хотя для счастья вроде бы всё имелось. Когда окончила восемь классов, директор школы вызвала её отца и сказала: «У меня за тридцать лет работы не было такой способной ученицы. Девочку нужно учить дальше». И, представляете, родители ради неё продали дом, налаженное хозяйство и переехали в город. Тётя Нина, то есть тогда просто Ниночка...